Реквием по шаманке

Глава 6

Кейлех в очередной раз сжала кулаки, а Верховная жрица (андана) Богини Милеры ассэра андана Айрисса чуть приподняла бровь, и елейным голосом пропела:

— Не понимаю, моя дорогая, что тебя так беспокоит? Прими всё случавшееся как данное и неизменное.

Ну как объяснить ей, что перерождение не принесло ей радости? Она чувствовала себя виноватой в смерти женщины, которую даже не знала. Кроме того, впервые в жизни она была в полной растерянности: как жить, что делать... К тому же она была замужем на дангорцем, которого ей еще предстояло узнать. И какая жизнь ждет её при дворе (Эрнан уже рассказал, где намерен поселиться)?

Сразу после ритуала, который Айрисса назвала перерождением, Кейлех переходом доставили в небольшой дом в портовом городе Корасе. Дом, в котором их приютила Айрисса, вмещал в себя три комнаты, кухню, зал, который из обеденного давно превратили в тренировочный (на стенах висело оружие разного вида, а на крюке, ввинченном в потолок, висел мешок для отработки ударов). Всё убранство дома говорили о том, что его хозяин здесь бывает набегами, а не живет постоянно. В комнатах было мало мебели, только самое необходимое. Вся обстановка была однотипной, в светло-бежевых тонах. Не было милых вещичек, которые создавали уют. Айрисса сказала, что вообще-то в этом доме живет её сын, который как раз отбыл на несколько месяцев из города. Больше Айрисса о своем сыне почти ничего не говорила.

В первые дни после перерождения Кейлех была такой же слабой и беспомощной, как и после выхода из магической комы. Эрнан и Марика под руководством Айриссы снова выхаживали ее, вливая целебные настои и энергию. Восемь дней Кейлех металась в горячке, находясь между жизнью и смертью, прибавив Эрнану несколько седых прядей. После того, как женщина пришла в себя, и разум её прояснился, Эрнан и Айрисса полдня провели в храме, всячески благодаря Богов.

Еще неделя понадобилась для того, чтобы подчинить себе тело и заново начать ходить. Хорошо в доме был небольшой тренировочный зал, и Кейлех, сначала хоть и не без помощи великана-воина, смогла начать тренировать тело.

И потекли дни, похожие друг на друга. Ночь пролетала в объятиях мужа. И, хотя Эрнан не настаивал на выполнении супружеского долга, говорил, что Кей еще слишком слаба, но сжимал её так, будто боялся, что жена исчезнет ночью. Утро начиналось для Кей с болезненного расставания с мягкой кроватью. К тому времени, как она просыпалась, Эрнан уже куда-то исчезал по «неотложным делам». Когда Эрнан убедился, что супруга восстанавливается, он отбыл на неделю — надо было завершить все дела в Орлении и сообщить о своей «новой» жене, на которой он якобы женился по давнему уговору.

Теперь Айрисса стала опекать Кейлех вдвойне. Скромный завтрак в небольшой столовой в компании с Айриссой проходил под рассказы жрицы про правящий дом, про Дангор или о жизни покойной Таиры. Однажды жрица почувствовала печаль Кейлех, и очень удивилась, почему та скорбит.

— Таира сделала для меня больше, чем моя родная мать. Она отдала свою жизнь за мою, абсолютно не зная меня, не раздумывая, достойна ли я её жертвы…

— Не говори глупостей, — Айрисса пожала плечами, — Таире оставалось прожить не больше пяти лет, которые она с радостью променяла на твою жизнь. Что значит пять лет по сравнению с твоей вечностью? — усмехнулась жрица, довольная получившейся шуткой.

— Но за эти пять лет она могла свершить что-то…

— А могла глупо просидеть у камина, — Айрисса раздраженно повела плечами, — Мы должны принять её выбор. Не вини себя за это!!! О, тебе пора просто принимать дары, которыми одаривает тебя жизнь. Обряд, который вы прошли, переродил тебя, связал с этой землей, с кровью Таиры и сделал тебя частью ее, как если бы она родила тебя. Физически Таира испытала родовые муки и последствия такие же, как если бы она забеременела и родила в столь прискорбном возрасте. Это весьма достойная кончина. Поверь мне, для Таиров это была мечта всей жизни — дать кому-то жизнь, стать матерью. Ты ведь слышала, женщины Дангора не все могут иметь детей. И, к сожалению, моя покойная подруга, была из не благословлённых Богами. Теперь же её душа упокоилась с миром. Помню, как когда-то она радовалась рождению моего сына больше, чем я…. — и жрица снова предалась воспоминаниям о покойной подруге.

Все подобные разговоры заканчивались напоминанием, что, так как в Орлении Кейлех официально призвана почившей, и все жизненные связи с орленийской землей порваны, здесь она должна называть себя не иначе, как Кейлех Трайверан, дочь Таиры Айран Верховной Жрицы Улаары. Кейлех с прилежанием ученицы учила выдуманную историю своей новой жизни.

По традициям Дангора, если человек не называл имени отца или матери, никто не имел право принудить его сделать это. Из-за проблем с деторождением к бастардам здесь относились так же, как и к законнорожденным. Сначала Кейлех хотела сменить и своё имя, но жрица категорически отказала ей, заявив, что раз Таира велела оставить Кейлех её имя, то незачем его менять. Впрочем, называть себя дочерью Таиры, Кей считала честью, в память о той, которую не знала.

Айрисса говорила, что Боги сделали Кейлех полноправным тетрайдом, так что, вполне возможно, что скоро с ней произойдут какие-либо изменения, и что Кей надо рассказывать о любых странных ощущениях. Хотя в женщинах-тетрайдах эпостасьность могла и не проявляться. Ассэна уверяла, что теперь начнется новая жизнь, словно с чистого листа. И все-таки сердце бывшей шаманки сжималось от понимания, что теперь она больше не существует для своей семьи, что она больше не имеет прав даже думать о родных, оставшихся на другом берегу, что духи Орлении больше не откликнуться на её призыв. Ей рассказали, что по всей Орлении гонцы давно разнесли весть о её смерти. И даже молодой король принял участие в помпезной панихиде и неделю носил траур.

После беседы с анданой Айриссой, Кейлех и великан Дагонт шли в тренировочный зал, где Кейлех истязала тело, заставляя мышцы вспоминать узоры приемов, еще меньше года назад составляющих неотъемлемую часть её жизни. Новое же тело еще не было таким выносливым.

К тому же сейчас Кейлех осваивала новый для себя вид оружия — алебарду. Она сознательно отошла от владения боевым топором, чтобы меньше походить на прежнюю Кейлех, которая без топора и шага ступить не могла, а мечником она всегда была ни ахти каким. Поэтому перепробовав несколько видов оружия, они с Дагонтом остановились на алебарде (хотя что-то от топора в ней было).

Когда изматывающая тренировка заканчивалась, Кейлех, еле переставляя ноги, брела в дом, где её уже ждала Марика с теплой водой и полотенцами. Потом питательный обед и длительные процедуры, состоящие из массажа с применением целительного бальзама. В который раз мысленно Кейлех благодарила мужа за то, что эта девочка была приставлена к ней: умелая, услужливая, она окружала Кейлех заботой. После процедур следовал ужин, к концу которого Кейлех начинала клевать носом. Нередко великан брал её на руки и относил в спальню, где Марика переодевала её в ночную сорочку и укладывала спать. Уже засыпая, Кейлех думала о своём муже. Как-то незаметно для себя, она поняла, что скучает.

После того, как тело вспомнило, как правильно двигаться, и не надо было через каждый вздох думать, что и как делать, в разум стали заползать непрошенные мысли. Нанося удар за ударом по плотно набитому песком кожаному тюку, Кейлех задавала себе вопросы, на которые у нее не было ответов.

Изменения, произошедшие во время обряда перерождения, коснулись также и внешности Кейлех. Когда Кейлех полностью окрепла, Айрисса подвела её к зеркалу, удивлению Кейлех не было предела. Теперь никто бы не признал в ней орленийку.

В очередной раз рассматривая себя в зеркало Кейлех отмечала, как ритуал изменил её тело. Первое, что бросалось в глаза — она стала моложе. Теперь из зеркала на нее смотрела молодая красавица с большими дангорскими глазами, украшенными длинными густыми ресницами. Высокие скулы, прямой нос, чувственные пухлые алые губы… Кейлех в первое время смущалась смотреть на себя в зеркало. Она стала намного выше, чистая кожа отдавала белоснежностью фарфора, волосы обрели оттенок воронова крыла, а глаза сначала пугали своей пульсирующей чернотой, которая то заполняла собой весь белок, то освобождала его у края, но вскоре женщина привыкла и к этому.

Когда Кейлех изучила новое лицом, то, скинув одеяния, стала рассматривать тело. Полная высокая грудь, тонкая талия, округлые бедра, ровные стройные ноги. Ни грамма лишнего жира. И ни намека на татуировки и шрамы, которые были у неё прежней, кроме брачных татуировок. Пропал даже ужасный шрам на боку, оставленный вдовствующей королевой. Словно это тело действительно переродилось, полностью изменилось. Остались только воспоминания.

Кейлех пристально вглядывалась в красавицу перед зеркалом, и почему-то думала лишь о том, что теперь по внешности не уступает своему мужу, и стыдилась, что именно эта мысль пришла ей первой.

Но теперь женщина чувствовала себя пустой… словно кукла, которую распороли, выпотрошили, отреставрировали и зашили обратно. Кейлех чувствовала себя никчемной. Шаманские навыки покинули ее, лишив жизнь смысла и цели. Кроме того, Кейлех понимала, что стала мягче, меньше грубила, стала улыбаться, пусть и редко, но зато искренне. Даже речь её немного изменилась. Будто с новой внешностью изменился и характер.

Хладнокровие, накопленное годами, сменили эмоции, о которых женщина уже и забыла.

И вот кто она теперь?

Впервые в жизни у нее не было цели, он нее не зависела безопасность окружающих. О ней заботились, в прямом смысле носили на руках… Глядя на себя в зеркало, Кейлех понимала, что теперь её вряд ли узнают даже её семья, люди, которые с шестнадцати лет видели её только с ритуальными рисунками на коже… Прежние родичи…

При перерождении ушло действие кровной клятвы. Теперь Кейлех могла рассказать правду. Только смысла в этом не было. Раньше она хотела спасти родных. Но теперь не было родных… Хотя, был муж, которого она совсем не понимала, но которого хотела, словно кошка весной. И это злило Кейлех, ибо ранее она стыдила подобных женщин.

Все эти эмоции Кейлех хранила в себе, не осмеливаясь выговориться. И подобная невысказанность, как оказалось, накопилась в ней и прорвалась водопадом слез в один из дней, когда Айрисса проговорилась, что в первую брачную ночь Кейлех забеременела, и, что ребенок ушёл из её тела во время обряда перерождения.

— Мой супруг знает об этом? — слишком удивленная известием, только и смогла спросить Кей.

— Конечно, я рассказала ему сразу. О таких вещах нельзя умалчивать. Не понимаю, моя дорогая, что тебя так беспокоит? Прими все случавшееся как данное и неизменное, — (Боги, как же ненавистна стала это фраза), — Да и срок был ничтожно мал. Эрнан, не смотря на испытываемую печаль, смог взять себя в руки. Ты же знаешь, так тяжело дангорцы воспринимают подобные вещи. А ты еще сможешь забеременеть.

Кейлех опустила голову, и, извинившись, встала из-за стола. Привычно придя в тренировочный зал, женщина, нет, сейчас так называть её уже нельзя… девушка, в отличие от прежних дней не стала разминаться, а бессильно опустилась на колени на пол, обхватив себя руками. Плечи вздрогнули, словно горе потерь вконец сломило ее. Дагонт растерянно смотрел на свою госпожу, не зная, что делать. Кейлех не рыдала, не выла, она просто вздрагивала, а по лицу текли реки слез. Потеря ребенка, о котором она даже не подозревала, потрясла её больше, чем потеря родных. Великан уже встревожился не на шутку, но с облегчением покинул зал, когда вошел Эрнан и кивком указал воину на дверь. Мужчина, как оказалось, только вернулся из Орлении и сразу бросился разыскивать жену.