Реквием по шаманке

Эпилог

Фамильный колумбарий Князей Дангора находился в пещере под землей. Дангорцы предавали своих соплеменниках огню, а потом или развеивали прах в памятных местах, или хоронили в родовых или городских колумбариях.

Десятки небольших ниш, запаянных железными табличками с выгравированными именами, скрывали прах Княжеской родни. Кейлех дотронулась до таблички с надписью: «Кейлех Волчья Вьюга Трайверан из дома Дамионов, первая жена лотара Эрнана Трайверана». Когда-нибудь их с Эрнанам прах займёт две соседние ниши. Она уже посмеивалась, представляя, как потомки сломают головы из-за их проделки, читая имя второй жены лотара. Хотя, будет ли им потомкам дело до них? Возможно, они будут всего ли именами на табличках, которые со когда-нибудь сотрёт время.

Мужчина, стоящий рядом с Кейлех судорожно вздохнул.

Уго Серый Дуб, посол Орлении, заметно постарел на то время, что они не виделись.

— Вы скучаете по ней? — спросила Кейлех, играя свою роль. — Я скучаю. Она много для меня значила.

Маг прокашлялся, выигрывая время на ответ.

— Она была выдающимся во всех смыслах человеком, отважным воином, искусным шаманом. Её вклад в спокойную жизнь Орлании неоценим. И, да, — он словно кивнул своим мыслям, — мне её не хватает. Хорошо, что её наследие не пропало, а переродилось в нового приемника.

Всё то время, что маг гостил в Дангоре, он пытался следить за Кейлех. Изучал её. О, Кейлех прекрасно понимала, почему Уго уже не в первый раз приезжает в Орлению. Он до сих пор надеется (или боится), что лотти Кейлех и шаман Кейлех один человек. Но, нет, уже нет.

Слишком много произошло за это время.

Оказывается, самым тяжёлым были не сражения и грозящие опасности. Самым трудным было убедить заботливого и любящего мужа, что она переносит беременность не так, как обычные дангорки. Нет, конечно, она безропотно согласилась на традиционные уединение в женском крыле. Всё-таки не хотелось привлекать внимание своей непохожестью. Но там она видела, как истощалась аура дангорок в положении, как практически на глазах увядали беременные наложницы-шаралы. Это было печально. В одну из ночей, когда Таира посетила её сон, Кейлех спросила, почему так происходит.

И неожиданно Таира, постигшая истину в ином мире, дала четкий ответ, что еще века назад были нарушены связи беременных с Богами. В процессе беременности появлялась не только новая жизнь, творились ауры, зарождались ипостаси. Женщина становилась маленьким творцом своего личного чуда. А для создания чуда надо было божественное вмешательство.

На следующее же утро она подробно записала всё, что сказала покойная Верховная Жрица Улаары, и просила передать её совету анданов. После этого больше года все жрецы Дангора маялись над решением данного вопроса. Кто постиг истину, Кейлех уже не знала. В то врем ей было сильно не до того. Максимально вовлеченная в заботу о двух непоседах, которые с рождения и в люльке не могли спокойно лежать, она слышала гомонящих придворных в пол-уха.

Решили проблему, и замечательно. Ах, не совсем решили — на восстановление связей пойдет пара столетий, ну и ладно. Её больше занимали дети: Тарий и Рания. Рожденные с зелеными глазами, как и у их отца. Когда стало понятно, что ни Беригор, ни его сын Риган не смогут больше иметь детей, что и маги, и лекари, и жрецы тут бессильны, на её детей было обращено пристальное внимание Великого Князя.

В первое время Кейлех ревнивой пантерой постоянно находилась рядом с ними, боясь, что малышей заберут. Проблему решил Эрнан. Он договорился с Князем и княжичем, что детей, будут обучать как будущих правителей. При этом открыто никто не будет признавать их наследниками хотя бы до из совершеннолетия. Да и была большая вероятность, что анаданы что-нибудь придумают, и княжич Риган всё-таки сможет сам продолжить свой род.

— Спасибо, что составили мне компанию в этой скорбной прогулке, — голос Уго вывел Кейлех из размышлений. — Боюсь, нам уже пора возвращаться. Тем более, этот грозный юноша так пристально смотрит на меня.

— О, вы же знаете, как дангорцы оберегают женщин своей семьи, — Кейлех кивнула и взяла под руку стоявшего рядом молодого лотара Гинера.

Никто не мог бы в нем теперь признать того красивого парня, который так удивил Кейлех своей худобой и изяществом при первой встрече.

За прошедшие годы он подрос и возмужал. Ночь мятежа пробудила в нём спящую до сего мига мужественность. Шрам, полученный в ту злополучную ночь, чуть не лишил его правого глаза. Теперь ровная белесая полоска рассекала его левую бровь, шла через чуть прикрытое теперь веко и по загорелой щеке спускалась к подбородку, где терялась в короткой бороде. Он больше не был тем смазливым мальчиком. Тело давно обросло мышцами. А сам Гинер стал тих и нелюдим. Нет, никто не обвинял его в предательстве отца (во всяком случае, в лицо). Но юноша был в таком плаченом состоянии, что готов был стать отшельником, принять аскезу и уйти в пещеры.

Занятие ему нашел Эрнан — охранять Кейлех. Тогда Эрнан сам испытывал постоянную тревогу за жену, детей и мать. Он возглавлял преследования и разоблачения оставшихся мятежных дворян. Да, большая часть погибла тогда при распечатывании дара Дагонта. Еще часть убили при мятеже. Но явно остались еще те, что струсил или специально не явился. Несколько лет понадобилось, чтобы найти оставшихся в тени заговорщиков. Хорошо еще, Веллер не успел заручиться поддержкой Орлении… или не смог.

Тогда Гинер, неожиданно, почувствовав свою нужность, приступил к своим обязанностям настолько рьяно, что в первое время дико смущал Кейлех. Постепенно она стала принимать этого лотара, как младшего брата, учить воинской простой премудрости.

Едва Уго распрощался с Кейлех и ушел в свои покои, Гинер спросил:

— Ты не устала? Тебе отдыхать надо, — нахмурив здоровую бровь, он едва заметно стрельнул глазами на живот Кейлех.

Пока еще живот был не таким большим, поэтому плащ мог скрыть новую беременность. Но Кейлех готова была признать, что действительно устала. Ей натерпелось встретиться с заботливой свекровью и самым лучшим в мире мужем… И конечно хотелось обнять свои маленьких непосед.