Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига

Я откусила мясо и сосредоточенно начала жевать, чувствуя себя одновременно и благодарной за заботу, и виноватой за свои сомнения.

И что значит: не равна птица по полёту? Это из-за того, что Джастер моим слугой назвался?

Но он же мне не слуга совсем…

Лясы точила… Это он наверняка про картинки…

— Ты их видел?

Воин отпил вина прямо из бутылки и внимательно посмотрел на меня.

— Забудь про это, Янига. Это лучшее, что ты можешь сделать.

Я вздрогнула, а воин спокойно взял новую полоску мяса.

Забудь… Значит, он всё видел. И всё понял по этим картинкам.

Но почему забыть?! Там же всё хорошо было…

Или… или он принял решение?

Нет! Не хочу о таком даже думать!

— Это было очень сложно? — я решила перевести разговор на другую тему.

— Что именно?

— Убить этого…

Джастер снова глотнул вина и посмотрел на меня.

— Я мог убить его быстро. Но тогда люди ничему бы не научились.

У меня чуть кусок изо рта не упал. Он что, серьёзно?

— Песня о шавхани Яниге и остроглазом Мелвине? И ни слова о тебе?

Вместо ответа Шут снова приложился к бутылке, ставя точку в разговоре. Я молча ела мясо и запивала вином из чашки. За один вечер произошло столько всего, что просто не знаешь, о чём и думать.

— Джастер… — я решилась спросить, когда воин вытряс из бутылки последние капли. — Тот взгляд… Это был…

— Да, ведьма, — холодно и трезво отозвался он, вытирая губы. — Ты всё поняла верно. Игра началась. А теперь ложись спать.

С этими словами он забрал свой плащ и выбрался из шатра, оставляя меня одну.

Устроившись на покрывале и подложив под голову подушечку, я накрылась плащом и погасила лампу. В густой темноте вспомнились последние слова Даэ Нану про бэнга, но я отмахнулась от этих мыслей, слушая, как шумят снаружи листья от ветра.

Джастер рядом. Пусть он и не хочет ночевать со мной в одном шатре, но я могу во всём на него рассчитывать. И хотя он сам в этом не признается, но я ему нравлюсь и у него на сердце…

Пусть даже он не простил меня и любит свою бывшую.

— Не собираюсь я ничего забывать, — пробормотала я вслух и уснула.

19. Обманка

— Эй, багибнытко! Ту кай? Ту ман шунэса?

Гортанный мужской голос ударил по ушам, вырвав меня из сна. В полумраке шатра было уютно, тепло, и вставать не хотелось. Во сне Джастер сидел рядом и при свете лампы шил туфли, иногда поглядывая на меня. На его губах играла мягкая улыбка, игла в руках мелькала, как у заправского портного. Он ничего не говорил, но было так тепло оттого, что он рядом…

Я прикрыла глаза, пытаясь сохранить воспоминания о приятном, и прислушалась.

— Здесь я, — ворчливо отозвался Джастер. — Слышу, не кричи, разбудишь. Чего тебе?

— Кхэратун домэр шавхани зовёт, — уже тише отозвался неожиданный посланник. — Дело к ней есть.

— Скажи, что скоро придём. Песню-то сложили?

— Три песни сложили! — Посланник довольно засмеялся. — Приходи, послушаешь!

— А как же, — весело отозвался Шут. — Непременно!

Я услышала, как зашуршала трава и захрупали веточки под ногами мужчин. Кажется, посланник уходил, а вот Джастер остановился возле шатра.

Теперь вставать точно придётся. Интересно, что за дело у Даэ Нану ко мне? Она же вчера всё сказала…

— Раз проснулась, ведьма, то вставай, и будем собираться. Нехорошо заставлять себя ждать.

Вот ведь… Через двойную ткань насквозь видит…

— Встаю, — негромко буркнула я, не сомневаясь, что он услышит.

Выбралась из-под плаща, чтобы у опущенного полога наткнуться на… новые туфли, аккуратные и добротно сшитые.

Конечно, они не были такими изящными и красивыми, как у горожанок, но я не сомневалась, что для дороги лучшей обуви просто не найду.

Джастер… Значит, это был не сон… Ну какой же он, в самом деле…

Я торопливо примерила обувку и выбралась наружу.

— Спаси…бо… — Я растерянно огляделась в поисках Шута и почти сразу обхватила себя руками: ночью прошёл дождь, в воздухе пахло сыростью, а трава и листья украшены хрустальными каплями. Как же хорошо, что у меня теперь новые туфли есть… Так удобно, и ногам тепло…

Только Джастера не видно.

Небо не распогодилось, и в сером сумраке лес выглядел свежо, но неприветливо.

— Брр! — я потёрла себя руками и кинулась обратно в шатёр за плащом. Холодно…

Вместе с плащом я взяла сумку. Не считая браслета двух судеб, это самая ценная вещь, которая у меня есть. Лютня Джастера лежала в шатре, но его торбы не было.

Не ушёл же он к домэрам без меня? Конечно, я не заблужусь — в мокрой траве тропинку хорошо заметно, — но всё-таки…

Я расчёсывала волосы, сидя на сухой земле в шатре, когда услышала шаги.

— Джастер?

— Готова? — Шут показался из-за деревьев и скинул капюшон. По его плащу дождевые капли скатывались вниз, как по шёлку.

Мой-то вот промок, вместе с подолом, пока я по кустам ходила.

— Косу заплести не хочешь? А то у тебя не причёска, а птичье гнездо на голове.

Какой же он грубый…

— Я не умею, — сердито буркнула в ответ. — И вообще, с ними теперь одни мучения! Они жёсткие и непослушные из-за твоей краски!

Я встала, убирая гребень в сумку, когда моё запястье бережно обхватили жёсткие пальцы.

— Подожди.

Джастер стоял передо мной так близко, что я чувствовала его дыхание и тепло. Только вот смотрела на яркие лоскуты рубахи, потому что боялась взглянуть ему в лицо. Иначе… Иначе…

— Дай, — он осторожно взял у меня гребень.

Он расчёсывал мне волосы, а я стояла, затаив дыхание и наслаждаясь лёгкими прикосновениями. Спутанные пряди в его руках ложились мне на плечи и грудь красивыми тёмными кудрями.

— Тебе так не нравится этот цвет?

Удивлённая неожиданным вопросом, я вскинула голову, чтобы увидеть мягкую улыбку. Почти как во сне… Хотя нет, это был не сон. И не собираюсь я ему ничего говорить.

Обойдётся.

— Не очень, — я отвела глаза, рассматривая соседнее дерево. Мокрая кора, мокрые листья, осина как осина. — Долго мне ещё твою деревенскую подружку…

— Потерпи, — он неожиданно крепко обнял меня. — Пока потерпи. Я разберусь, что к чему, и станет понятно, что нам делать.

Не отвечая, только вздохнула, греясь его теплом. Нам… Он сказал — нам…

— Ленту дай.

Я забрала из его руки гребень и достала из сумки ленту.

— Ты и косы умеешь…

— Умею, — он взял меня за плечи и легко развернул к себе спиной. — Я много что умею, Янига.

Он колдовал с моими волосами, а я держала в руках алую ленту, смотрела на шатёр и вдруг подумала, что всё, что у меня сейчас есть — благодаря Джастеру.

Сумка, туфли, мои платья, коих уже больше, чем у меня было за всю предыдущую жизнь. Лента вот тоже…

Браслет…

Опустив глаза, я смотрела на бусины, поглаживая их пальцами. Белая — наша первая встреча. Полосатая — наш договор.

Договор, изменивший всё.

Новые зелья. «Госпожа» Янига. Кронтуш — первая алая бисерина. Ярмарка. Живой меч… ещё одна алая капелька на двух нитках. Свинская деревня. Чёрная бусина. Нет, не хочу об этом думать. Не сейчас!

Лучше вот эта, белая бисерина. Я пришла…

Пришла, чтобы узнать… очень много всего.

Когда это было? Неделю назад? Больше? Луна Сильных трав ещё не полная, а я уже иду по своей судьбе.

Мой путь… Кхван… Домэры…

Великие боги! Всего несколько недель назад ничего подобного я и представить не могла.

Смешно вспомнить: мечтала ходить по наделу Холиссы и всякую «дрянь» за медяки продавать.

А сейчас…

О чём я мечтаю сейчас?

Джастер молча вытянул у меня из пальцев ленту. Ощущения на голове были непривычные. Похоже на то, когда он мне волосы красил и в узел всё собирал, только по-другому.

— Ну вот, готово. С распущенными тебе лучше, но пока так безопаснее.

Воин отступил, и я полезла за зеркалом.

И впрямь — коса. Длинная, пышная, грудь закрывает. И лента в коричневых прядях хорошо смотрится с платьем. Без привычных кудрей лицо такое, словно я только в девичий возраст вошла. Из-за тёмных бровей глаза стали казаться ярче и желтее, чем обычно. И веснушки ещё заметнее стали. Хотя лицо и шея успели немного загореть, зато уши — белые. Наверно, поэтому он мне косу не туго заплёл, а свободнее, чтобы волосы уши закрывали?

— Я и впрямь как девчонка деревенская, — со вздохом я спрятала зеркало обратно.

— Угу, — хмыкнул Джастер, смерив меня придирчивым взглядом. — Только кое-чего не хватает.

Он пошарил в своей торбе и достал…

— Что это? — Я с изумлением смотрела на длинную нить, унизанную разноцветными бусинами и бисером. В нарядном сочетании цветов угадывался какой-то странный ритм. По центру, где обычно носили самые дорогие камни или подвески, красовался гладкий и блестящий чёрный коготь, длиной почти с мою ладонь.

— Бусы тебе, — Шут с улыбкой, переходящей в ухмылку, протянул руки, и украшение легко скользнуло мне на шею. — С когтем кхвана.

С когте…

— Фу! Гадость! Сними это с меня! Я не хочу! — я попыталась избавиться от жуткого подарка, но Джастер легко пресёк мои попытки, ухватив за руки.

Взгляд у него стал таким холодным, что я перестала сопротивляться.

— Это — оберег, ведьма. Носи и не снимай. Поняла?

В ответ я только хлопала глазами. О… оберег? Что это?

— Он защитит тебя от всего, когда меня не будет рядом. — Воин смотрел спокойно и сурово. — Никогда его не снимай. Никогда, запомни. Даже… Нет, особенно если я сам буду просить это сделать.

Ч… что?

— Я не понимаю…

— Некогда объяснять, ведьма, — Шут снова стал холодным и отстранённым. — Пошли, нас уже заждались.

Он развернулся и направился по тропинке в сторону дороги.

Я подхватила подол платья и поспешила за ним. Под ногами захрустели старые замшелые ветки и прошлогодние шишки: среди осин росли молодые сосны. И как он думал, я должна была ночью тут ходить? Да ещё босиком…

— Подожди! А шатёр?

— Вернёмся, — не оглядываясь, спокойно бросил он, пока я перебиралась через поваленное дерево, стараясь не порвать платье.

— А ты куда ходил?

— За подарком твоим. Всё, хватит болтать, Янига.

Джастер развёл в стороны густую кленовую поросль, которую я ночью приняла за кусты, и мы вышли на дорогу.

Пасмурным утром — я заметила в серой пелене, затянувшей небо, белёсый круг солнца, — потрёпанный домэр радовал взгляд яркими пятнами нарядов.

Жизнь в лагере шла своим чередом. Мужчины занимались ремонтом пострадавших вардо, несколько человек разбирали остовы сгоревших повозок, сваленных на выгоревшей и перепаханной луговине, словно дрова для праздничного костра. Женщины готовили, девушки приглядывали за детьми, кто-то нашивал заплаты на пострадавшие полотняные бока и крыши, дети играли и веселились.

— А где кони и это чудище?

Воин в ответ пожал плечами.

— Кхвана в лес отволокли, чтобы у дороги людей не пугал. А коней, не знаю, куда они дели. Надеюсь, всех поймали. Дэвес лачо!