Северная верность

Глава 16

И нужно, чтобы на совещаниях с Советом со мной присутствовал кто-то еще. Я многое упускаю. Размышляя об этом, я снова и снова ловил себя на мысли, что хотел бы видеть на месте помощника и рядом с собой в Совете только Доротею. Она меня впечатлила и поразила. Хотелось отложить все дела и ехать к ней. Да, собственно говоря, делать и так ничего не получалось. О каких делах может идти речь, когда гормоны устроили такую бурю. И ведь как это не похоже на те, юношеские увлечения. Здесь все иначе. С одной стороны все осознанно, с другой — так головокружительно. Нужно, чтобы интерес Теи ко мне перерос во что-то большее. Стоит устроить небольшой прием, снять все обвинения с рода фон Нордлесс и представить Тею обществу. Хватит ли ей недели, чтобы пошить платье? Или выбрать готовое и прислать с приглашением? Довести его по фигуре наверняка быстрее, чем сшить новое.

Надо бы еще к магам заглянуть. Хотя застать их на месте равносильно чуду. А искать их — ещё более безнадёжная затея. Что-то в последнее время они тоже ничем не радуют, как и Совет. Разогнать бы всех к такой матери. Вопрос по бешеным животным так и остается открытым, но никаких выводов на эту тему я до сих пор не увидел. Чертовы бездельники!

Император дождался, пока донельзя расстроенный Свен принесет увольнительный листок, подписал его и все теми же служебными коридорами отправился в свои покои. Работа совершенно не клеилась благодаря одной милой леди. Дамиан жил в больших императорских покоях, которые когда-то занимали его батюшка с матушкой. Покои состояли из целого комплекса комнат, но половина леди Летиции была закрыта вот уже тридцать лет как. Дамиан иногда заглядывал туда, но неизменно не находил ничего интересного. Мать он не помнил. Ее платья были давно убраны, косметика выброшена, убранство и мебель до сих пор остались нетронутыми, но ни о чем не говорило Дамиану. В воздухе комнат не пахло воспоминаниями. Здесь пахло пылью и затхлостью.

На своей половине он тоже практически ничего не менял, как будто пришел сюда на время поработать, а затем съехать. Дамиан вдруг осознал, что дворец никогда не был для него домом, а больше напоминал казенное жилье. Захотелось все поменять, обрести себя, свой дом, свой мир. Мужчина не стал откладывать все это в долгий ящик и пригласил в покои управляющего дворцовым хозяйством.

Господин Красин имел репутацию весьма строгого человека и отлично справлялся со своими обязанностями. Он был невысокого роста и при этом крепкого сложения. Эдакий квадрат. Около сорока лет, но выглядел он моложе, смуглая кожа, серо-голубые глаза, тонкие губы, темно-русые волосы. Он производил впечатление тихого и незаметного человека, но впечатление это было обманчивым. Он мог трудиться с утра до ночи, при этом все, за что он нес ответственность, было выполнено на «отлично».

— Ваше Величество, — поклонился управляющий.

— Алексей Васильевич, я бы хотел, чтобы в императорских покоях был сделан ремонт и на второй половине тоже.

— Ремонт нужен полный?

— Да, нужно поменять абсолютно все.

— Как срочно это нужно сделать? — господин Красин уже не смотрел на императора, он не спеша обходил помещения, задержался в ванной, прикидывая и оценивая фронт работ количество специалистов и их квалификацию, количество материалов, делая пометки в записной книжке.

— Чем скорее, тем лучше. Какие сроки можете дать?

— Мне сейчас сложно оценить точный срок, нужно бы убрать часть мебели.

— В целом, от полутора до шести месяцев в зависимости от согласованного проекта.

Дамиан поджал губы. Он понимал, что это фантастически быстро, учитывая объем работ, но все же, хотелось все ускорить. Вдруг стало казаться, что время летит, как сумасшедшее, и осталось его совсем немного.

— В таком случае, начинайте с женской половины. Подготовьте пару проектов с нейтральной спокойной обстановкой. Мебель буду выбирать в последнюю очередь. После займемся моей половиной.

— Хорошо, Ваше Величество. Несколько проектов будут готовы послезавтра. А пока уберем все лишнее. Сейчас я могу быть свободен?

— Да, Алексей Васильевич, благодарю.

Господин Красин поклонился и удалился. Император принял ванную, переоделся в чистое и отправился на поиски Криса, конечно, служебными коридорами.

Дворец представлял собой огромный комплекс зданий, эдакий город в городе. Все они были связаны между собой служебными коридорами. Императорские владения начинались с кованых ворот и изгороди у парадных входа и въезда. Ко входу во дворец вела широкая аллея с чередующимися фонтанами и скульптурами. Фонтаны, конечно, сейчас не работали, но они, как и скульптуры, представляли собой произведения искусства. По обеим сторонам аллеи стояли скамейки и фонари. За скамейками росли яблони, жасминовые кусты и рододендроны, образуя живую изгородь, а вторым ярусом возвышались, чередуясь серебристые и пирамидальные тополя. От центральной аллеи вело множество тропинок, узких и достаточно широких. Одни из них вели к изящным беседкам, другие — к клумбам и мини-прудам. Аллея заканчивалась круглой площадью со стелой посередине. Сам дворец представлял собой четырехэтажное строение. В нем было три крыла: левое, правое и центральное, последнее уходило вглубь дворцового комплекса. Фасад был украшен колоннами, изящными балкончиками, широким полукруглым крыльцом, шпилями и скульптурной композицией на крыше по центру. Вечером очарования дворцу добавляла иллюминация, ярко освещающая центральный вход и плавно сходящая на нет к концу боковых крыльев. Дворец выглядел величественно, но не помпезно. Внутри дворцового комплекса располагались корпуса дворцовой гвардии, конюшни, псарня, тренировочная площадка и складские хозяйства. Левое крыло считалось императорским, правое — гостевым, а в центральном разместились хозяйственные службы и два управления внутренней и внешней разведки. Центральное крыло было самым большим, и к тому же уходило на три этажа вниз, под землю.

Кристиан сидел в своем кабинете, повернувшись к столу и входной двери спиной и закинув длиннющие ноги на подоконник.

— От работы дохнут кони, — пошутил император, усаживаясь в кресло.

Крис, как ходули, медленно снял свои ноги с подоконника, развернулся. Вид он имел потрепанный, а вкупе с быстро отрастающей щетиной, и вовсе лихой. Если бы не приличный костюм, его запросто можно было принять за душегуба.

— Ты же знаешь, что я так работаю, пока не заведу семью. А потом найму кучу заместителей, и буду уходить домой вовремя, — Крис мечтательно потянулся и запустил руку в волосы, взлохматив их еще сильнее, — или вообще не буду работать.

— Так чего не женишься? У тебя вон какой стимул.

— Ты и сам не раз видел, что наши придворные леди шарахаются от меня, словно я, как минимум, отправил на тот свет всю их семью и дальних родственников в придачу. Им подавай сладких мальчиков, как наш Себастиан.

— Так ты бы видел свое лицо, когда подходишь пригласить леди на танец на балу. Я бы тоже шарахался.

— Да ну их этих ледей! — махнул рукой Крис и от души зевнул. — Пора и вправду отдохнуть. Все твои извинения отправлены по адресу, кроме цветов, вина и сладостей. Это уже ты сам.

— Спасибо, Крис. Не желаешь составить мне компанию?

— О, нет, уволь. С меня на сегодня леди Доротеи хватит. — Крис даже поднял руки.

— Ну как знаешь.

Дамиан пружинисто поднялся на ноги, легко сбежал вниз по ступеням, к служебному выходу, накинул самый обычный плащ с капюшоном и сел в одну из сотен совершенно одинаковых служебных карет Себастиана.

— Жасминовая, восемь, — вполголоса проговорил Дамиан.

Возница услышал. Повозка мягко тронулась в густых сумерках Янтарии. Застучали копыта лошадей по каменной брусчатке. Мимо проплывали желтые окна домов, черные силуэты деревьев и строений, прогуливающиеся или куда-то спешащие припозднившиеся прохожие. Ехать было совсем недалеко. Мужчина пару раз просил возницу остановиться возле той или иной лавки, которыми изобиловали улочки столицы. Он ненадолго выходил, вернулся со свертком, обернутым в коричневую бумагу, бумажной сумкой, откуда умопомрачительно пахло выпечкой, и негромко плескалась жидкость. Вознице приходилось ездить по самым разным поручениям и с самыми разными людьми, поэтому его трудно было чем-то удивить, даже тем, что он везет своего пассажира на банальное свидание. Да и не за это ему неплохие деньги платят. Вези себе и помалкивай — целее будешь. А у пассажира чаще обычного билось сердце, и пересыхали губы. Он улыбался и чувствовал себя счастливым мальчишкой.