Лучшая доля

Он уже привычно обнял брюнетку и повел её к лестнице, чтобы провести к их балкончику.

— Дорогая Светлана, у меня на сегодняшний день одиннадцать подопечных. Не скажу что они не красавицы, очень даже милые. И одна из них метит на роль фаворитки, но я не испытываю к ним никаких чувств. Я не могу, как некоторые, заводить отношения просто потому, что все так делают, или потому, что годы уходят. Мне нужны чувства. А манауканки слишком зациклены на себе и своих проблемах.

Госпожа Богомолова поднималась по лестнице, слушая объяснение манаукца, и не понимала своей злости, вспыхнувшей, когда ши Семионт не посчитал нужным скрыть наличие у него подопечных. Она никак не могла привыкнуть к этой особенности их расы — создавать вокруг себя гарем, хотя при этом прекрасно понимала, что ни о каком интиме речи не шло. Просто манаукцев весьма прельщала идея заботиться о женщинах, решая их проблемы, и чем больше мужчина может содержать подопечных, тем престижнее его статус в обществе. Сама шия Махтан разогнала опекаемых своего, тогда еще будущего мужа, найдя каждой покровителя, которые приняли манауканок в качестве фавориток. Статус фаворитки на Манауке был равносилен замужеству, с одной лишь разницей, что женщина в любой момент могла уйти от своего покровителя, разлюбив его и выбрав себе другого. В понимании самой госпожи Богомоловой это было аморально. Поэтому она так рьяно пыталась внедрить в общество манаукцев институт брака Земного содружества. Возможно, именно поэтому ей так импонировал ши Шияна, ведь именно он первым принял решение, что на его планете манаукцы обязаны жениться на своих фаворитках, а те не могли теперь так легко покидать своих избранников. Семья есть семья, и сам наместник своим личным примером показывал какое это богатство.

— Тогда я пришёл к вам, чтобы отыскать ту, что полюбит меня, ту, которая пробудит моё сердце.

Светлана взглянула на Амрита, а он обжигал её голодным взглядом потемневших глаз. Манаукец замолчал, пропуская женщину в открытую дверь на оббитый бордовым бархатом балкончик большого зала театра. Их встречал официант, молодой унжирец в серебристом сюртуке. Он склонился, приветствуя их.

Брюнетка оглянулась через плечо, закусив губы, так как тема была поднята очень щекотливая, и манаукец явно недоговорил. Но мужчина как ни в чём не бывало усадил её в кресло, коих на балконе было всего два, а сам сел рядом, забирая из её рук букет и кладя его на небольшой столик.

Унжирец подал красный планшет меню с предложением выбрать напитки. Светлана отметила, как раскованно вёл себя Амрит. Ей в отличие от него всё было в диковинку. Она даже не предполагала, что манаукец купил билеты в вип-зоне. Всё, что она могла бы себе позволить на свои сбережения — это самые дешёвые билеты на галёрке. Светлана скромно оглядела других зрителей, которые рассаживались как в самом зале, так и на балкончиках, тихо перешёптываясь, от чего в помещении стоял нестройный гул голосов. Бордовый занавес непроницаемым пологом отделял сцену от зрительного зала. Огромная хрустальная люстра искрилась миллиардами огоньков, усыпающих несколько пересекающихся между собой обручей. Но на самом балкончике царил приятный полумрак.

— Шампанского? — лёгкий шёпот напугал, и Светлана, обернувшись, замерла, отметив, как же близко сидел Амрит, склоняясь к ней. Кивнув, брюнетка поспешно обернулась на сцену и вовремя — занавес открывался.

Театр теней был знаменит не столько подачей своих спектаклей, где на огромном белом полотне чёрные скользящие тени жили своей жизнью, а именно драматичными постановками. История любви, всегда трогательная и возвышенная, наполненная непередаваемыми эмоциями. Тонкая грань между реальностью и тем миром — всего лишь белая завеса. И зритель в роли наблюдателя, на глазах у которого влюблённые боролись за своё счастье, преодолевая невообразимые препятствия. В этот раз главными героями были обычная студентка землянка и унжирец из Первого дома Унжира.

Манаукец в соседнем кресле время от времени ухмылялся над нелепостью сюжета, но когда Светлана ткнула его локтем в бок, попридержал свой скептицизм. Женщины любили сказки, а мужчины реальность. Поэтому пока Светлана наслаждалась игрой актёров, он любовался ею. В темноте её лицо освещали прожектора со сцены, слабый свет легко касался её профиля, рисуя линию скулы и очертания носа. Глаза женщины, когда она оборачивалась на него, блестели, как звёзды ночного неба Манаука. Мягкий свет дерзко ложился на грудь брюнетки, томя манаукца тем, что он не смел повторить подобное. Погладить, почувствовать шероховатость платья, исследовать рельефы вздымающихся холмов. Светлана сжимала тонкие пальцы на коленях, укрытых широким подолом. Манаукцу захотелось накрыть её ладонь своей рукой, погладить ложбинку между большим и указательным пальцами, там, где кожа очень мягкая и гладкая.

Официант принёс шампанское, разлил в высокие бокалы и собирался отнести один госпоже Богомоловой, но Амрит опередил его, протянул сам. Женщина на миг оторвала свой взгляд от сцены. Их пальцы встретились, тяжёлый бокал с прохладным напитком перекочевал в её ладонь. Манаукец, не отрывая взгляда, следил, как любимая пьёт, как пузырьки шампанского поднимались кверху и лопались, достигнув поверхности.

Было приятно просто смотреть на Светлану, поглощённую развитием событий на белой ткани экрана, ловить любое изменение на её лице. Видеть, как взмывали вверх дуги бровей, как увлажнялись глаза, как улыбались губы или приоткрывались в изумлении. Молчаливо вести с ней разговор о том, какая она красивая, недоступная, хрупкая, желанная. Она чувствовала его пристальный взгляд и оборачивалась, но он не произносил ни звука, лишь забрал бокал, когда тот опустел, и передал официанту. Свой бокал Амрит даже не помнил, как выпил. Не помнил, как по-хозяйски завладел ладошкой женщины, как положил голову на спинку её кресла, лишь бы стать к ней хоть немного ближе. Вдруг на сцене что-то резко хлопнуло, и зал погрузился в темноту. Светлана испуганно охнула, вздрогнув, а манаукец прижал её голову к своему плечу, настороженно оглядевшись. Но ничего страшного не произошло, просто героиня узнала страшную весть о предстоящей свадьбе любимого. Цвет прожекторов стал красным и уже не мог пронзить сгустившуюся тьму.

Светлана осторожно высвободилась, извинившись перед Амритом. В голове манаукца созрел коварный план. На следующем свидании следует сводить её в кино на ужасы. Лукавая ухмылка растянула губы мужчины, который представил, как Светлана, сидя на его коленях, будет испуганно прятать лицо на его плече, крепко обнимая за шею. Изумительная картина и не менее приятная. Спектакль подходил к концу, а манаукцу казалось, что прошло не больше получаса. В обществе Светланы он мог бы провести целую вечность, просто держа её за руку.

А госпожа Богомолова не могла не реагировать на милую ласку мужчины. Она не была робкой, скорее бережной. От выпитого шампанского на душе стало тепло, спектакль будоражил накалом страстей. Любовь, казалось, царила вокруг, витала в воздухе. Близость манаукца тревожила одинокую душу женщины, и она понимала, что невообразимо быстро поменяла своё отношение к Амриту. Ей льстило его внимание, она чуть-чуть гордилась собой, ведь она была важна для этого мужчины.

Когда же зал затопил свет, брюнетка даже не вспомнила, чем закончился спектакль, так сильно увлеклась мыслями о манаукце. Он помог ей подняться, а затем придержал в своих объятиях, разглядывая её. Светлана сама зачарованно смотрела в алые глаза, не понимая, почему стоит, чего ждёт.

Желанная, стройная, чуть раскрасневшаяся. Мужчина не мог отпустить её сейчас, не мог сорвать полог волшебства, которым накрыли их унжирские мастера лицедейства. Амрит вспомнил, что землянки любят смелых и дерзких. Если бы они были на Манауке, он бы не позволил себе подобного, но он не дома и рядом с ним не манауканка, которая сама решала кому отдать себя. Землянки ждут и выбирают сильнейшего.

Ласково погладив Светлану по щеке, Амрит дал ей шанс остановить себя. Один стремительный миг, прежде чем склониться к её губам и завладеть ими, накрыть своими, испить их сладость, смешанный со вкусом шампанского, приоткрыть, заполнить собой. Пройтись языком по зубкам, подразнить, заставить привыкнуть, дать понять, что это не просто так. Это не блажь, это настоящие чувства, которые полыхают в груди, заставляют сердце бешено биться. Легкий стон Светланы взорвал плотину самоконтроля манаукца. Он крепче прижал к себе женщину, смелее зарываясь рукой в волосы, массируя пальцами затылок, не позволяя ей вырваться.

Робкие ладошки легли на его плечи. Госпожа Богомолова, прикрыв глаза, отдавалась давно забытому чувству. Словно порывом сильного ветра её вернуло в беззаботную юность. Отцветшие воспоминания наполнились яркими красками, а тело ожило. Как же давно она не целовалась, словно в прошлой жизни. Но даже тогда эмоции не захватывали её полностью, не отрывали от реальности, заставляя забыть, где она находится. Лишь крики «Браво!», неожиданно взорвавшие пространство вокруг неё, вырвали Светлану из крепких объятий Амрита.

Она испуганно воззрилась на манаукца, обжигающего её страстным взглядом, полным порочного желания. Женщина прикрыла ладонью покрасневшие губы, собираясь с мыслями. Что на неё нашло? Почему? Зачем он поцеловал её? Или она его?

— Простите, — смутилась она, отворачиваясь.

Зрители купали вышедших на сцену актёров в овациях, некоторые ручейками стекали к выходам. Сбежать не получится, это Светлана поняла особенно остро, когда тяжёлые горячие ладони легли ей на плечи.

— Это я должен просить прощения, — мягкий шёпот и горячее дыхание на макушке, шевелящее волосы. — Я поспешил. Вы не готовы. Прошу прощения, я постараюсь держать себя в руках. Клянусь.

То, что он ошибся, Амриту было понятно и без объяснений. Он хорошо изучил теорию, но вот не удержался — сплоховал. Поцелуй должен был быть в конце свидания, а не во время него. Нужно было потерпеть до дома. Лишь расставаясь, женщина дарила свою благосклонность и аванс на следующее свидание, а он украл этот поцелуй. Сорвал его, словно цветок, и, кажется, всё испортил. Амрит боялся опустить руки, страшась, что стоит это сделать и Светлана убежит от него, проклиная. Она чуть дрожала, опустив голову, молчала, как будто ждала подходящего момента для побега.

— Простите, — тихо шепнул манаукец, оглядывая пустеющий зрительный зал. Вот и закончилось свидание. Занавес закрыт. Впереди расставание. — Пора домой, — добавил он, опуская руки.

Светлана медленно обернулась, пунцовая от смущения, настороженно глядя на него. Она ждала чего угодно, но не извинений. Непривычно, когда мужчина признаёт свои ошибки, обычно винит в них других. Амрит протянул Светлане букет орхидей, и она вцепилась в него как утопающий в соломинку. В голове у неё стоял бардак. Она сама себя не понимала. Строгий регламент отношений был загублен на корню. Уже второй поцелуй и откровеннее первого. А сердце трепетало от близости Амрита всё сильнее.

Манаукец больше не прикасался к ней, лишь позвал за собой, ожидая её возле выхода с балкона. Официант поклонился, вежливо прощаясь. На его лице не читалось никаких эмоций, лишь вежливая маска услужливого работника театра. Светлана гадала, много ли пар до них вот так вот на глазах у унжирца целовались. Ведь не остановил, не осудил.