Цветок вампира - аконит

— Мы поговорили обо всей этой ситуации с маньяком в городе, о твоей безопасности. Долго говорили. Раза два даже успели поругаться, — Костя мечтательно улыбнулся, точно подобные разговоры с мамой, напоминали ему о прошедших днях совместной жизни. – Она предположила, чтобы ты вернулась в ноябре в Ростов. Если это то, что тебе нужно, я не стану препятствовать. Наоборот, буду только рад, если местные опасности останутся здесь, и перестанут нависать над головой моей дочери.

Он запнулся, будто каждое слово отнимало у него много сил. Плечи чуть осунулись, а последний блин пригорел.

— Ах ты… — раздосадовано произнёс Костя и с усилием отделил лопаткой пострадавшего от сковородки. Подбросив блин на вершину стопки собратьев, отец достал тарелки и приборы. Последовав его примеру, я смазала последний блин и осторожно подхватила тарелку обеими руками, после чего отнесла к столу. Хлопнула дверца холодильника, и через мгновение Костя оказался рядом со мной на диване, прижимая к себе банку сгущенки, клубничного варенья и мёда. В нашей семье все любили только сладкие начинки.

Потянувшись к блинной стопке, отец отсчитал три штуки и переложил на свою тарелку. Я стянула с верхушки только один и щедро залила на тарелке вареньем, даже не думая отмерять ложкой: лила прямо из банки, смотря, как красиво тянется вязкая жидкость.

— Прямо как в детстве, — сказала я вслух и улыбнулась. Костя по-отечески потрепал меня в ответ по голове.

— Слушай, с утра, — осторожно начал он: — Я погорячился. Сам был молодым и понимаю, правда понимаю, как тебе хочется веселиться. Свободы, в конце концов. Но я… я просто не могу этого тебе сейчас дать. Не представляю, как смогу простить, если с тобой что-нибудь случится.

Подобные речи от отца звучали неоднократно, за тем исключением, что сейчас голос звучал мягче, а слова осмотрительнее. Я понимала, что всё сказанное призвано успокоить. Объяснить мне важность принятие таких решений и примирить с реальностью, но я не могла, даже теперь, когда Ксертонь разочаровала меня полностью. С чего я вообще решила, что смогу жить здесь? Построить какое-то будущее. Ксертонь ничуть не лучше Ростова, если подумать. Во всяком случае там я не была ограничена в перемещениях: мать куда проще относилась к этому, позволяя быть взрослой, принимать свои решения. Рядом с отцом я вновь чувствовала себя тринадцатилетней девчонкой и это было неправильно. Мне было семнадцать и уже меньше, чем через год, я даже юридически буду целиком и полностью отвечать за свою жизнь. Как я могу освоиться в мире, если держать меня под хрустальным колпаком?

— Я долго думал. В том числе, вместе с твоей матерью, — продолжал отец: — И, кажется, нашёл выход. Во всяком случае компромисс до конца этого месяца, пока Мария сама не вернётся в Ростов, а там ты будешь вольна выбирать: уехать к матери или же остаться здесь, в Ксертони. Сын доктора Смирнова сказал, что ты можешь приезжать к ним в поместье, когда захочешь. Это достаточно удалённая и, тем более – частная территория. Эдуард согласен привозить и увозить по договорённости, а сомнений в их системе охраны у меня нет: знаю какая она навороченная у музея. Ты могла бы так общаться сразу с пятью ровесниками. Считай, уже большая дружная компания. Что скажешь?

Я поперхнулась блином, когда речь зашла об Эдуарде.

— Мы не друзья, — откашлявшись, ответила я и пошла на кухню за водой.

— Так, будете! — Костя говорил с таким энтузиазмом, что мне оставалось только позавидовать: — Только представь, сколько нового ребята могут рассказать тебе о городе, о прошлом Ксертони. Кому, как не семье основателей о таком знать. Плюс, их же там аж пятеро: наверняка с кем-то да найдутся общие темы для разговоров. Попробуй хотя бы разок, а потом отказывайся.

— Уже попробовала, — мрачно пробормотала я, возвращаясь к столу: — Они не такие классные, как тебе кажется.

Отец пожал плечами и не согласился:

— Вполне себе классные. Мне часто приходится пересекаться по работе с их отцом, доктором Смирновым. Кто-нибудь из детей частенько околачивается в его практике, помогая. Эдуард — очень смышлёный парень для своего возраста, даже рентгены уже отлично читает.

— Ага, а ещё он просто восхитительный рассказчик всякого рода легенд.

— О, они начали рассказ о городе сразу со сказаний и небылиц? – восторженно спросил отец.

— Вроде того. Небылицы там точно были, в виде страшилок о вампирах.

Костя лишь кивнул, пытаясь прожевать только положенным в рот обильный кусок блина, пропитанного сгущёнкой.

— Упыри – одна их интереснейших местных легенд. Только вампирами стали называть совсем недавно, на зарубежный манер, но оно, наверное, и правильно. Упырь сразу в голове рисует образ чего-то уродливого, страшного. Местные же истории говорили о прекрасных существах, а главное – добродетельных, несмотря на своё проклятье.

— Какое проклятие?

Отец осмотрел стол и поняв, что забыл принести себе кружку, отпил из моей, после чего с улыбкой произнёс:

— А вот согласишься ездить к Смирновым, узнаешь.

— Так нечестно!

— А-ха! – воскликнул Костя: — Всё же заинтриговал.

— Заинтриговать-то заинтриговал, но я всё равно не поеду. Пап, они сегодня мне лапшу на уши вешали и целое представление устроили, желая убедить, что они, видите ли, вампиры. Вилка Кости замерла над тарелкой.

— Это они тебе сегодня сказали?

— Ну да. Детский сад какой-то, честное слово. — я встала и подобрала со стола тарелку и пошла на кухонный островок мыть посуду, продолжая разговор: — На полном серьёзе втроём меня убеждали, и даже придумали трюк с дверью. Мол, она сама открывается и закрывается, как будто я из какой-нибудь деревни и не знаю о существовании автоматических дверей. Камеру, правда, я так и не нашла в комнате.

— Камеру?

— Конечно, — я осторожно очищала прутья венчика от остатков сырого теста: — Наверняка снимали это все и хотели потом в интернет выложить. Уже так и вижу заголовок: «Развели новенькую в школе».

Костя поправил горло, и медленно проговорил, точно сам не верил в сказанное:

— Может, это часть образовательного перформанса. Чего только сейчас не делают в музеях…

Я прыснула, думая, какая это чушь. Немного поразмыслив над этим предположением позднее, оно начало казаться мне вполне адекватным и всё объясняющим. Выбивалось только из логичного полотна то, что, видя мою реакцию, любой нормальный человек уже бы всё объяснил, но ни Эдуард, ни Виола не собирались отходить от заданной роли. Что, если на самом деле всё происходящее было частью перформанса, как в иммерсивном театре?

— А знаешь, возможно, ты прав. Есть же контактные театры, где ходишь из зала в зал, и актёры пытаются убедить тебя в реальности происходящего. Может, они нечто подобное и устраивают при гостях. Во всяком случае, это хоть насколько-то объясняет весь абсурд происходящего и то, не полностью.

— Быть может, если ты дашь Смирновым ещё один шанс, всё встанет на свои места. В конце концов, они, как никто другой в городе, знают каково это – быть в Ксертони одновременно в корнях своим и чужим.

— Ладно, — я выключила ткань и потянулась за полотенцем для посуды: — Уговорил.

После ужина я пошла в свою комнату. Стоило мне закрыть дверь, как я с облегчением выдохнула и припала спиной к холодной стене, ненадолго прикрыв глаза. Сумасшедший день спутывал мысли. Я с трудом отделяла реальность от вымысла, теряясь в догадках. Поверить в существование вампиров? Какая глупость.

В кармане завибрировал телефон. Достав смартфон, я увидела на экране всплывающее окно с сообщением от Ника. Мне не хотелось разговаривать с Каримовым, пока я хоть немного не уложу всё произошедшее в голове. Чтобы ненадолго изолировать себя, я включила на телефоне авиарежим и положила его на стол экраном вниз. Собрав волосы в высокий хвост, я решила сесть за компьютером и обратится к интернету, надеясь почитать о местных повериях. Быть может, если я нащупаю связующую нить в древних сказания, устроенный Смирновыми перформанс покажется более осмысленным. Не успела я ввести в поисковой строке запрос, как Костя постучал дверь.

— Да?

Дверь приоткрылась, и я заметила, что отец переоделся в полицейскую форму.

— Я на вызов. Буду поздно. Не выходи никуда, ладно? — вид у Кости был мрачным, а взгляд слишком серьёзным.

Я посмотрела на часы. Время было восемь вечера. За окном давно стемнело, а город стих, давно закрыв двери местных лавок и офисов.

— Что-то случилось?

Костя неоднозначно кивнул, как бы давая понять, что сам не знает.

— В лесу, недалеко от усадьбы Смирновых, обнаружили фургон. Дверь в грузовой отсек открыта нараспашку, а к самому центру на скотч прикрепили письмо с чистосердечным признанием… — отец отвёл взгляд и устало потёр переносицу. — Наши думают, что это он.

— Кто «он»?

— Ксертоньский маньяк.

В памяти замелькали картины сегодняшнего дня. Неужели это тот же грузовик? Увидеть бы своими глазами. Я бы точно смогла его и наконец убедиться: всё это происходило на самом деле. Вот только какой смысл маньяку было оставлять фургон незапертым и тем более оставлять записку?

— А водитель? Его нашли?

— Нашли, — Костя прочистил горло. — Мёртвым, в кабине. Они сначала подумали, что водитель уснул: не заметили кровь на красном. Пустил себе пулю в лоб, представляешь?

«Не заметили кровь на красном», — эхом отозвалось в моей голове. Я попыталась вспомнить, во что был одет похититель и вспомнила о рубашке в красную клетку. Пазл сходился. Деталь за деталью. Резко у меня пересохло в горле, а внутри стало так тошно и неуютно.

— По описанию сейчас всё выглядит очень странно. Нужно внимательно осмотреть место и изучить записку.

— Думаешь, он не мог покончить с собой?

Костя мотнул головой.

— Не тот типаж. Впрочем, кто знает? Расскажу, если узнаю больше. Всё же, если мужчина окажется тем самым маньяком, в городе станет безопаснее. Посмотри. Ладно, я пойду, — отец уже потянул за собой дверь, но резко остановился, вспомнив нечто важное: — Только не рассказывай никому в школе, ладно? Незачем зря людей обнадёживать, пока всё не прояснится.

— Ладно.

— Спокойной ночи, Ася, — Костя напоследок одарил меня нежной улыбкой.

— И тебе, папа.

Похищение было правдой. Такой же, как первый поцелуй с Ником, прогул школы. Я что-то упускала. Что-то, меняющее все события в корне. Пыталась вспомнить детали похищения и чем больше пыталась, тем ощутимее казался выпавший из памяти фрагмент. Медленно, вспоминая в хронологии все события дня, мне начинало казаться, что я ищу некую иголку в стоге сена. Внезапно в сознании всплыл силуэт Артура. Как он садится передо мной на корточки, прикладывает ладони к вискам. Неприятная тряска отдавалась вибрацией по всему телу. Артур смотрел на меня, в глазах читался страх. Что он сказал тогда? «Не работает»? Но что «не работало»? Я облокотилась о стол и обхватила голову руками, точно это могло помочь вспомнить. Стараясь сосредоточиться, я закрыла глаза и ухватилась за этот момент.

Тёмный фургон. Я прячусь за коробками, когда дверь открывается и внутрь попадает свет. Голоса похитителей. Один женский, другой мужской. Галина и Глеб. Ярко-розовая, почти малиновая, помада. Глеб поднимает меня за грудки куртки, и я удивляюсь, как легко ему это удаётся. Дальнобойщик вытаскивает меня на улицу. Я пытаюсь вспомнить, что было дальше и боль отдаётся в висках. Режущая, точно внутри меня оказался ворох остроконечных иголок, и они все разом попросились наружу, борясь с соседями за право первенства. Боль настолько сильная, что у меня слезятся глаза, но я не отпускаю воспоминание. Внутренний голос твердит: стоит отпустить и недостающий фрагмент мозаики утрачен навсегда.