Изменчивая судьба

Наше расписание изменилось лишь в декабре. Я мысленно толкала страстную речь о том, как несправедливо не изучать плетение корзинок в колледже, и пыталась соорудить корзину из лыка, и тут Лиам притопал из леса, таща за собой маленькое вечнозеленое деревце.

— Ты что творишь? — было бы логичнее разрезать его на куски там же, где он его срубил, а потом принести сюда по кускам.

Улыбка, озарившая его лицо, сделала Лиама похожим на пятилетку.

— Сегодня шестое декабря!

— Да, я видела на календаре, который ты упорно выцарапываешь на стене.

Его мальчишеский энтузиазм ничуть не угас от моего цинизма.

— Это День Святого Николая!

— Ну естественно. День Святого Николая, — что бы это ни значило. — Ты помнишь, что я не канадка, да?

С ноября похолодало, и теперь мы «предвкушали» дни, когда нынешний дубак будет самой теплой температурой дня. Мы редко выходили на улицу без полного обмундирования в виде шапок, шарфов и перчаток, но сейчас Лиам сбросил свою вездесущую шапку, и снежинки блестели на его каштаново-медных волосах. Его зубы были ослепительно белыми, глаза казались почти серебристыми на фоне красных щек.

— День Святого Николая — это европейский праздник, а не канадский, — сказал он, не переставая улыбаться. — Моя семья всегда праздновала, ставя рождественскую елку и кладя конфеты в нашу обувь.

Европейцы такие странные.

— Так это наша рождественская елка? — она была маленькой, не шла ни в какое сравнение с искусственной елью, которую моя мама ставила каждый год, но я держала рот на замке, чтобы не показаться вечно недовольной. Не говоря уж о том, что я не хотела, чтобы пес (или волк) уделал меня, продемонстрировав, что даже уродливое дерево можно сделать красивым, если нарядить его с любовью.

Наши обычные повседневные дела были отложены, чтобы затащить елку внутрь и установить ее. Как только она оказалась прочно закреплена на месте, я не сдержалась.

— O, придите, все верующие… — начала я.

— Радостные и торжествующие… — присоединился Лиам.

Мы дошли до первых трех слов второго куплета, затем осознали, что не помним, как там дальше.

— Лиам?

— Да?

— Возможно, мы — два худших певца в истории всего мира, — я ничего не знала о тональности или вокальной гармонии, и как определить хорошее пение, но даже мои уши, на которые медведь наступил, различали, как ужасно звучало наше пение.

— Даже хуже той девушки, которая радовалась пятнице?

— Да. Даже хуже Ребекки Блэк.

Лиам вздохнул.

— Видимо, больше никаких рождественских гимнов.

— О чем ты говоришь? Мы будем петь постоянно. Ты знал, что мне никто не позволяет петь? Энджел говорит, что это причиняет боль ее ушам, а Джэйс утверждает, что я сбиваю его с ритма. Но ты… — я ткнула его пальцем в грудь. — Ты тоже не умеешь петь. Я не могу сделать твое пение хуже, чем оно уже есть.

Смех Лиама был низким и раскатистым, и я на мгновение задумалась, как человек с таким хорошим смехом может так ужасно петь.

— И мы в абсолютной глуши. Тут нет соседских собак, которые могли бы подвывать.

— Вот именно! Мы превратим свою жизнь в чертов диснеевский фильм, распевая по поводу и без!

И может, это мы слегка преувеличили, но за следующие несколько недель мы правда пропели все рождественские гимны, которые знали. Мы даже нарядили елку. Я сделала маленькие звездочки из этикеток от супа и соорудила мишуру из оберток от печенья. Лиам вырезал звезду из коробки с сухими завтраками и прицепил ее на макушку. Когда наконец-то наступило Рождество, елка выглядела как…

Ну, она все еще выглядела как очень дерьмовая елка, обвешанная мусором, но это была наша дерьмовая елка, обвешанная мусором.

Утро Рождества началось как любое другое утро без полнолуния. Я проснулась в обнимку с Лиамом, окруженная его теплом. Тем утром я безмолвно помолилась младенцу Иисусу, чтобы Санта подарил мне еще несколько минут наслаждения теплом и запахом Лиама так, чтобы нечаянно не разбудить его. Но в итоге я не стала рисковать. Да, холод — это отстойно, но не настолько, как признание того факта, что мы с Лиамом обнимались каждую ночь.

Я украдкой выбралась из постели и пошла на цыпочках по хижине. Из-за консервных банок на третьей полке в левом шкафу я достала два упакованных свертка. От шороха бумаги Лиам заворочался, и я бросилась через всю комнату и швырнула их под елку. Затем я развернулась, набрала как можно больше воздуха в легкие и заорала во всю глотку:

— Рождество! Рождество! Санта приходил! Рождество!

Лиам натянул одеяло на голову, и я захихикала. Неудивительно, что Энджел делала это каждое утро. Мучить людей Рождеством так весело.

Ну, было бы весело, если бы я не разрывала себе сердце, думая о сестренке, по которой я скучала сильнее, чем задроты скучают по сериалу «Светлячок».

«Нет, — подумала я про себя. — Тебе это нужно. Лиаму это нужно. У вас будет маленькое веселое Рождество, и вовсе не такое, что охота перерезать запястья».

Я вытерла влагу с ресниц и бухнулась на кровать.

— Ну же, засоня! Рождество же!

— Эй, — донесся голос из кокона. — Может, мне кто-нибудь скажет, какой сегодня день?

— Рооооооожжжждеееееесссссствоооооооооо! — проорала я, стягивая одеяла.

Сердитый взгляд Лиама казался бы более суровым, если бы его глаза не блестели.

— Знаешь, такая бодрая Скаут не просто настораживает, а реально пугает.

— Вставай, Гринч МакГринч. Прошлой ночью меня посетили духи Прошлого Рождества, Нынешнего Рождества и Эльф Бадди, и теперь я хочу весь год хранить Рождество в своем сердце. Просыпайся, чтобы я могла начать.

Конечно, упоминание духов опять едва не заставило меня расплакаться. Я не знала, куда подевался Алекс, но я не видела его с тех пор, как заснула в автобусе миллион с половиной лет назад.

Боже, Рождество всегда было таким депрессивным?

— Давай, — это прозвучало как реально отчаянная мольба, а не едва сдерживаемый восторг. Я натянула на лицо излишне широкую улыбку, чтобы это компенсировать. — Время рождественского завтрака.

Если Лиам заметил проседание моего энтузиазма, то не показал этого.

— О нет, мы же не будем есть спагетти с кленовым сиропом, нет?

— Во-первых, это для обеда, а не для завтрака, — я подняла его в сидячее положение, но только потому, что он мне позволил. — Во-вторых, у нас нет кленового сиропа, потому что я живу с единственным канадцем на свете, который не умеет его готовить, — я слезла с кровати, лишь слегка вздрогнув от холода под ногами. На мне было две пары супердорогих носков, но это мало помогало, когда ты находился посреди застывшей тундры, и тебя грел лишь крошечный камин. — Но у меня припасено особое лакомство на завтрак, — сказала я, копаясь в шкафчике и вытягиваясь на цыпочках, чтобы запустить руку за баррикаду консервных банок, которую я выстроила две недели назад. Моя рука наконец-то задела картонную пачку, и я вытащила ее с драматичным жестом. — Печеньки!

Лиам пронесся через всю комнату еще до того, как я успела открыть пачку.

— Ты же сказала, что они закончились, — обвинил он меня, выхватив коробку.

— Я соврала, — сказала я, забрав коробку обратно. — Я приберегла их для сегодняшнего дня, — это не то печенье с корицей, которое в доме Донован традиционно ели в утро Рождества, но магазинные печеньки с коричневым сахаром и корицей — неплохая замена. Осознав, что у нас осталась одна коробка, я спрятала ее, чтобы рождественским утром у нас было особенное лакомство. Я знала, что Лиаму больше понравился какой-нибудь нелепый для завтрака вкус вроде шоколада, но все же любое печенье лучше нашего обычного завтрака из овсянки без сахара и других вкусов.

Высока вероятность, что когда мы вернемся в реальный мир, я больше никогда не буду есть овсянку или консервированную еду.

И я не буду думать о том, как мало времени оставалось до того, как мы вернемся в цивилизацию, где мне придется столкнуться с Сарварной и ее Ножом Судьбы. Сегодня Рождество. Мы будем пировать.

Мы оба съели по порции печенья и договорились отложить немножко на Новый Год. Когда я уже не могла терпеть, я послала Лиама к дереву.

— Ты купила мне подарки? — Лиам никогда не демонстрировал много эмоций, но за месяцы я научилась улавливать небольшие перемены интонаций и выражения лица, и потому расшифровывала сильные эмоции, скрывавшиеся за ними. Чуть шире раскрывшиеся глаза и почти неуловимое подергивание правого уголка губ — это нечто новенькое, но я знала, что все это значило. Лиам тронут моей сердечной добротой. Я увидела возможность для тех роднящих моментов, постоянно случавшихся у Сэма и Дина в «Сверхъестественном», и действовала быстро.

— Да, Лиам. Я сходила в супермаркет и прихватила тебе кое-что от элитного бренда, но вот второе пришлось заказывать с Амазона.

В уголках глаз Лиама виднелись легкие морщинки, а на обеих щеках пролегли линии, которые говорили, что он подавлял улыбку. Я хорошо знала это выражение. Оно означало, что он смеялся благодаря моему изумительному остроумию. К сожалению, это выражение я видела реже всего, так что позволила себе на мгновение насладиться удовольствием, после чего сосредоточилась обратно.

— Открывай, — нетерпеливо потребовала я.

Он попытался не спешить. Наверное, он один из тех людей, которые аккуратно разворачивают каждый уголок обертки на подарке, но поскольку мне пришлось довольствоваться пустыми пакетиками от чипсов, он довольно быстро развернул верхнюю часть.

Он долго смотрел в пакетик.

— Твои носки.

Лиам достал их из пакетика.

— Вижу.

— Нет, не видишь, — я наклонилась и осмотрела мыски обоих носков, затем показала один Лиаму. — Вот этот ты повесил на доску у двери. Я заштопала его для тебя.

— Ты заштопала мой носок? Ты? Скаут Донован? — на сей раз его лицо озарилось широкой улыбкой. — Джэйс гордился бы тем, какой ты стала хозяйственной.

— Я готовлю. Я убираюсь. Я штопаю носки. Я прямо-таки хозяюшка, — я сцепила руки перед грудью и похлопала глазками. — О, Лиам, как думаешь, Санта подарит мне пылесос? И, может, новую стиралку и сушилку для белья?

Вообще-то, я бы не отказалась от стиральной и сушильной машины, которая волшебным образом работала бы в лесу без электричества. Мы ломали лед в ручье, черпали оттуда несколько ведер и тащили в хижину, нагревали в ванне над костром на улице, затем скребли одежду с помощью миллиона брусков мыла, имевшихся в нашем распоряжении. Это вовсе не весело и просто.

— Вообще-то, — сказал Лиам, запустив руку под кровать. — Думаю, Санта принес тебе нечто полезное.

Когда Лиам достал мой подарок из-под кровати, я не сумела сдержать слезинку, украдкой скатившуюся по щеке. Я не ожидала от Лиама подарков, да и те, что я приготовила для него (заштопанный носок и пакетик орехов, который я собрала сама), едва ли демонстрировали такую же продуманность и крутость, как то, что он протянул мне.

— Ты смастерил лук? — я потрогала пальцем тетиву. Выглядело примитивно, но все же это лук. В его руке лежало несколько самодельных стрел. — Откуда ты знаешь, как это делается?