След бури

— А должны были?

— Должны. Они встретиться где-то по дороге с Добраном сговорились. А потом, как срок пришёл, прождали их без толку да и двинулись дальше одни — боялись за войском не поспеть.

— Уши у тебя… — Млада искоса посмотрела на Медведя.

— Что уши? — ухмыльнулся он.

— Большие. Всё-то ты слышишь.

Кметь тихо рассмеялся.

— Дык из этого тайны никто не делает. И ты бы услыхала, если б захотела.

Млада покачала головой, отворачиваясь. В очередной раз она пригляделась к Маху, что всё так же стоял неподалёку вместе с воеводой и по всему уже начинал злиться от его недоверия. Только лишь что-то в его лице показалось смутно знакомым, как пронёсся по лагерю громкий мальчишеский возглас: 'Отец!' Брамир, совершенно непочтительно отталкивая попадающихся на пути кметей, подбежал к нему и мёртвой хваткой вцепился в рукав кожуха. Вот оно что. Теперь-то уж и вовсе начнёт нос задирать, когда отеческая заступа под самым боком. Однако Мах сыновьему порыву потворствовать не стал: положил руку ему на макушку и отстранил от себя, что-то строго высказав. Бажан одобрительно усмехнулся, а вот Брамир понурился, будто ушат холодной воды кто на него вылил, и, кивнув, пошёл прочь.

Ещё чуть погодя последние древнеры во главе с предводителем разошлись кто куда. В серёдке лагеря собралась большая мужская ватага — теперь укладываться на боковую никто и не собирался — такое случилось! Млада с Медведем протолкнулись в общий круг тоже, чтобы послушать, о чём древнерские воины будут судачить — всё равно в таком гомоне не уснуть, пока не стихнет. Но вместо обычного в таких случаях залихватского рассказчика, который полуправдивыми байками умел собрать вокруг себя десяток-другой слушателей, у костра неведомым образом оказался самый настоящий сказитель. Знать, пришёл с древнерами, а в гурьбе могучих мужей его поначалу никто не заметил. Такие, бывает, попадаются в долгой дороге — и тут же в любой харчевне привлекают к себе сторонние взгляды. Кто-то даже готов наградить умудрённого прожитыми годами старца или молодого звонкого песнопевца монетой за интересный сказ.

Случается, как теперь, сказители, прослышав, что на их пути раскинулся лагерь торговцев или воинов, приходят, чтобы потешить перехожих людей. И считается это большой честью. Нарочно их не зазывают, а уж коли пришёл — стало быть, хороший знак.

Нынешний сказитель был в солидных летах, но ещё крепок — сразу видно, ему многие вёрсты пути нипочём и нескоро возьмёт его немощь. Когда-то чёрную бороду певца уже побили перья седины, но не слишком-то. Кожа, лишь у глаз и рта прорезанная морщинами, темнела застарелым загаром — такой уж не отмоешь до самой смерти. Живые карие глаза с интересом перебегали от одного лица к другому, а тонкие, сокрытые густыми усами губы то и дело трогала едва заметная улыбка, когда кто-то из кметей громко просил исполнить его любимую песню. Узловатые длинные пальцы сказителя привычными плавными движениями тихо перебирали струны небольших — удобно с собой носить — гуслей. Он никуда не торопился, а то и вовсе чего-то выжидал, всё сильнее подогревая нетерпение собравшихся кругом парней.

Млада устроилась точнехонько напротив, и тут же в неё вперился его пытливый взгляд, а мелодия на миг стала чуть громче. Или померещилось? Гул голосов всколыхнулся снова. Вдруг несколько парней одновременно встали с бревна, и место одного из них занял Кирилл, жестом приглашая остальных садиться. Князь поправил на плечах плотное корзно и кивнул почётному гостю:

— Рад снова видеть тебя, Краснобай. Чем порадуешь нас сегодня?

— Почтение славному правителю! Слыхал я, княже, что ты на вельдов идёшь, — не прекращая наигрывать, размеренно проговорил сказитель. Его голос оказался приятным и тягучим — таким только и петь, тревожа сердца женщин и нагоняя думы на мужчин.

— Люди верно говорят, — кивнул Кирилл. — Да я и не скрываюсь.

— Тогда поведаю я, коли позволишь, давний сказ. Как победили однажды вельдов вместе Боги и люди, после чего ушли те на долгие лета в небытие. Сиречь Забвение. Славные тогда были времена. Совсем как теперь.

Князь невесело усмехнулся, встретился взглядом с Младой и перевёл его на Медведя. Показалось даже, что сейчас откажет — велика ли радость слушать про врага, когда, что ни день, такое творится? Но Кирилл лишь вздохнул и снова обратился к гостю.

— Много ли правды в твоём сказе? Я ведь правдивых ещё не слыхал.

— О вельдах болтают многое, — согласился Краснобай, посверкивая хитрыми глазами. — Правды там мало. Но свою историю я узнал от прабабки. Суровая то была женщина. Большуха — всю деревню в ежовых рукавицах держала. Вряд ли она стала бы врать.

Среди парней пронёсся тихий смешок.

— Ну, раз от прабабки, то сказывай.

На губах правителя мелькнула улыбка. Совсем такая, как раньше. Руки Млады тронуло тепло, качнувшееся то ли от него, то ли от огня. Она внимательно вгляделась в лицо Кирилла, но тот больше не посмотрел в её сторону, будто вмиг о ней позабыл.

Сказитель, получив одобрение, тут же склонился над гуслями, немного помолчал, прислушиваясь, и глубоко вдохнул.

— Давно миновали те времена, когда не были вельды кочевым племенем. Жили они в здешних землях и ходили теми дорогами, которыми ходим теперь мы. Охотились в тех же лесах и ловили рыбу в Нейре. Но не найдёшь теперь остатков вельдских деревень, не услышишь воспоминаний от их стариков, которые ещё могли бы порассказать, как всё было. Не прячутся в тайных местах их капища, ибо справедливые Боги оставили вельдов за предательство и зло, которое те удумали.

Сотни лет назад, когда сосны, окружающие нас, ещё были семечками в шишках, появился здесь грозный Воин со своими ватажниками. Из-за силы своей и власти над разными тварями нарёк он себя правителем всего, что видит кругом. Приказал он вождям племён подчиниться. Грозил расправой, коль не сделают, как велено, и призывал себе на помощь чудовищ из неведомых далей, человеческому глазу невидимых.

Но никто из своевольных племён не пожелал перейти под его покровительство, и только вельды купились на обещания. Посулил им Воин много плодородных земель, вождей их себе в самые ближние помощники и дочерей их в жёны своим лучшим приспешникам. Говорил, что людей не тронет и будут они жить дальше в благости да процветании. Посему вельды перешли на его сторону, отдали своих мужей в его войско, чтобы убивать и гнать прочь давних соседей, с которыми раньше водили крепкую дружбу.

Многие роды и племена подмяли они под стопу того Воина, имя которого нещадно стёрло время. И закончилось терпение у людей и Богов, которым они поклонялись. Ополчились против самонаречённого правителя остатки могучего племени древнеров, а на помощь им пришли родичи самого Воина, претерпевшие от него досыта предательства и боли. Были среди них ратники силы невиданной, самими Богами подаренной, что могли одолеть любых чудовищ и прогнать их обратно в нижний мир.

Все они до единого полегли в страшном сражении, которое сотрясло землю на многие вёрсты вокруг. Погибли и самые сильные из древнеров, однако род их продолжился, ибо вовремя убереглись жёны их и дети от расправы в здешних глухих чащах.

Долго ещё лютовали вельды, лишившись предводителя, которого стали почитать за Бога. Но гнала их с себя сама земля, не хотела принимать обратно. Напал на вельдов жестокий мор, никого не щадил. Не родили их поля, скрывался зверь в лесу от их стрел и силков, уплывала рыба из их сетей. Не стало им спокойной жизни, а уж подавно той, которую сулил погибший в той схватке от руки брата Воин. А потому пустились вельды в путь и кочевали до тех пор, пока не смешалась их кровь с кровью чужеземцев, не истаяла и не затерялась в глубине веков.

Много лет о них никто не слышал, пока не появился тот, кто смог снова собрать остатки племени вместе. Пришли они, чтобы вернуть себе то, что принадлежало им давным-давно. И говорят, сильнее они, чем были раньше…

— Достаточно! — прервал сказителя Кирилл.

Краснобай перестал перебирать струны и взглянул на правителя. Смолкла мелодия, сопровождавшая его сказ. Кмети, до того слушавшие, затаив дыхание, недоуменно запереглядывались.

— Чем же не по нраву пришлась тебе моя история, княже?

— Ты мне скажи, — хмуро проговорил Кирилл. — Ты воинов моих запугивать сюда пришёл? Или боевой дух поднимать?

— Я пришёл сказать, как было когда-то. Только и всего, — развёл руками певец. — Правда, она лишней не будет.

— Правда, она вон, за околицей. В вельдском лагере, — князь поднялся и оправил плащ. — Любой из тривичей расскажет тебе правду, да такую, что волосы на голове зашевелятся. Нет у нас воинов силы невиданной, дарованной Богами. Все они — обычные мужи, которые всего-то хотят защитить то, что им дорого. А справедливые Боги даровали мне три с половиной тысячи воинов против семи — вельдов. И земля что-то пока не содрогнулась, не разверзлась, чтобы поглотить нашего врага. А ты нам тут басни травишь. Да и к тому ж славишь древнеров, которые делают всё из-под палки, и на помощь которых я и не рассчитывал. Так что и не знаю даже, радоваться тому, что они приехали, иль нет. Вот, где правда!

Сидящие среди ратников древнеры негодующе загомонили. Только громко высказывать недовольство правителю никто из них не стал, а под его взглядом они и вовсе смокли, как один. Может, потому что не было с ними предводителя Маха. А может, потому что они и сами понимали, что нынче мало походят на тех славных предков, о которых поведал Краснобай.

Не встретив возражений ни от самого сказителя, ни от кметей, Кирилл ушёл. Вместе с тем потухло веселье в глазах воинов, стихли разговоры и шутки, и почти никто уже не слушал песен Краснобая, которые тот завёл было, чтобы сгладить случившееся с правителем недопонимание.

Мало-помалу ватажники начали расходиться.

Утром, когда бодрствовали только озябшие часовые да отроки, что в походных поварнях под открытым небом готовили еду для войска, Краснобай покинул лагерь. Млада столкнулась с ним, возвращаясь с разминки. Знать, певец только лишь дождался, как начнет светлеть небо, закинул за спину свои гусли на ремне и, никому ничего не говоря, двинулся по тропе к деревне. Они едва смогли разойтись с ним на узкой дорожке.

Краснобай уже прошёл мимо, и почти стих скрип его шагов, как донеслись в спину Младе слова:

— Ты береги князя. Ему это понадобится. Ой как понадобится…

Она обернулась, но сказителя и след простыл, будто бы давно уж он скрылся вдалеке. Может, в Ракитке его встретят радушнее.

И не успела ещё Млада дойти до оставленной после сна палатки, как тишину нарушил далёкий стук копыт по снегу. Он нарастал, торопливый и несущий в себе предчувствие неладного. Затем безмолвие разрезали отрывистые приказы на верегском и немерсокм, обращённые, видно, к дозорным.

Первым перед Младой возник Хальвдан, растрёпанный от скачки и злой до крайности. Он лишь мельком глянул в её сторону и прямиком направился к шатру князя.

— Здрав будь, воевода, — громко поздоровалась она.

Верег придержал шаг.

— И тебе не хворать. Мне тут сказали, древнеры вчера соизволили пожаловать?