След бури

Глава 12

Тора вошла в комнату непривычно бесшумно. Могла ведь, когда хотела и когда не пыталась нарочито выказать очередное недовольство тем, как подопечная проводит время либо в унынии, либо во встречах с подозрительными, по её мнению, людьми. Тогда Тора переставала шаркать ногами по полу, громко вздыхать, а потому становилась совершенно незаметной и тихой.

Но на то должны быть особые причины. И скорей всего — нерадостные.

— Чего подкрадываешься, Тора? — Геста подняла голову от блестящих крупинок бисера, которыми украшала ворот недавно сшитого платья, чуть повернулась и краем глаза увидела застывшую за спиной служанку.

Тора молча протянула запечатанное сургучом письмо. Геста тут же узнала в оттиске герб своего отца — медведь на щите со скрещенными за косматой мордой мечами. Открывать послание совсем не хотелось. Она прекрасно знала, о чем будет спрашивать Ингвальд. В который раз.

Но чуть подержав письмо в ладони, как бы взвешивая его, Геста разломила печать и развернула тихо прошелестевший лист. Гонец не смог уберечь послание от непогоды: по краям буквы чуть расплылись, но слова всё ещё можно было прочесть.

Так и есть. В начале отец решил рассеять внимание Гесты кратким отвлечённым рассказом о делах и жизни родичей. Упомянул даже Сигнара. Тот снова отличился в последнем летнем походе на запад через море, привёз много добычи и щедро одарил ватажников. Вот ведь, проснулась в отце любовь к брату Хальвдана, когда и не нужно совсем. А раньше нос воротил. Отчитавшись о том, что Гесту волновало меньше всего, Ингвальд вплёл между ничего не значащих слов главный вопрос: когда же Кирилл, наконец, возьмет её в супруги честь по чести? Она невольно вздохнула и бросила листок на стол, так и не дочитав.

— Что там? — озабоченно спросила Тора. Геста не ответила — зачем? Будто нянька и так не знает.

Письма от отца приходили очень редко, и каждый раз он с удивительным спокойствием спрашивал о том, когда же случится свадебный обряд. Как будто бы между делом. Словно на самом деле это его не очень-то и волнует. Признаться, Геста ждала, что Ингвальд призовет Кирилла к ответу: до каких пор тот будет бесчестить его дочь. Ведь давно прошли все мыслимые и немыслимые сроки. Ждала, что он пригрозит, возмутится, приедет в Кирият в конце концов. Но, похоже, положение Гесты при князе не казалось ему таким уж унизительным. Конунг лишь изредка интересовался её жизнью, присылая весточки с далёкого Клипбьёрна. Даже не Кириллу, с которым разговаривал всегда почтительно, несмотря на разницу в возрасте, а ей. Будто бы она могла на что-то повлиять или насильно заставить князя на ней жениться.

Отец после скорой смерти матери никогда не уделял Гесте достаточно внимания. А уж после того, как один за другим погибли в набегах на запад трое её братьев, конунга больше занимали сыновья павшего в бою ярла Карскура. Его жена легла на погребальный костёр вместе с ним, и мальчишки остались сиротами. В старшем — Хальвдане — конунг и вовсе души не чаял, прочил ему судьбу нового ярла, бросал силы лучших мастеров на его тренировки и подготовку к почётному месту рядом с собой. Иногда Гесте казалось, что Ингвальд назначит Хальвдана своим наследником. Но тот неожиданно покинул Клипбьёрн по зову давнего друга — Кирилла, отказавшись от всего.

И конунг — неслыханное дело! — быстро простил его за пренебрежение и перенёс внимание на Сигнара. А Геста, думается, для отца была всегда лишь девицей, которую нужно получше выдать замуж. Ингвальд не настаивал на ком-то из своих ближников, но ясно давал понять, что с братом Хальвдана ей не быть — его судьбой он тоже желал распорядиться сам. Мол, по молодости тот натворит глупостей. А дочери якобы позволил выбирать, но, не слишком-то таясь, мог всегда наложить на её выбор вето.

И когда Геста захотела уплыть с Кириллом, невольно уважила отца. Да только ошиблась, что с князем обретёт счастье, о котором мечтает каждая девушка, разум которой ещё не замутнён всеми трудностями на пути к нему.

Теперь же от того светлого образа сказочной жизни рядом с правителем Кириятским ей остались лишь скупые строки отцовского письма, пропитанные лёгким укором, и ожидание…

Геста ждала возвращения княжеского войска с каждым днём всё сильнее. Невыносимая тоска по Кириллу сдавливала грудь, мешала дышать, а голова пустела. В ней крутились всего две мысли: о том, что она до безумия соскучилась по любимому мужчине, и о том, что ей до жуткой одержимости хотелось избавиться от Млады. Воздать нахальной девице за всё, что Гесте пришлось пережить за последние луны.

Она чувствовала, что Млада выжила и даже не питала особых надежд на то, что та погибнет. И в том ей виделась вечная насмешка судьбы. И раз уж Боги возжелали одарить Гесту всеми напастями сразу, собрались выпить все соки, очернить душу, окунуть руки в кровь, так тому и быть. Хоть она и не была уверена, что даже столь суровые меры, на которые пришлось пойти, что-то изменят. Но она должна попытаться. Коль станет хуже, чем уже есть, ей один путь — головой в Нейру.

Геста ещё раз посмотрела на небрежно брошенное на стол письмо, которое чуть покачивал неизвестно откуда взявшийся сквозняк. Отвечать отцу она не станет: слова закончились давно, а придумывать новые нет смысла. Ингвальд всё равно позабудет обо всём в пылу походов и сражений. Он ещё слишком молод и силён, чтобы безвылазно сидеть в Длинном доме и от скуки донимать дочь расспросами о её замужестве. Следующего письма не стоит ждать раньше, чем через несколько лун. А пока нужно завершить начатое.

Геста хотела было вернуться к вышиванию, которое после всех уроков Малуши даже начало ей нравиться, как за дверью послышались гаркающие приказы. Потом всё стихло и, не проявив ни капли учтивости, в светлицу ввалился Виген.

Тора вздрогнула и с удивлением, перемешанным со страхом, воззрилась на начальника стражи. Нечастый он гость в этой горнице да и не желанный. Геста, увидев его, неловко шевельнула рукой и небольшая глиняная мисочка соскользнула с колен, опрокинулась, рассыпав по полу золотистые искры бисера, которые тут же начали закатываться в щели — поди достань потом.

— Доброго дня, Геста, — Виген проследил взглядом за скачущими по доскам бусинами. — Попроси Тору выйти. Нам нужно поговорить с глазу на глаз.

Геста молча кивнула служанке на дверь, и та, по своему обыкновению что-то недовольно буркнув, нарочито медленно вышла. Начальник стражи вальяжно прошёлся по светлице, подтянул ближе к Гесте один из стульев и сел напротив. Неспешно и въедливо скользнул по её лицу взглядом жутких светлых глаз и усмехнулся.

— Чего тянешь, Виген? — не выдержала она. — Говори уж, зачем пришёл?

Начальник стражи откинулся на спинку и глянул поверх плеча Гесты в окно, за которым, наверное, так же, как и утром, кружились снежинки, то взмывая вверх, то устремляясь вниз под очередным порывом ветра.

— Чьё убийство ты заказала, Геста? — отрешённо и совершенно бесцветно спросил Виген, будто справлялся о здоровье чьей-то бабушки, которую никогда не видел в глаза.

Жар бросился в лицо, и Геста замерла, забыв, что может управлять своим телом. Пальцы невольно дрогнули, и по спине прошлась волна ужаса, поднимающего волоски на шее и затылке. Ведь она уже мысленно успокоилась, решив, будто все её дела остались в тайне. А Виген, если бы знал, что она задумала, пришёл бы гораздо раньше. Прошло уже больше седмицы, и молчание начальника стражи Геста сочла за неведение.

Как же она ошибалась! И сейчас не могла выдавить из себя ни слова. Понадобилось несколько бесконечно длинных мгновений, чтобы прийти в себя. С досадой она видела, как на лице Вигена расплывается удовлетворённая улыбка. Похоже, объяснения ему не так уж и нужны. Он всё знает наверняка.

Вернув себе самообладание, Геста удивлённо дёрнула бровями и обескураженно улыбнулась:

— Даже страшно подумать, Виген, откуда у тебя такие дикие догадки. Ты хоть знаешь, что сделает с тобой Кирилл, если узнает, что ты обвиняешь меня в таких чудовищных вещах?..

— А ты знаешь, что сделает с тобой Кирилл, если узнает, что ты решила убить кого-то из его людей? — грубо прервал её Виген. Его лицо из лживо-приветливого тут же стало каменным, он наклонился к Гесте, и его взгляд словно пронзил её насквозь. — Не нужно разыгрывать передо мной дурочку и хлопать глазками. Я не Квохар. И я прекрасно знаю, как давно ты с ним встречаешься. Даже видел ту комнату в «Княжеском гербе». Думаешь, если отослала стражу, то мне ничего не станет известно? Жаль, я не успел перехватить записку Квохара к тебе. Тогда этого разговора уже не было бы, а ты сидела в темнице… или чего похуже.

Пока он говорил, Гесте всё отчаяннее хотелось отгородиться от всего этого. Закрыть глаза, заткнуть уши. То, чего она так боялась, случилось гораздо раньше, чем можно было предположить. И сердце теперь ухало в груди, рискуя оборваться.

— Я никого не собираюсь убивать! — процедила Геста и порадовалась, насколько уверенно прозвучал её голос.

— Своими руками — нет, — легко парировал Виген. — Но на постоялый двор «Одноглазая ворона» ты ходила не потому, что тебе захотелось напиться дешёвым пивом. Или снискать ласки местного сброда. Ведь так?

— Я не…

— Не ходила, хочешь сказать? — Виген коротко рассмеялся. И от его смеха по спине побежали мурашки. — Неужели ты ещё не поняла, что я не спрашиваю тебя, виновата ли ты. Я всего лишь спрашиваю, в чём именно. И да, бегаешь ты довольно проворно.

Его глаза насмешливо сверкнули. Догадка обрушилась тяжёлым молотом. Тот пьянчуга, который предлагал её проводить, а потом спугнул грабителей…

— Так это был ты? — голосом, срывающимся в стон, произнесла Геста.

— Да, я проводил тебя до самого постоялого двора. А потом просто узнал, что тебя увела Зархана. Признаться, ушло некоторое время, чтобы выяснить, что хозяйка связана с Гильдией арияш. Впрочем, из самой Зарханы не удалось ничего вытянуть. Как и найти того арияш, с которым ты встречалась. Но это дело времени. Не думал, что ты способна на такое, Геста, — в осуждающем тоне Вигена послышалась издёвка.

Он играл с ней. Мучил. Он обо всём подумал заранее. Такова его работа — подозревать всех ещё до того, как они успеют сделать что-то, что будет угрожать князю. Не зря Геста сомневалась, что ей когда-нибудь удалось бы его соблазнить себе в угоду. Слишком он верен Кириллу. Слишком давно и справно он ему служит, и доверие правителя для Вигена, верно, дороже всего на свете.

Геста наконец нашла в себе силы пошевелиться и отложила в сторону платье.

— Я ходила к Зархане за ариванскими снадобьями. Чтобы зачать ребёнка, — она прекрасно понимала, что эта выдумка не сыграет ей на руку, но даст время подобрать другое оправдание.

— Прекрати, Геста, — невозмутимо возразил начальник стражи. — Зархана никогда не промышляла снадобьями. Все её снадобья — это кислое пиво да такое же отвратительное вино.

— Ты уверен в этом? — Геста встала, прошлась по комнате, достала из сундука мутную склянку, на донышке которой ещё плескались остатки отвара. Она уже давненько купила его у Лерха. На пробке даже осталась старательно выписанная ариванской вязью пометка с названием снадобья.