След бури

Глава 18

Треск дров в печи становился всё тише: то ли поленья догорали, то ли Млада всё сильнее погружалась в дрёму, прислонившись спиной к тёплым камням. После бани совсем разморило. Ратибор отправил её туда едва ли не силой, чтобы хорошенько смыла дорожную грязь и восстановила дух. И оставил в предбаннике кусок ржаного хлеба с солью — для духа Банника, дабы не вредил. Банька вышла доброй, жаркой. Кажется, из каждой поры на теле от живительного пара выходила усталость. После Млада переоделась и устроилась в тепле, дожидаясь, что Переслава, наконец, позовёт её к Роглу. Уж второй день подходил к концу, а к вельду попасть всё никак не удавалось — не пускали, объясняя тем, что сейчас ему нужен покой. Вот только утром тот впал в беспамятство и в себя ещё не приходил.

Быстро потянуло в сон. А жена старосты всё хлопотала вокруг, то заглядывала в печь, проверяя, чтобы не подгорел хлеб, то снова исчезала в соседней клети у Рогла, а Младу будто бы и не замечала. Ждан с Ратибором тоже ушли париться, забрав с собой малыша Руслава. И потому вокруг было тихо, отчего спать хотелось сильнее. Млада даже встала и прошлась по клети, но стоило только сесть за стол — снова впала в полудремоту. Пока Переслава не тронула её за плечо.

— Сходи к нему, — мягкой волной сквозь сон колыхнулся её голос.

Млада вздохнула и попыталась сморгнуть мутную пелену. Жена старосты села рядом с ней и устало опёрлась локтями на стол, а потом убрала со лба растрепавшиеся пряди. Её глаза покраснели — и самой бы не помешало отдохнуть — но она продолжала заботиться обо всех, кто находился в её доме. О себе забудь, а гостя уважь, тем более княжеских воинов. Такие путники в деревню заходят нечасто.

— Он пришёл в себя? — подавив зевок, Млада потянулась и с нажимом потёрла переносицу.

Переслава покачала головой.

— Нет, девочка. Боюсь, уже и не придёт. У него там…

Млада резко поднялась с лавки, так, что на мгновение потемнело в глазах, и бросилась в клеть, где лежал Рогл. Там душно пахло травами и сладковато — гниющей раной. В полумраке можно было только различить тёмные спутавшиеся пряди волос на белой подушке, а кожа мальчишки была с ней почти одного цвета. Млада подошла, коснулась покрытого испариной лба Рогла, затем отогнула покрывало и стиснула его в пальцах. Вокруг рубца, что остался от стрелы, на коже расплывалось то же тёмное пятно, как вокруг её ранений когда-то. И так же сочилась необычно чёрная кровь. Но как? Ведь стрелы Рогла не были отравлены! Не иначе очередные происки его отца.

Глупый мальчишка! Ведь было говорено, чтобы не связывался с Зореном, не пытался ему отплатить за детские обиды и жёсткость. Волчонку с матёрым кобелём не тягаться. Млада опустилась на лавку рядом с постелью и долго смотрела в заострившееся, словно обтёсанное слишком усердным плотником, бледное лицо Рогла. Иногда казалось, что его веки трепещут и он вот-вот откроет глаза. Но темень за окном становилась всё глубже, а мальчишка лежал всё так же неподвижно и дышал едва-едва. Только мучительно морщился время от времени.

Не должно было так случиться. Он должен был жить, а не страдать от жестокости своего отца. В конце концов, Рогл, похоже, и правда хотел стать отроком, служить Кириллу и зла никому не желал. А с колько вытерпел унижений и нападок, и ни разу не показал слабости. Казалось, ещё немного, и отроки в детинце станут его уважать и считать за старшего.

Млада, закутавшись в сшитое из козьих шкур одеяло, прислонилась спиной к стене и упёрлась взглядом в потолок. Она будет сидеть здесь — никуда не уйдёт. Она привела Рогла к тому, что с ним произошло. Нужно быть с ним до конца. Хоть кто-то должен быть с ним.

Дремота скоро снова начала наползать, как тень из углов. Лучина на столе погасла, и Млада не стала зажигать новую. Занавесь на двери медленно отодвинулась, и длинное пятно света скользнуло по полу до стены. Ждан осторожно заглянул в клеть и вошёл, продолжая коситься на Рогла.

— Только тронь его, Ждан, — вяло предупредила Млада, снова прикрывая глаза. Знала, что при ней всё равно не решится.

— Да я только… — он совсем уж по-детски шмыгнул носом. — Извиниться хотел. За случай тот. А он, — Ждан кивнул на вельда, — и сам помрёт не сегодня-завтра.

— Извиниться, значит? — хмыкнула Млада и выпрямилась, опустив ноги на пол. — Что, отец хорошую взбучку тогда тебе устроил? Или, может, побили те же мужики, что с тобой были?

Ждан сжал кулак, но ничего отвечать не стал, только некоторое время рассерженно сопел, повернувшись к Младе плечом. Значит, вышло ударить по больному месту. Вряд ли он пришёл бы сам, без отцовского наития. Да и долго собирался — почти два дня. Но видно было по его нахмуренным бровям и по упрямо поджатым губам: обида не прошла, и вины за собой он не признаёт. Что ж, это его право.

Из сеней донёсся шум. Кто-то громко обстукивал снег с сапог и басисто переговаривался со старостой. Сторожевой пёс во дворе гавкнул пару раз для порядка и замолк.

— Млада! — послышался из-за занавески голос Переславы. — Там гонец приехал из Кирията, говорит, к тебе.

Гонец? Млада скинула с колен покрывало и нащупала на полу сапоги. Что такого могло случиться, если князь выслал сюда срочного? Напасть за напастью, и конца этому, кажется, никогда не будет. Неужто Ведана сотворила глупость пуще того, что спуталась с вельдским волхвом? Иначе зачем Кирилл отягощает уставших с похода воинов тем, чтобы приехать за ней?

Последний раз взглянув на Рогла, Ждан поспешно вышел. Млада повременила ещё немного, снова запалила на столе лучину и пошла за ним. Черноволосый гонец переминался с ноги на ногу, стоя неподалёку от печи и, озираясь, расстёгивал кожух. С его обтаявших сапог на полу натекли маленькие лужи. Это оказался один из кметей, имя которого тут же завертелось на языке, но никак не хотело вспоминаться.

— Ты бы присел хоть, что ли, — сердито буркнул ему вошедший следом Ратибор. — Эй, Ждан! Коня обиходь в конюшне. Где ты запропастился — искать тебя надобно!

Ждан раздраженно дёрнул плечом, накинул тулуп и вышел в сени. Гонец сел за стол, а Млада устроилась напротив, всё пытаясь припомнить, как его зовут. Кметь почесал пятернёй влажную от растаявшего инея бороду и поднял взгляд.

— Князь приказал тебе явиться в детинец, — доложил он без предисловий. — А мне сказано тебя сопроводить.

«Радим», — вспыхнуло в голове. И почему-то сразу стало легче.

— Зачем же так скоро, Радим? — Млада чуть наклонилась к нему; тот удивлённо вскинул брови и тут же расплылся в улыбке. — Что-то случилось?

— Мне о том не говорено, — снова помрачнел гонец. — Сказали только тебя забрать — и тут же возвращаться. В два дня надо уложиться. Иначе воевода Хальвдан шкуру спустит. Злой был. А если, говорит, артачиться будет — хоть через седло перекинутой привези.

Да, трудно было ждать другого распоряжения от Хальвдана. Странно, что сразу связать не приказал. Млада вздохнула, облокотилась о стол, уперев лоб в ладонь, и некоторое время разглядывала отполированные нити древесных прожилок на гладко обструганной доске. Не будет никогда покоя. Ни единого дня. И с Роглом проститься не дадут. А куда деваться? Пока Ведана в Кирияте, Млада привязана к детинцу. Оставлять сестру там, несмотря на горькую обиду, она не намерена. Да и, чего скрывать, отказать себе в мстительном удовольствии видеть казнь Зорена не может, хоть и не сама лишит его жизни. Придётся возвращаться.

— Хорошо, завтра с утра выезжаем, — она подняла глаза на Радима. — Или в ночь поедем, волков кормить?

Гонец вытаращил глаза, будто испугался самой мысли о том, чтобы тот час же пускаться в обратный путь, и закивал.

— Завтра. К ночи как раз поспеем.

Ратибор тихо подошёл и сел рядом с Младой, дослушал их разговор и повернулся к Радиму:

— Я с соседом поговорил — он примет тебя к себе на ночлег. Тут остаться негде. Иди, там накормят, да отдохнёшь.

Кметь тут же подобрался и, бормоча благодарность, ушёл вслед за старостой. На ветру хлопнула дверь так, что содрогнулись стены.

Ночь выдалась беспокойной. Млада то задрёмывала у постели Рогла, то снова просыпалась, когда чудилось, что мальчишка пошевелился или застонал. Но он был так же неподвижен, как и вечером. Только его мерное, тяжёлое дыхание нарушало тишину. Но он был жив. До сих пор, хоть иные дюжие кмети сгорали за полдня, раненые вельдским оружием. Иногда слышно было, как в клеть заглядывает Переслава. Один раз она даже подошла и, наверное, поправила покрывало Рогла.

А в остальном ночь походила на сбитень, тёмный, обволакивающий и горячий. И Млада покачивалась в нём, как пойманная в плен муха.

Утро просочилось в клеть редеющей полумглой. Небо было затянуто ровной пеленой облаков и сыпало мягкими хлопьями едва ли не с куриное перо. Слегка подморозило. Млада, проснувшись, ещё немного посидела, глядя во двор. Там Ратибор, не стесняя плеч кожухом или тулупом, мощными размашистыми движениями колол дрова. Ждан подтаскивал ему всё новые чурки, а староста без устали орудовал увесистым колуном и только иногда останавливался, чтобы утереть выступивший на лбу пот, и щурился от попадающего в глаза снега.

Открылась калитка; на ходу кивнув Ратибору, через двор прошёл Радим, и через мгновение изба наполнилась шумом. Захныкал маленький брат Ждана, Переслава забормотала что-то успокаивающе, и тут же хлопотливо загремела плошками, тихо переговариваясь с кметем о каких-то пустяках.

Млада скинула покрывало, под которым просидела всю ночь, погладила Рогла по всклокоченной макушке и вышла. Как момент не оттягивай, а уезжать всё равно придётся. Скоро вся семья старосты собралась за столом, чтобы проводить гостей. Прощание вышло скомканным. И когда утренние сумерки полностью растворились в тусклой серой хмари, Млада с Радимом выехали из ворот и бодрой рысью пустили коней через деревню в сторону Кирията.

Снег расходился всё сильнее, наст хрустел под копытами кобылы. Она то и дело поскальзывалась на замёрзших лужах и недовольно прядала ушами.

— Слыхала, аль нет? — нарушил долгое молчание Радим, придержав своего жеребца. — У нас же такое случилось в детинце. Виген погиб. Аккурат накануне, как мы из похода вернулись. Жалко мужика.

Он поморщился и отёр снежинки с усов. Млада встрепенулась, но ответила не сразу, размышляя над услышанным. За это время кметь успел снова уехать вперёд.

— Как так? — Она догнала Радима. — Чтобы Виген погиб? У него ведь, поди, и на затылке глаза были.

— Поговаривают, убили его, — пожал плечами тот. — Слухи по дому гуляют, хоть князь и пытается всё скрыть, чтобы не трепали лишний раз. Да разве от наших кумушек что утаишь? Хальвдан как ошпаренный два дня бегал то в посад, то обратно, то со стражниками, то один. Не знаю, разузнал ли что-то…

Убили. Млада невольно поёжилась. И кому мог помешать начальник стражи? Встретил случайно какого лиходея? Или вынюхал про кого что-то непотребное? Да и всё равно. За какие-такие тайны можно просто так убить столь важного для князя человека? Хотя… Млада с всё возрастающей внутри горечью вспомнила заказы, которые порой приходилось выполнять. Людям не нужны серьёзные причины, чтобы желать кому-то смерти. Они становятся самыми гнусными тварями, если перейти им дорогу в ненужный час. И правителей, случается, убивают так легко, будто они — обычные бродяги в переулке.