Затерянная кровь

9. Кровь

Ярость. Слепящая, бурлящая кипятком в венах. Она ведёт меня через поле боя, и мне даже всё равно на то, как покорно встают на колени воины королевской гвардии, образуя почётный коридор. Ни один и не пытается меня остановить. Я хочу голову на пике, голову той твари, из-за которой ушёл в безвременье Анвар, твари, из-за которой сегодня пролилось столько крови. Всё тело будто пульсирует, и я ни мгновения не сомневаюсь, что мне по силам расправиться с самозванкой. Кончиком меча поддеваю полог королевской палатки и проскальзываю внутрь.

Тут никакой мебели или людей: лишь стоит посредине единственный стул, к которому крепко привязана ремнями Таиса. Она бешено дёргается при виде меня и вытаращивает глаза, беззвучно мычит, открыв рот — передёргиваюсь, видя зияющую пустотой полость без языка. Вид у бедняжки откровенно измученный, она исхудала и будто выцвела, а вместо положенного королеве платья на ней рабский холщовый мешок. Паклями висят жидкие волосы и липнут к щекам.

— Тихо, тихо, сейчас я тебя освобожу, — глухо обещаю ей, на что она роняет голову и хнычет, трясясь всем телом.

Богиня, даже видеть это тяжело. Уже шагаю навстречу Таисе, как вдруг приподнимается ткань задней части палатки, и внутрь просачивается Глиенна. Точнее… нет, она точно ни за что бы не напялила мужской наряд из кожаных штанов и кольчуги с гербом Грании на груди. А на этом рыбьем лице никогда не бывало столь хищного выражения. Довольно умело провернув в руке меч, самозванка встаёт рядом со стулом, нагло облокотившись на плечо Таисы. Та нервно вздрагивает в ответ, кидая на мать перепуганный, затравленный взгляд побитого зверёныша.

— Ну здравствуй, Виола. Сколько лет, сколько зим. Смотрю, твой паршивый муженёк решил героически подохнуть? Вряд ли тебе это поможет. Я легко соберу новое войско. — Самозванка сладенько улыбается.

— Кто бы ты ни был, отойди от моей сестры, тварь, — шиплю я, встав в боевую позицию и подняв меч. — Хватит театра. Я знаю, что Глиенна мертва.

— Что ж, в таком случае…

Самозванка громко щёлкает пальцами, и следующее движение почти неуловимо — из рукава у неё вылетает крохотное лезвие и стремительно чиркает по горлу Таисы.

— Нет! — вскрикиваю я, непроизвольно метнувшись вперёд, но это бесполезно и глупо.

Фонтаном брызгает династическая кровь, и бедняжка хрипит, успевая бросить на меня последний панический взгляд, перед тем как дыхание её оставляет, а тело безвольно повисает на стуле. Голубая лужа быстро разрастается на земле, натекая густыми струями из шеи Таисы. Сжимаю челюсти, чтобы сохранить самообладание: это всё было просто демонстрацией. Что мои сёстры во власти самозванки я знаю и так. А все эмоции всё равно запечатаны поглубже, чтобы не уползать в боль, которую они причиняют — она будто вплавляется в грудную клетку, становится частью меня.

— Трус, — презрительно выношу я вердикт и сильнее стискиваю рукоять меча. — Убить беззащитную связанную девушку, которая и драться никогда не умела, мог только трус. Скрывать своё лицо то под маской моей фрейлины, то под кожей мачехи… Нравилось подносить мне туфли?

Самозванка запрокидывает голову и звонко, открыто хохочет, демонстрируя белизну зубов. Я же пользуюсь моментом и осторожно начинаю обходить её сбоку, выискивая слабое место для первой атаки. Напряжённо слежу за тем, как возвращается в её рукав обмотанное шерстяной нитью лезвие. Как бы самой не испустить дух от одного щелчка.

— Глупая, слепая девчонка, в гордыне своей никогда не видящая дальше носа! — фыркает самозванка, одаривая меня акульей улыбочкой. — Как же бесило выслушивать твои вечные жалобы. Но как же я был рад, когда твои амбиции дали мне шанс. Вы со своим муженьком всё сделали сами, а мне осталось лишь смазать колёсики… точнее, меч, с которым ты вышла на поединок. А потом ещё и столицу сама отдала мне в руки — представь, какого труда мне стоило изображать траур и не засмеяться в голос тогда в карете!

Туго сглатываю, приподнимая двумя руками меч чуть выше и не теряя концентрации. Если эта многоликая змея думает, что сейчас может вывести меня из равновесия пустой болтовнёй… то я уже потеряла всё, что мне было дорого. И эти насмешки как иглы без яда, не способны даже царапнуть: меня давно не гложет совесть за смерть отца, который и сам был бы рад моей кончине. А вот за гору тел снаружи палатки я не отмолю у богини прощения никогда. Никогда больше не проснусь в тёплых руках и не смогу быть счастливой.

Зато могу отомстить.

— Браво, представление вышло отличным, — издевательским тоном хвалю я. — Так может, скажешь, кто на самом деле заслужил овации? Для кого ты расчищал путь к трону?

Самозванка перестаёт посмеиваться и поджимает губы, смотря на меня с отчётливым снисхождением. Показательно разводит руки, и от самой седой макушки облика Глиенны пробегает по худощавому телу рябь. В блёклых серых глазах вспыхивает яркое зелёное пламя, меняя их цвет.

— О, тут мы оба унаследовали папочкину гордыню, — эхом раздаётся мужской, зычный голос, до ужасающего схожий с отцовским. — Путь к трону я расчищал только для себя самого. Это я — единственный истинный король Афлена. Единственный мужчина в династии, который и должен был править. Я, а не истеричные дуры.

Искажающая женскую фигуру волна добирается до ступней, окончательно превращая самозванку в высокого широкоплечего мужчину. Зачёсанные назад русые волосы и малахитовые глаза — точь-в точь отец, каким он предстал в показанном мамой видении из прошлого. Те же высокие скулы, только орлиный нос со свойственной гранийцам горбинкой и слишком светлая даже для северян кожа. Скривив полные губы, мужчина шутливо кланяется, и при движении его ног под сапогами чавкает лужа крови Таисы.

— Я знаю, кто ты, — стараясь не выдать шока, глухо признаю правдой услышанные от графа Тревийского сплетни. — Бастард короля. Сын Елены Хэссекской.

Он раздражённо дёргает головой, выдавая, как взбесила озвученная истина. Беру это на заметку. От запаха металла уже невозможно дышать, но я не выйду из палатки, пока этот подонок не заплатит за всё. Для меня факт родства с источником всего произошедшего кошмара не меняет ничего. Разве что делаю шаг назад, инстинктивно увеличивая расстояние между опасностью и малышом внутри меня: я рассчитывала на казнь самозванки, а не на бой с соперником-мужчиной, иначе бы взяла в подмогу Кеная. Ни капли не угасает решительное, почти навязчивое желание рубануть по его шее прямо сейчас. Меч дрожит в руках от сдерживаемого порыва, пока ублюдок показательно-лениво отряхивает рукав надетой под кольчугу рубахи.

— Предпочитаю имя Риан Гранийский. Так меня знают в лесах. Поверь, сестрёнка: народу плевать, рождён ли я в браке. Главное, что я — мужчина. Как и должно быть изначально, Афленом будет править король, а не жалкие безмозглые курицы.

— Твою власть признали лишь бандиты, не ведающие закона, по которым плачет виселица, — хмыкаю я, задрав бровь: неужто он сейчас будет вспоминать древние порядки престолонаследования, по которым женщины не могли править? — А знаешь, что сделал бы с тобой наш дражайший папочка, если бы узнал, что у него родился сын-колдун? Он бы своими руками утопил тебя в освящённой воде, мразь. Добро пожаловать в династию.

— Думаешь, я этого не знаю? — Риан демонстративно вздыхает и поднимает меч, направляя остриё на безвольно повисшее тело Таисы, всё ещё привязанное к стулу. — Сестрица, наш папочка пользовал мою мать до свадьбы и выбросил её как тряпку, едва подвернулась задница покрепче. Но гранийцы не сдаются так просто. Волею судьбы мне от рождения дана сила для мести. И я приехал в столицу сразу после похорон матери лишь за одним: возмездием. Всё это поганое гнездо, которое ты зовёшь династией, давно пора было вырезать с корнями. Папашу-короля, пропившего последнюю совесть. Его выводок малолетних идиоток, включая тебя, ту самую — именно из-за твоей матери была брошена моя. Вы — первые цели. И как же я упивался удовольствием видеть поединок двух самых ненавистных мне людей… Жаль, что за твою шкуру заступился муженёк. Иначе тебя бы прямо на площади растерзала толпа горожан. Я бы похлопал им из первого ряда.

— Но сегодня ты проиграл. Сдавайся, Риан. Твои войска испугались силы Анвара и уже не вернутся в строй. Ты усеял эту землю трупами, а истинный король не ставит эгоизм выше блага народа. Ты просто случайно получившийся ублюдок. И не имеешь никаких прав на трон.

Он в плохо скрытом бешенстве вскидывает острый подбородок, окатывая меня ненавидящим взором. Снова выглядывает из его рукава лезвие, медленно парит по воздуху и самым кончиком касается его ладони, свободной от меча. Подняв руку, он торжествующе показывает мне проступившую на коже голубую царапину.

— Я — истинный король, первый наследник. Я в своём праве. Я такой же носитель голубой крови, крови этой проклятой династии! — повышая голос, почти кричит он, на что я лишь криво усмехаюсь:

— Ты не кровь короны, Риан Гранийский. Ты — её самый большой позор.

Мне удаётся. Взревев, Риан бросается вперёд, дав мне миг, чтобы я успела замахнуться и ударить по витающему в воздухе колдовскому лезвию и отправить его подальше — описав дугу, опасное оружие вылетает из палатки, прорвав ткань. Вот теперь бой будет равный. Пригибаюсь от первого пробного выпада противника и встаю в строгий «плуг», с прищуром оценивая возможности Риана.

— Стерва, — сплёвывает он в сторону, копируя мою позицию. — Смотрю, кхорра-мамаша от тебя сбежала?

— Ушла надавать затрещин твоей, — отвечаю ему в том же тоне и делаю острожный замах, проверяя уровень Риана в бою.

Он явно сильнее меня и выше. Пусть меч его такой же лёгкий и короткий как мой, а у меня лучше защита… я уже устала в тяжёлом доспехе, он же готов парировать удары вечно. Выносливость никогда не была моей сильной чертой, только внезапность, манёвренность, скорость. Сейчас есть лишь ярость и жажда мести.

Ведёт ли Риана то же самое? Похоже, что да.

Мы не спешим, обмениваясь осторожными, прощупывающими ударами и наполняя палатку звоном стали. Чтобы сразить меня, ему придётся бить в ноги или голову. Чтобы сразить его, я могу выбрать самую неочевидную из целей — руки. Колющий справа… отбито. Отличная оборона.

— Трусливая курица, — шипит он мне, явно пытаясь раззадорить и отвлечь от лихорадочных подсчётов слабых мест. — Как же жалко выглядит женщина с мечом.

— Жалким выглядит мужчина, который день за днём носил платья.

Закончив обмен любезностями, я более не выжидаю и навязываю ему свой бой: изображая прямой рубящий удар уже в движении перевожу его в режущий в шею. Риан ловко отклоняется назад, и лезвие прочерчивает совсем близко от точки его пульса. Хорошая попытка. Сильнее сцепляю зубы и возвращаюсь в стойку, потому что соперника явно душит злость: мечи сталкиваются, и он бесцеремонно пытается продавить мой блок.

И мои уставшие руки дрожат от того, сколько силы я вкладываю в защиту. Через клинки уловив бешеный взгляд Риана, вижу горящие зелёным огнём глаза и понимаю, что больше не могу сдерживать этот грубый натиск. А потому, набрав в рот слюны, столь же бесцеремонно плюю в это бледное лицо.