Край забытых богов

— Перестаньте! — привыкнув к их бесконечным ласковым прикосновениям, я была не готова поверить, что на этот раз он настроен куда серьезнее. — Праздник вечером в общем шатре, а мы не там, и я…

— В общем шатре ты стесняешься, я это знаю. Человеческие девочки вечно всего стесняются, — он перебивает меня спокойно, мягко. Но рука его жестко держит за талию, лишая даже призрачного шанса вырваться, а другая, не удовлетворившись ощупыванием сквозь одежду, рвет вырез футболки, обнажая плечо, затем уверенно обхватывает мою грудь уже под бельем. — Но как сладко им бывает в процессе, верно?

— Не верно! — то, как он мял мою грудь, возбуждению совсем не способствовало. Хуже того, начинала подкатывать паника. Он не остановится. Вспомнились его обмолвки о том, что он изначально собирался меня «утешить», разговоры про «таинство первого проникновения» и то, что он выключил камеры, предстало вдруг совсем в другом свете. — Это что, вы так представляете себе «посвящение в археологи»?!

— Это славная традиция, Ларис, ее не надо ломать, — спокойно подтверждает он мои самые худшие опасения, полностью игнорируя мои отчаянные попытки убрать его руки.

— Нарданидэр, пожалуйста, — постаралась, чтоб голос звучал холодно и уверенно, — Я здесь с Лоурэлом, вы знаете. И он в первый же день сказал, что категорически против…

— Он сказал детишкам, не мне. Я здесь начальник, солнышко, — один его жест, и юбка задрана к поясу. — Да что ж ты бьешься, как рыбка? Тебя не учили вампиров слушаться? — игнорируя мои протесты, его рука проникает под ткань трусиков и уверенно движется к промежности. — Какая дивная шерстка! Люди, все же, такие зверушки…

— Так не страдайте… — отчаянно выгибаюсь, пытаясь избавиться от его пальцев, — …зоофилией!

И тут же получаю весьма чувствительный шлепок по той самой шерстке.

— Что за егоза, сказал же, расслабься, — нет, он не еще сердится, он недоумевает. — Подумай о красоте момента, девочка! О символичности происходящего.

Не думаю. Бьюсь. Отчаянно, безнадежно. И задыхаюсь, ведь попытки вырваться заставляют дышать значительно глубже, чем позволяет маска. Воздух. Мне так нужен воздух…

Он валит меня на спину, нависая сверху, неумолимо вдавливая пальцы мне в промежность, не обращая внимания, что я не готова, что его грубые действия причиняют лишь боль. Что я задыхаюсь, задыхаюсь…

— Прекратите! — уже шепчу, собирая последние силы, и слезы катятся куда-то за уши, увлажняя тысячелетний пепел. — Мне плохо так… маска…

Он замирает. И даже привстает, оставляя меня, наконец, в покое.

— Маска? — задумчиво переспрашивает он. — Если не будешь меня видеть — станет легче?.. Что ж, так даже интереснее.

И он тянется, чтобы снять посмертную маску с ближайшего черепа, и накладывает ее на меня — гипсовую поверх вампирской. Мир становится тьмой. Я пытаюсь содрать ее, но он держит. Ему это все проще — мои силы кончаются. Дышать… совсем… нечем… дышать…

— Как это символично, верно? — футболка рвется бесшумно. Звуков нет. Нет воздуха — нет звуков. Только голос. В маске. — Я твой проводник в мир истории, ты — мой проводник в мир людей. Вкусив твоей крови здесь…

И голос тоже пропал. Как и вес его тела, и тяжесть рук. И гипсовая маска с моего лица. А надо мной склоняется Лоу. Серые глаза смотрят встревоженно и серьезно, губы шевелятся… Я не слышу.

— Да что ты себе позволяешь?! — оглушительный рев. Нардан. Где он?

Я вздрагиваю и пытаюсь осмотреться. Лоу вынимает наушники из моих ушей и поднимает на руки. И уже взлетая с ним к потолку, я вижу профессора. В груде переломанных костей, среди расколотых вдребезги масок, неловко придерживая поврежденную, видимо, руку, он гневно открывает рот, произнося какие-то звуки. Но они до нас не долетают. Воздуха нет.

А вот птички поют. Все поют и поют, не давая покоя. И глаза приходится все же открыть. Яркий свет слепит, вызывая боль, каждый вздох отдается болью, мышцы живота болят, и даже попытки сглотнуть болезненны, как никогда.

— Попробуй попить, — мне помогают подняться, и чаша с прохладной водой оказывается у самых губ.

Фэрэл. Стоит на коленях у моей кровати и отпаивает меня водой.

— А Лоу… немного занят?

— Немного. Дерется с Нарданидэром.

— ?

— Обещали друг друга убить, но думаю, не дойдет. А вот покалечиться могут сильно. Злы были оба, как дети Дракоса.

— Злы? Разве? Не помню… Нарданидэр добрый был, очень. Все про мумии мне рассказывал, про маски… Про две взаимопроникающих традиции… И про традиции проникновений… У него все хорошо, вообще, с традициями. Чтит…

— Приляг Лара, приляг, не надо, — Фэрэл смотрит встревожено. — Температура, похоже, опять поднимается. Давай померяем, хорошо?

— Не трогай!

— Хорошо, хорошо, не буду, — он даже руки вверх поднимает. — Только ложись.

Ложусь. Откидываюсь на подушки и смотрю, как ветер колышет полотнище шатра. Поверила. В доброго университетского профессора, в то, что смогу быть для них кем-то большим, чем девочкой для досуга, в «право на культурное наследие», вспоминать-то стыдно. Как можно быть такой наивной? Как можно продолжать верить «в мудрых вампиров, учителей и наставников»? Как можно было очароваться Нарданидэром именно потому, что он чем-то похож?.. Как можно было поверить, что он «похож, но лучше»? Начальник, куратор, профессор… царь и бог, привыкший брать, не спрашивая. Один ли, другой…

Фэрэл садится на пол возле кровати.

— От Нардана никто не ждал подобного, правда. И Лоу меньше, чем кто либо. Меж ними всегда были некие негласные договоренности о разделении сфер влияния. Они оба друг другу нужны и друг друга всегда устраивали. Не знаю, что на старикана нашло, что он позволил себе столь хамскую выходку. Но нанесенного оскорбления Лоурэл ему теперь не простит. Ну а Нардан у нас тоже теперь весь из себя оскорбленный, публично униженный…

— О чем ты? Там из публики были одни скелеты.

— Были, Лар, — невесело соглашается Фэрэл. — Очень правильное слово. После экстренного визита Лоурэла в это дивное место, сейчас там только битые кости, разлагающиеся на глазах остатки одежд, и мечущиеся в панике девчонки, пытающиеся спасти хоть что-то.

— Почему… «девчонки»? А «мальчишки» где? Только не говори, что они все драку смотрят…

— Не без того. Хотя — нам, честно говоря, выбора не оставили. Исандра орала так… В общем, нас по половому признаку всех причислили к безмозглым идиотам, не умеющим отделять серьезные дела от личных интересов… И народ без резких движений уполз куда подальше… Просто из желания остаться чуть целее тех мумий. Исандра в гневе, знаешь ли… Особенно, когда она не может добраться до виновников катастрофы…

— Но почему… катастрофы? Да, Лоу Нардана откинул в кучу скелетов, я помню… Там кости, конечно, переломались… Но вы же не строение скелета изучать собирались.

— Лоу… Понимаешь, Ларис, когда светлейший профессор решил перейти к практической части своего семинара, мы не смогли открыть камеру перехода. Есть подозрения, кое-кто ее заблокировал просто, чтоб не помешали… И Лоу ее пробил. А поскольку торопился, да и зол был страшно — разнес все вдребезги, за ним и силы-то такой никто не предполагал… Герметичность нарушена, кислород сжигает все, до чего не долетела тушка Нардана, народ в глубоком шоке, не знает как реагировать… Если бы не Исандра, решительно взявшая все в свои руки, пока начальство отношения выясняет…

— Но как Лоу узнал? — сохранность склепа волновала меня сейчас куда меньше, чем сохранность собственная. Даже сейчас, стоит мне только представить, как на лицо ложится чья-то посмертная маска, я начинаю задыхаться. — Нарданидэр ведь выключил камеры…

— Выключил, — усмехается Фэрэл. — Он же у нас Древний. Может себе позволить… Вот только не учел, что Лоу тоже Древний. И не только сын коэра, но и сам кое-что может. Знаешь, когда светлейший профессор появился из кургана, он таким изумлением лучился. Ну, кроме боли, конечно. Приятно было взглянуть.

— А ведь ты никогда его не любил, — вдруг понимаю очевидное. — А мне все казалось это вы так, по-дружески… Подтруниваете…

— Подтруниваем, — невесело соглашается Фэрэл. — Помнишь, ты спрашивала, как это, быть без магии? И я ответил, что ничего, жить можно. Жить можно. Станет, когда сдохнет последний Древний. Потому что мы для них… еще не люди, но что-то очень на них похожее. Нас можно задвигать, презирать, не считаться. Присвоить чужую должность, воспользоваться результатами чужого труда, попользоваться чужой собственностью — да как дышать. У нас же нет магии, мы не ответим. Мы не занимаем высокие должности, не председательствуем в суде, не принимаем законы. Мы в их глазах слишком юны и беспомощны, чтоб с нами стоило считаться. И так везде, Лара. Во всем!.. Но один старый пердун просчитался! Лоу тоже Древний, и он ответит! И кое-кто сегодня займется сращиванием собственного черепа, а отнюдь не изучением человеческих.

— И этим «кто-то» будет Лоу, я полагаю, — полог шатра полощется от ветра, будто хочет взлететь, воспарить. Но не в силах. Привязан. — Всей «древности» Лоу четыре года с хвостиком. Что он может против металлического мага с реальным боевым опытом?

В отличие от Фэрэла, жажда мести меня не переполняла. Это битва не за меня, а за неприкосновенность чужой собственности. Возможно, Нардан и поймет, что брать чужое не стоит. Но все равно не осознает, какую боль причинил, бросив на пол того склепа. Чтобы мои желания имели цену, чтобы мои чувства стали для него чем-то большим, чем вкусовая добавка к основному блюду, он должен осознавать меня чем-то большим, чем приспособлением для удовлетворения вампирских потребностей. А я просто приспособление… Просто предмет…

— Лоу многие недооценивали, — продолжал меж тем Фэрэл нашу беседу. — Именовали презрительно «мальчишкой коэра»… Слишком поздно понимая, сколь многое успел передать старый коэр своему сыну. Абсолютным победителем Лоу, конечно, не выйти. Но поверь, Нардан будет не первым Древним, который огребет от «мальчишки коэра» гораздо сильнее, чем рассчитывал. И заречется связываться с ним вновь.

«А я просто красивенький мальчик, и мне нечего было противопоставить огненной деве…», вспомнилось давнее. Я думала, он безропотно подставлялся, соглашаясь на роль жертвы. А выходит, пытался ей отомстить, раз за разом, зная, что проиграет. Но чтоб на миг и ее сделать жертвой. И вернуть хоть каплю боли и ужаса… Старый коэр? Или юность, полная тренировок? Когда ненависть застит взор и жизни уже не жалко…

Что ж, тогда Нардану не позавидуешь.

Да мне и не завидно. И не радостно. И не жалко. Мне никак. Заторможенность чувств, мыслей, и только один вопрос бьется: как я могла поверить, как?..

И не замечаю, что вновь текут слезы, пока прохладные пальцы Фэрэла не касаются моего лица, чтобы стереть их.

— Ты прости, Ларис, — он склоняется надо мной, печально глядя в глаза. — Это, видно, моя вина. Лоу просил за тобой присматривать, а я… Мне и в голову не пришло, что старик посмеет. Когда он позвал тебя, я порадовался только, что ты все первой увидишь. Позавидовал даже… А Лоу отвлекли разговором, там ребята к нему пристали с планом поэтапной консервации, он и не заметил, что ты с Нарданом пошла… Ну он же не может ежесекундно быть рядом, ни на миг не отвлекаясь… А потом… когда тот камеры выключил…