Магия вероятностей. Магия пространства. Дилогия

ГЛАВА 20

Неприятности любят сбиваться в кучу. Если получил синяк, обязательно кто-нибудь пнёт в больное место, а если тебе плохо, то ожидай того, кто с недовольной физиономией явится по твою душу.

Гость прошёл в комнату и бросил перчатки, носимые по случаю холодного времени года, на стол. С громким шлепком. Потом уселся, закинув ногу на ногу. Стул под ним нещадно скрипел, и от этого звука выражение лица человека достигало всё большей степени неприязни. Я подвинула второй, "здоровый" стул, и села напротив, выжидательно глядя на гостя. Играем в молчанку? Можно.

Намолчавшись, мужчина достал конверт и вытряхнул из него на стол мой рисунок. Может, он немой? Я вытащила из шкатулки и положила рядом с рисунком артефакт, который заряжала ещё перед тем, как показать ректору нашей академии.

— А слёзы на лице наверняка от несчастной любви, — неожиданно саркастически констатировал гость.

— Угадал, сволочь древняя.

Ой, неужели я это вслух сказала?! Я ж всегда такое только мысленно себе позволяю, а разговаривать стараюсь вежливо…

Некромант коротко рассмеялся и демонстративно покрутил кистью руки, на котором красовался перстень с фиолетовым камешком, вмурованным в металл с микроскопически выгравированными рунами.

— Артефакт, способствует искренности собеседников. Жаль, быстро разряжается и трудно заряжается.

— Рониус делал?

— Ты и Рониуса знаешь? Ну рассказывай, откуда такая осведомлённость.

— Меняемся. Я рассказываю вам, то, что вас интересует, вы — мне.

— Никаких условий. Я и сам могу угадать ответы на свои вопросы. Да даже если и ошибусь, не так уж важно. Знание о нас ты раскопала из старой рукописи, которую с моих слов написал мой помощник, когда я стал ректором. Тот помощник потом в эту страну переехал, здесь академию основал. Видимо, его писанина сохранилась.

Что ж, в эту игру можно играть и вдвоём.

— Я тоже могу кое-что угадать. У той рукописи кто-то сделал приписку "Всё зло от баб". Полагаю, что автор той приписки сейчас передо мной стулом скрипит.

Мужчина насмешливо поднял брови. Я продолжила:

— Тот, кого не тронула любовь прекрасной Оксандры, а только мешала. Тот, кто из-за этой любви потерял главное, чему посвящал жизнь — целительство. Тот, кто издевается, когда видит слёзы на лице женщины.

— Сколько лет твоей душе?

— Тридцать три.

Цертт фыркнул: "А ставит-то из себя…"

— Ну так что тебе от меня нужно, зачем прислала мне эту свою мазню?

— Я его, между прочим, два часа рисовала, старалась, — обиженно заметила я.

Наверное, опять артефакт искренности сработал — болтаю, что не надо. Вздохнула.

— Работу пишу, на научную степень, по теории магии в связи с перемещением душ. Не хватает истории применения артефакта. Хотела у вас спросить. Можно было бы и не приезжать самому, мне хватило бы переписки — время есть, я тут всего лишь на втором курсе учусь. Но вы приехали. Зачем? Чтобы увидеть артефакт своими глазами?

— Что я в нём не видел? — фыркнул Цертт, — Подумал, может, узнаю что-нибудь новое, чего сам не могу узнать. У меня нет никакого желания рассказывать тебе об артефакте. Хочешь получить научную степень — так поработай не только карандашом, но и ножками — поезди, покопайся в архивах, может, и наткнёшься на что-то интересное. А то совсем молодые маги обленились, всё бы им готовенькое на блюдечке поднесли.

— Ну ты и гад! Я знаю нечто такое, что ты не только сам не можешь узнать, несмотря на всю свою древность, но от чего ты на этом скрипучем стуле подпрыгнешь. Но теперь не буду рассказывать, сам ломай голову, почему твой друган Валент домой не вернулся. Может, это он так на тебя обиделся. Да выключи ты этот артефакт, надоело то на "ты", то на "вы" обращаться!

Цертт медленно снял с пальца перстень и сунул его в карман.

— Ладно, рассказывай. И можешь на "ты". Подумаю, как тебе облегчить научную работу.

Я поняла, что это — максимум, чего можно добиться от этого человека. Бедные студенты и преподаватели в магакадемии Хидейры, с таким-то ректором!

— Мир, в котором мы живём — не единственный. И у разных миров разные особенности. Например, здесь есть магия. Твой друг Валент открыл портал в другой мир, туда, где нет магии. Вернуться он не смог, потому что потратил свою энергию на портал туда, а для создания обратного портала ему банально неоткуда было набраться силы.

— Забавная версия — другой мир, и без магии, — сказал Цертт через несколько секунд обдумывания, — Но неправдоподобная.

— There are more things in heaven and earth, Horatio, Than are dreamt of in your philosophy. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

— На каком языке ты сейчас говорила? Я думал, что знаю их все.

— На одном из языков того мира. Моя душа оттуда. Я знаю, что за сумчатые животные описаны в рукописи, которых вы увидели, прежде чем Валент ушёл. Они называются кенгуру. И в моём родном мире нет магии.

Цертт "ушёл в себя", посидел так некоторое время. Потом тряхнул головой в усмешке:

— Ну вот, последней загадки моей жизни для меня не стало. И одновременно узнал нечто неожиданное и новое.

— Наука бесконечна. Можно всю жизнь находить и разгадывать загадки.

— Тебя забыл спросить, чем мне жить, — сварливо сказал Цертт.

Ага, понятно, на больную мозоль наступила нечаянно. Потерял себя Цертт после того, как исцелять перестал. А как хорошо-то, что можно не говорить вслух всё, что думаешь! Внезапно рядом раздался какой-то урчащий звук. Я огляделась — Чудик, что ли, пришёл и чем-то шумит?

— Проголодался я в дороге, — без стеснения пояснил урчащий животом Цертт.

— А у нас ужин как раз начался, — вспомнила я, — Пойдёшь со мной в столовую?

— Нет. Я здесь неофициально и не хочу общаться с вашими магистрами, которые могут меня узнать, — поморщился он, — Даже с учётом званого ужина в этом случае.

— Ладно, я тогда сбегаю, принесу еды нам обоим, — покладисто согласилась я, — только ты не уходи. Я ещё не всё рассказала и ничего не узнала.

Галопом забежав в столовую, набрала еды на два подноса. Быстро подошла к столу, где уже собрались друзья.

— Ребята, помогите дотащить тарелки в мою комнату, надо накормить одного человека.

— Какого человека? — спросила Венна.

— Нуу… одного мужчину. Он не из нашей академии.

— Ты для этого просила меня не приходить сегодня? — нахмурился Винсент.

— Нет, не для этого, — улыбнулась я, — Моего неожиданного гостя зовут Цертт.

Принц удивлённо посмотрел на меня, а я многозначительно закивала в ответ.

— Пошли, парни, поможем, — поднялся его высочество.

— А мы? — обиженно спросила Кирика.

— А вы — ждите, мы ещё вернёмся, — улыбнулся ей Барис.

Зайдя ко мне, парни поздоровались, Барис и Хант занесли подносы, составили их на стол и приготовились выйти.

— Ту тарелку поближе подвиньте сначала, любезный, — кивнул гость Винсенту.

Принц вытянулся и оскорблённо посмотрел на древнего. Я не выдержала и залилась смехом.

— Позвольте вас представить друг другу. Его высочество Винсент Гилбрейт — господин Цертт, ректор магакадемии Хидейры.

Ректор с досадой на лице встал и поклонился. Пробормотал что-то про оказанную ему честь и снова сел. Ну а я подвинула ему указанную тарелку.

— Спасибо, что помогли принести, — сказала я юношам, — Обратно уж я сама.

Они поняли сигнал и ретировались.

— По поводу этого принца лились сегодня слёзы? — насмешливо поинтересовался Цертт, принимаясь за еду.

Я промолчала. Не твоё дело, бездушный чурбан.

— А оплакивалась, наверно, его грядущая помолвка с нашей принцессой.

Молчу, ем, не реагирую.

— Не печалься. Такой смазливый парень наверняка не будет верен своей невесте и жене, ты имеешь шанс с ним ещё повстречаться. В числе прочих.

Молчу, ем, терплю.

— А ещё, ни для кого из сведущих лиц в нашей стране не секрет, что принцесса слаба здоровьем, целители постоянно при ней ввиду необходимости. Вдобавок она не маг, в любом случае долго не проживёт.

Молчу, ем, закипаю.

— И после её кончины принц опять женится. На ком-то другом, не на тебе.

Со звоном бросаю вилку в тарелку.

— Что? — спросил довольный Цертт, — Я просто помогаю тебе избавиться от иллюзий. Хотя да, ты же маг вероятностей. Наверняка и сама всё это знаешь. Но слёзы всё равно льёшь.

— Слушай, а почему ты так женщин не любишь? — зло сощурилась я, — Тебя мама обижала в детстве? Ты любишь мужчин? Ты вообще не способен к половой связи?

Цертт внезапно погрустнел, и, прихлёбывая чай, сказал:

— Когда мне было всего лишь одиннадцать лет, и я впервые начинал мечтать о девочках, наш сосед натравил на меня своего злобного пса. Тот изодрал меня до полусмерти, спасло только то, что я как-то сумел затянуть на себе самые страшные раны. Так впервые я узнал о том, что я маг-целитель. Но ты права, после того я не могу иметь половых связей.

— О. Прости. Сочувствую.

— Очередное подтверждение того, что в голове у женщин — мякина! — рявкнул Цертт, — Даже если вдруг на минуту покажется обратное. Как бы Валент мог переспать с Оксандрой в моём теле, если б мой рассказ был правдой? Но нет, мозги у вас отключаются мгновенно, когда появляется повод для переживаний. Куда вам ещё лезть в науку?

— Ты — самый оголтелый шовинист в обоих известных мне мирах! — вскочила я, — Твой Валент, между прочим, тоже ни о чём не мог думать, когда вздыхал по Оксандре.

— Зато когда он поднял её как мертвеца, то мгновенно перестал вздыхать и стал прежним парнем. Умерла, так умерла. Ты же, зная, что твоя любовь не приведёт к тем отношениям, к которым ты стремишься — а ты, конечно же, мечтаешь о браке со своим принцем — всё равно проливаешь слёзы в одиночестве. Где тут разум?

— Сволочь древняя.

— Даа, это аргумент, — изображая уважительность, кивнул Цертт, — сплошная логика и никакого её затмения эмоциями… Так что ты ещё хотела мне рассказать? Или будем до утра тут сидеть?

Я медленно несколько раз вздохнула и выдохнула. Ладно, действительно, надо делом заняться, а не перевоспитанием древних шовинистов. Безнадёжно, вдобавок мы с ним видимся в первый и в последний раз. Сгрузила использованную посуду на поднос и унесла в уборную. Потом помою и верну в столовую.

Как ни удивительно, Цертт словно излил весь запас своей желчи и дальше мы общались вполне нормально. Я рассказала ему о Жаргале, правда, он особо не впечатлился.

— Этот дикарь, который перенёсся в тело одного из учеников Рониуса, стащившего уже не нужный нам артефакт, и вскоре убил двух его дружков? Мы не стали его наказывать только из жалости. Не был годен ни к учёбе, ни к преподаванию у нас в создававшейся тогда академии. Я знал, что он потом как-то самостоятельно овладел своим уникальным даром и стал служить вашим королям.

— Так значит, перенос души Жаргала был единственным после вашего обмена с Валентом? — огорчилась я, — Больше ни о каких обменах душ тебе неизвестно?

— Разве я так сказал?

Я навострила уши и изобразила живейшее внимание. Цертт рассказал, что через пару столетий после переноса Жаргала им стало известно о появлении необычной магии. Вернее, необычных способностях раньше ничем не примечательного мага воды по имени Дрок Бентокк. Цертт лично ездил к нему в деревню Соери и приглашал в академию, чтбы понаблюдать за ним. Тот ехать не согласился, всего боялся и, по мнению Цертта, подвинулся разумом после случившегося с ним переноса. Но его магическая способность заключалась в том, что он мог вызвать воду даже в том месте, где её отродясь не было. В пустыне, например, по его повелению, могло образоваться целое озеро. При этом сам Бентокк не выезжал никуда из своей деревни. Откуда там появлялась вода — неизвестно. Может, из других далеко расположенных водоёмов, сразу из нескольких, так, что этого не было даже никому заметно, а может, прямо из воздуха.