Следствие вели с Карпович

Глава 24

— Так на чем я остановилась?

— Не уж! Давай сначала!

Сегодня у нас был маленький праздник. Семейство Малков в полном составе приехали домой.

Маленькая Кира тихонько посапывала в колыбельке, я тихо бесилась, Герарт, Ремми и Лерой тихо смеялись с моей реакции.

Тихо, ибо мы все ели-ели уложили разбушевавшегося младенца спать.

Я вот тоже не прочь поспать. Вчера Герарт наконец-то приволок мне копию дела семьи Блекдор, и я, продираясь сквозь невыносимый канцелярский язык и зевоту, познакомилась наконец-то со всеми материалами дела. И это при том, что уже завтра с самого утра состоится первое заседание по делу.

В принципе в самом судебном процессе как таковом я не была заинтересована. Я собиралась наблюдать за реакцией населения.

Мужчины остались наверху, а мы с подругой спустились на первый этаж их небольшого дома, и заварили крепкого чая. Пока доставали посуду и собирали вкусности к чаю на поднос, Лея решила допросить меня.

— Так, давай, рассказывай.

— Так завтра же уже суд будет, вот и посмотришь.

— Не, давай рассказывай. — Лея достала несколько чашек для чая.

— У тебя остались вопросы по делу? Мне казалось, что все уже и так понятно. — Я достала из холодного шкафа эклеры.

— Да у меня море вопросов. Просто даже не знаю, с чего начать! Так что давай рассказывай. А то подносом получишь! — И она угрожающе покачала его в руках.

— Ладно, ладно. — Я сдалась, и подняла руки вверх. — Давай не будем затрагивать вопрос подготовки к перевороту. Там для меня не все доступно, да и все что я рассказывала в прошлый раз, оказалось правдой. Уже вычислили, с какой стороны дул ветер, и кого еще готовили на роль будущего императора.

— В смысле? Еще? Готовили кого-то еще? — Лея аж чуть поднос не уронила.

— Разумеется. Думаю, что как минимум троих готовили. Чем больше вариантов, тем надежнее. Но оставим это. Ты забыла плиту включить. Так мы чая не дождемся.

— А, ой!

Мы сели за стол, и пока грелся большой чайник, я вкратце изложила суть дела.

— Проблемы в семье Блекдор появились очень давно. Паре все никак не удавалось обзавестись потомством. Бесконечная череда выкидышей на разных сроках, и две гибели уже рожденных малышей.

— О, Безликая.

— Да, супругов Блекдор на этом моменте я жалела. Каждая смерть малыша, приводила мису к нервному срыву. По воспоминаниям старых слуг, на нее без слез невозможно было смотреть. Но вот в семье случилось чудо. Новая беременность, роды, и вот мальчишка отметил свой первый годик. Да, ребенок рос крайне болезненным и чахлым, но это не важно. Главное, что он был жив.

Видимо сердце матери все же что-то чуяло не ладное, и миса, не смотря на объективные минусы, все же уговорила мужа увезти ее и их ребенка на южное побережье. И они уехали на море втроем. Спустя пару недель, к ним на море приехала мать меса Блекдора. Что уж они не поделили, и почему повздорили, не ясно. Возможно, что это была какая-то мелочь, но старуха в запале ссоры призналась, что все это время травила невестку и их младенцев.

Лея настолько округлила глаза, что мне страшно стало.

— Она что делала? О, ужас! Зачем?

— Вот не спрашивай. Блекдор, как узнал, что именно его мать виновна в стольких страданиях и смертях, убил мамочку. Та, правда перед смертью так и не призналась, что именно подтолкнуло ее к таким действиям. Зарезал, тем, что под рукой попалось, ну и от трупа избавился. Голову в саду закопал, а тело в море сбросил. Предварительно сняв все украшения, чтоб и в семье деньги остались, и не опознал никто.

А денег было мало.

Во-первых, привычку жить на широкую ногу никто не отменял.

А, во-вторых, за годы сорванных беременностей, и целых пять младенческих гробика, большая часть денег было спущено на лечение. Еще часть состояния Блекдор потратил на поиски якобы пропавшей матери. Ту, разумеется, так и не нашли, считали без вести пропавшей. Что бы как-то поправить бедственное положение, Блекдоры ударились в фальшивомонетчество. В те годы в оборот только-только поступили первые бумажные банкноты, и подделать их было довольно легко.

Годы шли, рос малыш Микки болезненным и хилым. Я думаю, что это последствия отравления, и плюс мнительность матери. Денег все было мало, да и супруги вошли во вкус. Похищение и продажа девушек и парней на юго-восточный невольничий рынок приносило больше денег, чем подделка бумаг. Все шло более-менее ровно. Но пять лет назад то самое юго-восточное царство, что ранее скупало рабов, вдруг резко сменило направление политики. Там произошел довольно кровавый переворот. И султан там сменился. Но это к делу не относится, а вот что важно, так это то, что денег стало меньше. И супруги стали думать, что делать.

Микки же рос в довольно замкнутом мирке, искренне и до глубины души уверенным, что все в этом мире вертится вокруг его персоны. И повстречал он однажды не девушку, а саму Богиню.

А та над ним посмеялась, да отказала. Причем так легко и беззаботно, будто в мире существует миллион, таких, как он.

«Я хочу быть единственной в мире!» заявила как-то раз девчонка. Там, на самом деле фраза была немного другой, и девушка имела в виду, что она хочет быть единственной для суженого, но и без того больной мозг Блекдора младшего все понял неверно.

— Он решил убивать девушек похожих на нее?

— Ага. На самом деле, будь в этом мире хорошие специалисты, можно было бы докопаться до глубины его подсознания и понять логику его действий, но, увы! Я не психолог, не психиатр, да и лезть так глубоко в его мозги мне не хочется. Удалось выяснить лишь то, что первой убитой им девушкой была именно та подруга мисы Розз. До этого он развлекался с девушками и продавал в рабство. А тут… то ли увлекся сильно, то ли она не выдержала. Но умерла. Микки побежал к папе, а тот и подсказал, мол, голову с плеч, а тело в море.

Голову он спрятал, от тела избавился, а дальше… больше он не смог развлекаться с жертвами. Видимо какая-то психологическая травма и тут зарылась. От этого он дичал больше и с катушек летел быстрее. Стал оставлять жертв, в попытке передать «Привет» своей богине. Мол, глянь, похожих на тебя девушек все меньше и меньше.

— Подожди, а где он брал деньги на те же коробки?

— Так к тому времени его родители снюхались с заграничными «инвесторами», вот деньги и появились.

— Мрак какой!

Чайник закипел.

Я встала, разлила чай по чашкам.

— У тебя еще остались вопросы.

— Почему его мама в этом участвовала?

— Чем бы любимое дитя не тешилось, лишь бы ему хорошо было.

Она закрыла ладонями лицо.

— Ужас какой. Ужас же! Это же были чьи-то дочери! Как она могла? Как? В голове не укладывается.

— Да. Тут я с тобой согласна. У меня тоже не укладывается.

Мы помолчали.

— Лей, пошли чай пить.

— Ага. А, подожди. А та история с попыткой похищения?

— Да я что-то и не интересовалась. — Я пожала плечами. — Думаю, что это кто-то из мелкой сошки пытался или выслужиться, или подзаработать. Главное, что всех взяли. А копаться в их глупости… Ну, не любопытная я в этом плане.

— Ну, ты даешь! А я бы хотела узнать.

— Спроси у мужа, думаю, он в курсе.

— И спрошу!

— Мне вот другое интересно.

— Да? Что?

— После вынесения приговора будет первая эксгумация. Вот мне и интересно, как это пройдет. Насколько будет взбудоражена общественность, да и в целом, считаю, что все же девушек нужно похоронить по-человечески.

— Головы нашли?

— Да. Не поверишь. Хранились в семейном склепе, там, где должна была лежать бабушка.

— Ты права, пошли пить чай. — И Лея решительно встала из-за стола.

Больше мы ни в этот день, ни когда более к этой истории не возвращались.

Это был взрыв.

Накал эмоций, и страстей. Люди были шокированы произошедшим. К могилам девушек не одну неделю лилась людская река.

Белые лилии. Люди несли их.

Как символ невинно убиенных девушек, которым бы еще цвести и цвести.

Разговоры не умолкали ни в очереди к врачу, ни у прилавков на рынках, и на переменах в школе. Все только и обсуждали суд над Блекдорами. Правда, судили не только их, но и всех причастных. Но выкрутасы Микки были, пожалуй, самыми бесчеловечными и жестокими. От этого и самыми обсуждаемыми.

Жизнь разделилась на «до» и «после».

Разумеется, и мне пришлось выступить в качестве свидетеля. Я давала ряд пояснений, о том, как велось следствие. Ничего сверхъестественного, но и без излишних подробностей.

С момента моего выступления на суде, грянул гром номер два.

Мое имя вместе с именем Герарта не сходило с первых полос газет. Полоскали всё. И мою первую смерть, и мое знакомство с богиней, и переселение сюда. И знания, что притащились следом за мной, и приказ об основании школы, где я буду директором…

А когда одна из газет объявила отом, что мы обручились еще на балу в честь круглой даты императорской семьи… и что наша свадьба не за горами…

Короче, мрак. Хоть из дома не выходи!

Как бы я не отнекивалась, не оправдывалась и не топала ногой, но все были свято уверенны, что моя роль была решающей.

На этом сюрпризы не закончились, и, посещая в очередной раз стройку, я увидела нечто, что потрясло меня до глубины души. Я потом еще месяц отходила от потрясения.

— Давай ты мне скажешь, что мне мерещится.

— Не-ет! — Улыбаясь, протянул Герарт. Его искренне веселила ситуация.

— Милый, они не могли назвать школу моим именем!

— Но назвали.

Над огромными коваными воротами, ведущими на территорию будущей школы, висели прекрасные по красоте буквы готического шрифта:

«Школа криминалистики им. К. Карпович»

А на территории во всю мощь шла стройка.

Мило, слов нет. И да, кажется, я перестаралась с готикой.