Покидая Итуруп

Не сказав ни слова, Марина подошла к окну и отдёрнула в сторону занавеску. Ночью в полузаброшенном доме два окна, в которых горел свет, были отчетливо видны, так же как и жильцы квартиры, беседующие в небольшой комнате.

Глава 17.4

Ну и что мне делать? Марина, увидев живого Сергея, не могла пошевелиться или хотя бы дать понять, исполнит она мою просьбу или нет. Она молча стояла, широко распахнув безумные глаза, и не отрываясь смотрела на Воронцова.

Не придумав ничего более умного, пошла обратно в коридор и положила свой кошелёк рядом со стареньким телефонным аппаратом, мне-то ведь он больше точно не пригодится. Осталось где-нибудь написать пин-код от карточки, и я свободна. Но пока я пыталась разыскать где-нибудь ручку поблизости, почувствовала мелкую вибрацию своего браслета — условный знак того, что мне пора срочно выбираться из квартиры. Бросив свои тщетные поиски, пулей выскочила за дверь, где Радж тут же схватил меня за руку, и мы бегом бросились вниз по лестнице.

— Надо будет смской пин-код прислать, — пропыхтела я, торопливо переставляя ноги вслед за Раджем.

Неясная возня в подъезде мягко намекала, что наша компания вот-вот пополнится, и нам не помешало бы активнее пробираться к станции.

Влетев в квартиру, я попыталась закрыть за собой дверь, но выяснилось, что это сделать невозможно — повреждены оказались оба замка и даже старенькая щеколда. Понятно, что ни о каком кофе не могло быть и речи, самим бы выбраться отсюда без приключений.

Но кое-что мне всё же нужно было с собой прихватить.

Пробегая по коридору, решилась на отчаянный прыжок в сторону, пока Радж замешкался на повороте и на секунду отпустил мою руку, давая единственный шанс осуществить задуманное. В Анюткиной прикроватной тумбочке находилась наша секретная драгоценность — папка с эскизами и набросками одного талантливейшего художника, который приходился прадедом моим детям.

Мне всего-то и нужно было, подбежать к тумбочке, открыть верхний ящик и достать оттуда папку и всё!

Но эта самонадеянность мне дорогого стоила. Лишь только я оказалась в комнате детей, как входная дверь с грохотом ударилась о стену, и следом я услышала голос Морозова, показавшийся невероятно слащавым, даже как будто заискивающим:

— Светланка, добрый вечер, — ворковал сосед, — ты куда спряталась? Не бойся, мы с миром пришли. Выходи, пообщаемся.

Отчего эти загадочные «мы» стоят в узком коридоре и не двигаются, я не знала, но отчетливо видела Раджа, который медленно распахнул кухонное окно и показал жестами, что я должна мигом проскочить коридор, кухню и выпрыгнуть в окно.

Блииин, страшно-то как, надеюсь, Перк меня поймает. Конечно, даже в случае, если его не окажется на крыше, я всё равно бы не разбилась, но мягким такое приземление уж точно не назовёшь.

Действовать нужно было быстро, поэтому я по возможности собрала в кучку остатки своей храбрости и стрелой побежала к Раджу, отчего-то опасаясь, что сейчас по мне опять начнут стрелять.

И они начали!

Беспорядочная стрельба вспорола тихий ночной воздух. На мгновение я почувствовал себя героем крутого боевика, который красиво уходит от погони. Злоумышленники стреляют изо всех орудий, а мы с Раджем лихо спрыгиваем на крышу станции.

Словом, адреналин бурлил в моей крови, заставляя выделывать невиданные акробатические элементы.

По ощущениям было похоже, что я красивой бабочкой вспорхнула на подоконник, откуда в стремительном полёте перелетела на крышу станции, только ветер свистел в ушах и проносящиеся мимо пули.

Как это выглядело на самом деле, даже знать не хочу.

Радж всё время неотступно следовал за мной. Даже на крышу приземлился так, что я оказалась полностью спрятана от преследователей не только невидимым пологом станции.

Своей спиной он постоянно прикрывал меня, умудряясь при этом подталкивать в сторону невысокой стены, спрятавшись за которой я негромко рассмеялась, радуясь тому, что жива, а рядом Радж — тоже живой и невредимый.

Не сразу заметила, что один хмурый инопланетянин моего веселья абсолютно не разделяет: снова сердито смотрит на меня, не даёт выглядывать из-за перегородки, хотя сам постоянно высовывается и прислушивается к тому, что происходит в нашей квартире.

На станции нас хоть и не было видно, но слышно было замечательно. Наверное, поэтому Радж грозно зыркнув на меня, молча потащил в сторону лифта. И пока лифт поднимался на крышу, мы, прижавшись к одной из стен, наблюдали за Морозовым и Кривицким — они отчаянно пытались разглядеть наши распростёртые внизу тела, которые по логике вещей должны были там обнаружиться.

Морозов плевался слюной, матерился и орал на всю квартиру — было видно, что злость буквально душила этого человека. Неужели рисунки, которые могли храниться у Анюты, были настолько ценными?

Впрочем, мы вряд ли когда-либо это узнаем.

Покинув нашу квартиру, горе-злоумышленники двинулись на наши поиски. Смех опять начал распирать меня изнутри: неужели эти недоумки решили, что попрыгав с третьего этажа, мы просто убежали из дома, непереломав при этом ноги?

Хотя идея того, что мы могли оказаться на крыше инопланетной разведывательной станции, окруженной куполом невидимости, которая, на минуточку, в ближайшие часы покинет эту планету, явно не приходила в головы этим доморощенным головорезам.

Я довольно посмеивалась в спину Раджа, когда услышала скрип отворяемой подъездной двери. Пресловутое любопытство не давало спокойно зайти в приветливо распахнувшиеся двери лифта, а гнало к краю крыши посмотреть, кто ещё гуляет по ночам.

Тихонько крадучись, из подъезда выскользнула Марина. Она постоянно оглядывалась и озиралась, но вместо того, чтобы бежать куда-то подальше от дома, она быстро перебежала к соседнему дому и скрылась в подъезде Воронцовых.

За её спиной болталась небольшая спортивная сумка, и весь облик говорил о собранности и сосредоточенности: тёмный спортивный костюм, кроссовки и блестящие мокрые волосы, собранные в хвост.

Я всей душой хотела, чтобы Марина начала новую жизнь. Она подарила мне двух замечательных детей, которые стали для меня самыми родными. И хоть она не смогла полюбить их, может быть, она смогла бы полюбить дочку Воронцова, ведь она так на него похожа…