Край забытых богов

— Ну вот и оденем. Ты — покороче, я — подлиннее. Чему нас учат все эти скелеты? Взаимопроникновение культур. Симбиоз. И вообще, нам тренироваться надо. Я на ту сторону хочу, а там только в платье, а ты уже здесь, и тебе к нашим традициям надо привыкать, вот и начинай с одежды… ну же, Лар, ну тебе что, платья жалко?

Платья не жалко. И вот уже она крутится перед зеркалом, любуясь, как взметается широкий подол от ее резких движений. А после бежит по лагерю, не касаясь земли ногами — легкая, невесомая, счастливая. Ей улыбаются в ответ:

— О, у нас карнавал?

А она кивает, и кружится, и летит себе дальше.

И натыкается на Лоу.

Я вижу издалека, Ринка летела слишком быстро, я за ней не успела. Он стоит, замерев, с какой-то коробкой в руках, одна бровь чуть приподнята в легком недоумении. А она опускается на землю — так медленно, виновато, и широкий подол ее платья, только что летевший за ней, пристыженно жмется к ее ногам увядающим цветком. Лоу что-то ей выговаривает. Она упрямо мотает головой, чуть поджав губы. Он раздражается. Она не поддается. Он вручает ей коробку и посылает. По делам, понятно. Она уходит. Уже пешком, но очень быстро.

А светлейший Лоурэфэл замечает в отдалении меня и приближается с самым решительным видом.

— Лара, это что за цирк? — схватив под локоток, он буквально заносит меня в наш шатер. — Я что, мало одежды тебе покупаю? Это что за обноски?

— А тебе не нравятся? — бросаю взгляд в зеркало. Ринкины брючки смотрятся на мне весьма неплохо. Да и длину до колена я, кажется, перестала воспринимать, как недопустимо короткую. — Мы просто поменялись. Расслабься, на девочек порой такое находит.

— Что находит? У тебя таких штанов — четыре пары, ее зачем носить?

— Да просто так, Рин захотелось поменяться, ей неудобно было так брать. Ну, она же планирует когда-нибудь в Страну Людей попасть, а там вампирши платья носят. Вот и она… тренируется.

— Рин, Рин, Рин… Тренируется она! А завтра ей что захочется? Продыху же нет никакого! У меня может хотя бы в доме ей не пахнуть?

— У тебя «в доме» проходной двор, и кем только не пахнет. Но вот именно ее запах лишний? А тебе не кажется, что ты придираешься?

— Она достала меня, Лара, ты понимаешь? Вздорная, пустоголовая, с бесконечными безумными идеями!.. Ну вот что там опять? — он буквально выскакивает из шатра.

Выхожу следом. В отдалении вижу Рин, все еще с коробкой. Вот только коробку эту она несколько беспомощно прижимает к себе, сама покрасневшая, взъерошенная. А трое вампиров, ее обступивших, веселятся. Как-то слишком уж зло.

И тут к компании подлетает Лоу. Веселье заканчивается, вампиры испаряются. Рин пытается благодарить… или уверять, что не стоило беспокоиться, мне отсюда не слышно. Он резко вырывает у нее из рук злополучную коробку, так и не донесенную по назначению, и вновь посылает по неотложным делам.

— И что это было? — интересуюсь у нее позже, вновь столкнувшись с ней за работой в шатре у Исандры.

— А, придурки, предлагали пожить голышом в загоне, чтоб совсем правильно себя почувствовать. Ну их, — она беззаботно машет рукой. — Лар, слушай, я подумала, мне вечером для танцев платье нужно… раздельное. Ну, чтоб отдельно верх, отдельно низ…

— Юбка, что ли?

— Ну да, забыла слово. Так ты одолжишь?

— А как же «светлейший Лоурэфэл»? Он явно не в восторге от твоих…

— Ну и пожалуйста, а другим нравится! Если кто-то у нас тут слишком гордый, чтоб признать, что мы должны быть вместе, так и другие есть! А уж во время танцев… И вообще, одежда твоя, так что пусть не вмешивается!

— Ну, она все же на его деньги куплена.

— И что? Лар, вот как ты в Стране Людей жила, если ты даже законов не знаешь?! Вампиру может принадлежать человек, но не имущество этого человека. Оно даже после смерти не наследуется. Вернее, наследуется исключительно человеческими родственниками. И даже если он лично что-то тебе купил — оно все равно твое, и перейдет только твоей родне. Это изначально придумали, чтоб не было… ну… в корыстных целях. И для вампира нет оскорбления сильнее, чем просто подозрение, что он что-то там присвоил… Так ты одолжишь мне юбку?

— А закон это позволяет? — ну не могу не поддразнить.

— Ты мне не принадлежишь. И я взаймы, — даже не улыбнулась Рин.

С тех танцев Лоу вернулся минут через двадцать после их начала. Я еще даже не ложилась, сидела, книжку читала. А он ворвался как вихрь, схватил в охапку, бросил на кровать… Ночь была бурной, очень. Теряя сознание от потери крови, я оказывалась в призрачной степи, и мой любовник следовал за мной, дабы вновь продолжить. И «умирая» там, я пробуждалась здесь, чтоб вновь познать сильнейшее наслаждение и вновь «вылететь» в результате в степь. И вновь ощутить, как поцелуй становится укусом…

— Я точно выживу? — несколько обалдевшая от его страстной настойчивости, еще успеваю спросить, прежде чем сгинуть в очередном водовороте вампирской страсти.

— Даааааа, — шептала в ответ мне степь, ведь у Лоу с артикуляцией были в ту ночь проблемы, долго были проблемы…

— И что это было? — когда-то потом, ближе к рассвету, придя в себя в его объятиях, слабо интересуюсь я. — Решил свести меня с ума?

— Я сам, похоже, схожу с ума… — то ли всхлип, то ли вздох тяжелого похмелья. — Зачем ты ей позволяешь? Зачем ты позволяешь этой девчонке манипулировать собой? Ты хоть понимаешь, что она творит? Твой запах на ней, ее запах на тебе…

— Дай лучше попить, — свою-то жажду он удовлетворил. А у меня что по венам сейчас бежит, первозданная вампирская магия? Что бы ни было, ни сил, ни эмоций, ни мыслей уже не осталось. Хотелось только пить… пить… пить…

Он подал воды, и смотрел на меня, стоя на коленях перед кроватью. Такой… домашний. Не обремененный одеждой, встрепанный, с прилипшими к вискам волосами…

— Ты такая красивая сейчас, — мечтательно улыбаясь, сообщил он мне. — Светишься… Нет, правда, — подтвердил, видя мое недоумение. — У тебя, когда регенерация идет, в ауре такие всполохи яркие. И вообще, она становится… почти вампирская. Знаешь, непередаваемые ощущения: кровь — человеческая, густая, сочащаяся жизнью, а аура — практически вампирская, не совсем, но похоже, очень.

Он налил еще воды в протянутый мной стакан, подал, глядя на меня все с той же сытой благодарной улыбкой. И тут улыбаться перестал.

— Что?

— Подумалось вдруг, — он присел рядом со мной на кровать, осторожно убрал с моего лица упавшие пряди, провел по ним до конца, словно отмеряя длину. — У взрослых вампиров волосы не растут, ты знаешь? Просто дорастают однажды до определенной длины — и все. А вот если их обрезать — то организм воспринимает это как травму и начинает бешено регенерировать…

— А как же ваши женщины?

— Ну, технический прогресс успешно борется с природным несовершенством. Есть средства, — и он улыбнулся так загадочно, что даже мысль мелькнула: а не он ли их, часом, изобрел? Как высокооплачиваемый специалист по замене магии биохимией. — Но речь не о том. Когда ты болела осенью, Лар, у тебя не росли волосы. Отрастали потихоньку, да, но обычно, по-человечески, они же у вас всю жизнь растут… И свечения такого в ауре не было, и всех этих вампирских тонов и сполохов.

— И что это значит?

— Не было у тебя тогда вампирской регенерации, хоть и требовалась. Организм был истощен, организм был на грани — а не было, не включилась. А вот после укуса… Выходит, неправильно я тебя лечил, Ларис. Прикоснуться тогда к тебе боялся, а надо было не только касаться, но и кусаться.

— Ты думаешь?..

— Видимо да, ее запускают только ферменты в вампирской слюне да сплетение нашей сексуальной энергии, иначе никак.

— Да что ж у вас все через одно место делается? — и не знаю даже, смеяться или плакать. И ведь, похоже, правда: мы тогда с Анхеном даже сломанную руку сексом лечили. И помогало же… Анхен… как давно это было… Вот даже Рин в моей жизни вновь есть. А его — больше нет. Даже в снах к нему больше не выбираюсь…

— Ну, у людей тоже все через еду. Чем правильнее еда — тем здоровей организм, разве нет? — пожимает он плечами. — И потом, мамочка одного моего друга — та еще интриганка. И против своего внучека интриговать она не станет никогда. Так что, оценив, что голос крови на тебя не действует, она дала тебе другой стимул желать союза с вампиром. Понятно, что имелся в виду тот, кто тогда держал тебя в руках.

— И в чем же стимул? — не поняла я. — Если не спать с вампирами, так и регенерация особо не нужна.

— Молодая ты еще, Ларка. Но ничего, лет через десять поймешь, — он вновь загадочно улыбнулся, забирая у меня стакан. — Будешь еще воды? Тогда, знаешь, «спать с вампирами» прозвучало так заманчиво… Я бы, пожалуй, еще поспал. Ты ведь со мной?

Из шатра я выбралась только сильно после полудня. Лоу ушел значительно раньше, я и не слышала, как.

А в лагере было невероятно тихо. И народа не видно, даже в мастерских у Исандры.

— А где все? — недоуменно интересуюсь у начальницы.

— А все на охоте, — весьма язвительно отвечает та. — Все же Лоурэл был прав: один ребенок в лагере — еще не трагедия, но два — уже катастрофа!

— А что я? — тут же взвивается до того тихонько сидевшая в углу Рин. — Это Лара не хочет быть ни с кем, в упор не слыша всеобщего желания, а я только даю вам разрядку. И вообще, у нее еще платья есть!

— Да? — Нинара задумчиво переводит взгляд с Рин на меня и обратно. — А это могло бы быть интересно. Одолжишь?

— Я… пос-советуюсь с Лоурэлом, — я пока не очень понимала, что происходит. Вот только Лоу наш с Рин обмен одеждой не сильно понравился. Что он там бормотал про наряды и сведение с ума? Истощена была, не поняла, не запомнила… А делать что?

— Действительно, Лар, — подала голос Юлидара, Ты должна одолжить нашим девам платья. Всем. Это будет потрясающая вечеринка. Маскарад. Ты бы видела, как все шалели от Рин! Гремучая смесь вампирской открытости и человеческой недоступности. Жажда, которую не утолить! Давно я не ощущала такого накала страсти!

— Что толку? — горестно вздыхает Рин из своего угла. — Если он все равно сбежал…

— А наша маленькая пронырливая Ринхэра пыталась поймать коэра? — Ликиана во всей красе: холодна, высокомерна, насмешлива. — Нашла, на что ловить. У него дома подлинник есть, зачем ему подделка?

Рин резко встает и покидает шатер. Ликиана лишь усмехается.

— Ага, как же: ребенка прибежала, хвостиком махнула, и лучший эльвийский мужчина у ее ног! Мечтать не вредно.

— А идея у «ребенки» межу прочим неплохая была, — вступает в разговор Исандра. — Так что на счет платьев, Ларис, даешь?

Только рукой машу раздосадовано: да забирайте. И Рин жаль, и хочется побежать за ней, утешить… И я последняя, кому удастся это сделать. С их способностью чувствовать запахи, не только Рин, но и весь лагерь, наверно, в курсе, что тот, ради кого она наряжалась, всю эту ночь был со мной, только со мной.

Вот только прибежал ли он с той вечеринки ко мне, или, все-таки, от нее? Что сводило с ума хладнокровного и сдержанного коэра? Сомневаюсь, что я. Я была у него и так, что в платьях, что без…

Но идею с платьями вампирши все же дожали. Желающих примерить мои наряды нашлось даже больше, чем, собственно, нарядов, привезенных с собою в лагерь. Лоу смотрел на паломничество в свой шатер укоризненно, но молча. Лишь под конец выдал страдальчески: