Край забытых богов

— Иса, музыку, быстро, — командует Фэр, кладя мои руки себе на плечи. — Лара, танцуем, все потом. Нам ведь драка с погромом не нужна?

И вот мы уже танцуем. И Лоу танцует с Юлидарой, утащившей его в круг быстрее, чем кто-то успел сказать еще хоть слово. А Лирин целует Ринхэру — страстно, самозабвенно, без всяких танцев, так и оставшись с ней там, в углу, вдали от всех.

— И не было бы никакой драки, — ворчу беззлобно.

— Не было бы, — легко соглашается Фэр. — Но кому это важно? Ведь ты со мной и мы продолжаем.

Продолжаем. Продолжаем. Продолжаем. Партнеры меняются, их ласки невинны, и голова уже кружится от всех этих танцев, всех этих рук… губ… Отстраняюсь, смотрю чуть ошарашено. Мы же договаривались.

— Но дева потеряла свои бусы, — Мархиниар, улыбаясь, медленно ведет пальцем по моей щеке, — а значит, согласна на большее.

Хватаюсь рукой за шею. Действительно, бус там нет. И когда только сняли? И кто? Не заметила… Но это же хорошо. Значит, все-таки отключаюсь, все-таки уплываю…

Тянусь и целую его сама. Он охотно отвечает, его губы мягкие и теплые… Просто губы. Не неприятно. Но и удовольствия никакого. Отстраняюсь.

И тут же чувствую на груди чьи-то руки. Они чуть сжимают ее — спокойно, уверенно — и изымают меня из объятий Мархиниара. Оборачиваюсь.

Лоу.

— Тебя все время нет, — шепчу ему, обвивая за шею, — я все время с другими.

— Ну, ты же хотела попробовать. Я просто стараюсь не мешать, но я здесь, рядом.

— Сделай так, чтоб я досталась тебе, — прошу его малодушно. — Там, в конце. Ты же можешь. Они и не заметят.

— Но зачем, Ларочка, ты и так моя. Смысл в том, чтоб ты научилась быть с любым. Кто бы ни выпал, как бы ты к нему не относилась. Вампиры не делают различий. Вампиры любят всех.

— А я совсем не вампир.

— Не совсем. И живешь среди нас. Не бойся попробовать. Не лишай себя заранее шанса. Не сможешь — просто откажешься… А моей ты будешь и так. Этой ли ночью, или следующей… Но ведь надо и расширять рацион.

— Это у тебя рацион, а у меня…

— А у тебя жестокая одновампирная диета, — смеется Лоу. — Девчонки вечно мудрят с питанием.

Целую его. Вызвался быть едой — корми. Позволь забыться в твоем поцелуе, раствориться в нем… И отчетливо ощущаю, насколько все остальные сейчас — не нужны. И вообще не нужны…

Но он отстраняется прежде, чем ощущение удается перевести в слова. Усаживает меня между Нинарой и Исандрой и отходит. Те ласково гладят по плечам, заглядывают в глаза:

— Ведь не страшно, Лар? Ведь ничего же плохого, только ласки…

Они хотят продолжить. Все хотят продолжить.

Сдаюсь. В самом деле, не страшно ж. Возможно, я и не плавлюсь от желания, но и стеснения не ощущаю. Вроде освоилась. Так почему бы не продолжить? Может, дальше…

Вторая шкатулка.

Черная, как и все браслеты в мешочках. И лишь диски знают, кто кому пара.

И пятеро вампиров протягивают мне раскрытые ладони. Этот круг начинать мне. Что ж, лучше первый круг, чем последний. Скольжу ладонью, проводя диском по диску. Мимо, мимо, мимо. Щелчок. Поднимаю глаза. Мархиниар.

— А это уже традиция, — улыбается он, выводя меня в круг, пока другие ищут своих партнеров.

Наши браслеты расцепляются почти сразу, но это не значит, что мы свободны, просто они не должны мешать… Нерешительно кладу свою руку на верхнюю пуговицу его сорочки. Очередность действий я помню, но…

— Что же ты? Я слышал, тебе уже доводилось видеть обнаженных вампиров.

— А я слышала, что и обнаженным ты сейчас не окажешься.

— Неужели это и останавливает? — улыбается. Чуточку лукаво. Но с симпатией. Это приятно.

— С незнакомцами прежде не доводилось.

— Ты смеешься? Мы полвечера, как знакомы.

Не смеюсь. Но все-таки улыбаюсь. И расстегиваю пуговицы его сорочки. Петельки жесткие, особенно верхняя, но я не спешу. Осторожно, едва касаясь его тела руками, скидываю сорочку с плеч… И она повисает на манжетах. Про них-то я и забыла.

Расстегиваю, рубаха падает на пол. А он легко касается моих губ своими:

— Не волнуйся так. Все хорошо.

Киваю. Да. Пока — да. До обнаженки и впрямь далеко, на нем еще майка. Как и на всех, количество предметов одежды должно быть равным, этот круг предполагает синхронность.

Смена браслетов, смена партнеров. И блузку с меня снимает Каритинор. Неаккуратно, срывая пуговицы. Страсть? Небрежность? Неловкость? Пренебрежение? Симпатий к нему не добавляет, а блузку жаль. Ну и… обещанную страсть я сама когда уже почувствую?

Руки Каритинора по хозяйски оглаживают мой оголившийся живот, а взгляд, который он бросает на прикрытую тонким кружевом грудь мне откровенно не нравится. Не страстный. Хищный.

А игра продолжается. И одежды все меньше, а дыхание вокруг все тяжелее.

Майку снимаю с Фэра, и даже осмеливаюсь скользить ладонями по его груди. Он кладет поверх моих ладоней свои, побуждая меня повторить и продолжить движение. Я не возражаю. С ним приятно. Находиться рядом, ощущать тепло его тела, гладкость кожи… Он резко втягивает в себя воздух, меж разомкнувшихся губ мелькают два острых вампирских зуба… И руки я убираю. Мне — просто приятно, ему — мучительное предвкушение того, к чему я по-прежнему не готова…

К Лирину в качестве следующего партнера я не готова тоже. И невольно дергаюсь, когда его пальцы расстегивают пуговичку на юбке. Мои руки ложатся поверх его. Он замирает… Отпускает юбку, притягивает меня к себе. Не сильно, не злобно. Просто. Одной рукой обнимает за спину, другой прижимает голову к своему плечу. Чуть поглаживает по волосам. Он меня… успокаивает?!

Мои руки безвольно опущены вдоль тела. Неверно, наверное, он же ко мне по-хорошему. Нерешительно обнимаю его за спину. Почему-то труднее всего оказалось прижаться к нему пальцами, вот основание ладони прижала, а пальцы… через усилие.

Он негромко шипит, выпуская воздух. Вампир ведь. Чувствует. И что? Разозлился? Или просто пытается унять возбуждение? Но его руки удерживают все так же мягко, прижимают меня к нему, чуть поглаживают, укачивают… И юбка падает к ногам, пользуясь тем, что я более не протестую.

Меня подхватывает Мархиниар… Фэр… И вот я снова стою перед Лиринисэном, в белье и одном чулке. Взгляд. Один лишь короткий взгляд, что он на меня бросает, заставляет съежиться от холода. Чтоб снять с меня чулок, ему придется встать на колени. Ему! Передо мной! На краткий миг мне кажется, что ему проще залепить мне пощечину. Или сорвать с меня лифчик, не заморачиваясь правилами. Но глаза он опускает. И сам опускается.

Его руки, скользящие вверх по чулку, дрожат. Взгляд сосредоточен на крае чулка, а дыхание глубокое, хриплое… Он хотел бы меня не хотеть. Точно знаю, хотел бы. Вот только не может. Жажда — как приговор. Всей их расе.

Касаюсь его волос. Черных, гладких. Таких же черных, как… Не замечаю, как пальцы в длинных прядях запутались, как исчез с ноги последний чулок. И что руки совсем не того, о ком я задумалась, уверенно и властно оглаживают мои бедра.

Отпускаю его волосы. А он — целует. Резко подавшись вперед, вдруг целует мне ногу. С внутренней стороны, почти у самого основания, в миллиметре от края трусиков. Меня обдает жаром его дыхания. Я испуганно охаю. Он поднимает голову и ухмыляется. Во все свои два вампирских зуба. И отходит, пока я запоздало вспоминаю, что там не только край трусиков, там еще и артерия неподалеку, немаленькая.

Снимаю штаны. С кого-то. Запомнилась только возбужденная плоть, и осознание, что все они уже ждут, все они жаждут. А я? Мне все это зачем?

Мою грудь обнажает Каритинор. И обцеловывает ее — жадно, липко, противно.

— Все, хватит! — пытаюсь оттолкнуть. Но вызываю лишь злобное рычание, и он рывком прижимает меня сильнее. — Хватит, прекрати, мне не нравится! Остановитесь, хватит!

Подкатывает паника, что никто не остановится, никто не услышит. Но музыка смолкает, исчезает иллюзия пространства, исчезают губы с моей груди и руки с моего тела.

Обессиленно падаю на колени, обхватив себя руками.

— Лара, что? — с речью первой справляется Нинара.

— Я не могу. Простите, но не могу, — слезы катятся из глаз, пережитое напряжение дает себя знать. — Я пыталась, правда. Я до последнего пыталась. Но дальше — уже куда? Я не могу, я не чувствую. Я не хочу.

— Не хочешь, как вампирша, будешь как рабыня, — с неожиданной злобой сообщает Каритинор. — Не можешь кричать от страсти — кричи от боли!.. Да пусти, не брошусь.

Изумленно поднимаю глаза. А его, оказывается, Лирин держал. И оторвал от меня, выходит, тоже он.

— Остынь, — бросает ему Лоу, опускаясь возле меня на колени. — Все, моя хорошая, не плачь. Не хочешь — значит, не будем. Вечеринка окончена, — он поднимает взор на своих гостей. — Продолжение — не здесь, и уже без нас.

— Зря. Привяжи и давай хорошенько высечем. И крови ее пригубим, и эмоциями насытимся. Есть у тебя хороший кнут для байяты? — не мог успокоится Каритинор.

А я ушам не могла поверить. Такой был всегда… тихий, вежливый.

— Остынь, я сказал. В моем доме байяты не будет. Как и в любом месте, где я имею хоть какую-то власть, — Во взгляде у Лоу сталь, в голосе — тоже. — Не нравится — собираешь вещи и улетаешь.

— Ты… — Каритинор шипит, практически. — Ты не многовато возишься с этой полуразумной зверюшкой? Ты еще не забыл, что это просто еда?

Лоу не отвечает. А Каритинора сносит. Сильнейшим порывом ветра, спиной вперед и прямо в дверной проем.

— Лоурэл, прекрати! — что есть силы орет Исандра.

Тот лишь пожимает плечами:

— Я даже не начал.

— Дивный вечер, — с усмешкой замечает Лирин, поднимая с пола свои штаны и начиная одеваться.

— Тебя на него не звали.

— А зря. Мне понравилось. Особенно финал.

— Прекрати, Лирин, не надо, мы все на взводе, — подошедшая Нинара примиряюще кладет руку на его плечо.

— Ну, это-то не проблема, ведь ты утешишь? — Лирин сгребает ее в объятья, однако от поцелуя уклоняется, кладя ладонь ей на губы. — А сцена была замечательная, просто блеск. И знаете чем, а, кучка лицемеров? Вам мало всего лишь жрать свою еду. Вам хочется, чтобы еда умоляла, чтоб вы ее сожрали. Чтоб лично ползла вам в рот, задыхаясь от вашей жажды. И как только встретили ту, что не ползет, не успокоились, пока не прогнули ее под свои хотелки. А она все равно сорвалась. Инстинкт. Вы ей не друзья, в какие тряпки не нарядитесь. Она добыча, а вы охотники. И хоть танцуйте с едой, хоть говорите с едой, она всегда останется для вас едой, и она чувствует это, даже если ей не хватает мозгов, чтоб понять, — Лирин коротко целует Нинару в губы и небрежно отталкивает. Затем наклоняется, поднимая с пола остальную одежду. — Не провожай, — высокомерно бросает напоследок Лоу, и выходит прочь.

Остальные уходят молча.

Мы с Лоу все так же сидим на полу. Он обнимает меня, закутывая в свою рубаху, прижимает к себе, чуть поглаживает по предплечью. Молчит.

Я пытаюсь унять дрожь.

Стараюсь не думать. О вежливом незаметном Каритиноре, о его руках, губах, словах… Это все оказалось слишком… слишком. Не сейчас, не об этом… А вот Лиринисэн… Лиринисэн, которого мне всегда любить было не за что, злоязычный, насмешливый…

— Я не хотела его, — шепчу, все еще видя перед собою Лирина. — Он был корректен, он не позволил себе… ничего, что имело бы целью оскорбить или обидеть. Ничего, что было бы мне… отвратительно, невыносимо. Он задыхался от жажды рядом со мной, но был корректен, а я… все равно его не хотела. Даже просто рядом. Он это чувствовал?