Звёзды с корицей и перцем

Она осеклась, быстро сморгнула и отвернулась, закусив губу.

А если не Мелор причина её упрямства? — подумал вдруг Рикард.

Он за эти дни пересмотрел свою жизнь. Возможно, она тоже, и отнюдь не в его пользу. Может, чувства к нему стали обузой, которую ей хочется сбросить. Да и есть ли они ещё, эти чувства?

Он подошёл вплотную, чтобы лучше видеть её лицо, сумрачное на фоне окна — только глаза мерцали алмазной влагой.

— Эльга, ты… любишь меня?

— Люблю, — сказала просто, не отводя взгляда.

И Рикарду ударило в голову — солнцем, кровью, надеждой:

— Тогда всё неважно! Мы найдём решение, только скажи, что хочешь быть со мной!

Она опустила ресницы и не отвечала долгую минуту. Потом судорожно вздохнула, словно борясь с удушьем, стиснула руки, и стало заметно, что она дрожит. Сжатые губы побелели, лицевые мышцы как будто свело судорогой.

Ему сделалось страшно от вида этой внутренней борьбы. Казалось, тронь, и напряжение разорвёт её на части.

Рикард стоял, слушая шум пульса в висках и не смея вздохнуть, пока не стало жечь в груди. Тогда он очнулся, порывисто обнял Эльгу и принялся целовать, собирая солёную влагу с её щёк, — и между поцелуями услышал слабое:

— Да… Да, хочу!

Замер, оглушённый, дыша фиалковым запахом её волос.

У обоих не осталось сил, и некоторое время они просто сидели рядом, соприкасаясь плечами и бёдрами. По полу разливался свет, подчёркивая царапины, пятна и щербинки на паркете. За окном пролетела птица, её нагнала другая, и, кружась, они парой унеслись в вышину.

Был момент, когда Рикард посчитал упрямство Эльги капризом. Годом раньше, годом позже — стажировка никуда от неё не денется, это строительство Врат нельзя отложить. Он столько лет шёл к своему нынешнему положению, работал на износ, — и бросить всё из-за женской прихоти?..

Затем в памяти всплыло, как она стояла у прагма-пульта, почти теряя сознание, и чётко объясняла ему, каким образом сумела в одиночку остановить взрыв Врат. Такое не даётся прихотью. Такое даётся адским трудом.

Он мог лишь догадываться, какие препятствия она одолела и какие битвы выдержала, добиваясь своего шанса. Одинокая юная женщина без денег и связей. Всё это время ей не на кого было положиться. Глупо ждать, что теперь она без оглядки отдаст свою судьбу в его руки. Рикард знал, что не обманул бы её доверия, но чем он это доказал?..

Ответ очевиден.

Он не должен требовать от неё новых жертв, он должен стать ей опорой. В конце концов, он мужчина.

Эта мысль сразу всё расставила по местам.

На улице светило солнце, пахло жасмином. Они пообедали в ресторане напротив и вышли пройтись. В голове у Рикарда была звенящая лёгкость. Казалось, он снова летит над пропастью — как в юности. Под ногами бездна, ветер свистит в ушах, а в ослепительной синеве маячит рыбка-приз, неуловимая, яркая и манящая, как звезда. Только протяни руку…

— Рикард, ты уверен? — Эльга пытливо посмотрела на него, и он улыбнулся, слегка бравируя.

— Побуду немного у Готлиба на подхвате. А там… Помнишь наш разговор о безумных идеях? У меня есть одна в запасе. Может быть, настал её час.

Придётся начинать сначала. Не с нуля, за два года его имя приобрело некоторый вес, на Мелоре это зачтётся. Но он вновь бросал жизни вызов, и это чертовски бодрило.

— Не хочешь сообщить родным? — спросил он.

Эльга повела плечами.

— Не сегодня. Это как работа с Грозоотводом. Нужны свежие силы.

— Я обещал твоей сестре пригласить всех на свадьбу.

Она задумалась.

— Маме это понравится. И папе. Ему особенно. Они давно не надеются увидеть меня замужем.

Ей это тоже нравится, догадался Рикард, — какой бы равнодушной она ни хотела казаться.

— Кстати, не покажешь свою Конфетерию? — вспомнил он. — И где твоё боевое кольцо?

— Я утопила их в озере, вместе с заколкой, поскольку они связаны, — Эльга отвела взгляд. — Я сделала это, чтобы Конфетерия не утопила меня. Все эти годы мы с ней вели войну, а когда появился ты... Знаешь, сколько раз, закончив сеанс, я испытывала желание поступить именно так — опоить тебя, сделать рабом вожделения, женить на себе, вить из тебя верёвки…

Она нахмурилась и глубоко вздохнула, будто скинула груз с плеч.

Вить из него верёвки? Рикард усмехнулся. Пожалуй, у неё получилось. Но, как ни странно, он не испытывал по этому поводу ни малейшего сожаления.

***

Пара недель обернулась четырьмя месяцами. Министерство согласилось принять отставку главного конструктора лишь после повторного испытания — при условии, что оно пройдёт успешно. К счастью, так и случилось.

Эльга с трудом выкраивала время, чтобы отвечать на письма Рикарда, и с упоением делилась первыми впечатлениями о Мелоре. Она так и не призналась, что в то утро готова была поддаться чувствам, вверив ему своё будущее — и почти наверняка обрекая себя на сожаления… Рикард опередил её.

Это было импульсивное решение. Но он слишком горд, чтобы взять своё слово назад, и, отправляясь на Смайю, где шли приготовления к свадьбе, Эльга спрашивала себя, не раскаивался ли он теперь?

Рикард встретил её у Больших Врат Биена. Коснулся губ лёгким поцелуем и с улыбкой прошептал:

— Мой сменщик прибудет на днях, а пока дом в нашем распоряжении.

Идея была хороша, но Эльга покачала головой.

Завтра их ждала брачная церемония, ахи и вздохи родных, назойливое любопытство гостей, застолье, хлопоты, суета, а на другой день — быстрые сборы и возвращение на шумный и ослепительный Мелор, уже вдвоём.

Сегодня Эльге хотелось в тишине прогуляться по городу своего детства — вместе с Рикардом.

К её удивлению, он не стал возражать.

Они бродили по улицам, рассматривали старинные каменные дома, увитые плющом и жимолостью, любовались барельефами на здании Городского собрания и цветущей акацией в безымянном скверике по соседству, сидели на скамейке под платаном с толстым белёсым стволом. И говорили, говорили без умолку, о том, что каждый из них чувствовал и пережил, о важном и о мелочах, вспоминали прошлое и мечтали о будущем — пока не угас день и на небе не взошла Сторра.

Их слова слышали камни мостовых, голуби и воробьи, цветы на столе крохотного уличного кафе и вековые дубы ночного сада. Рикард смотрел на Эльгу, и звёзды падали на дно его глаз, чёрных и бездонных, как космос, — и она понимала, что счастлива.