Темнейший князь

Глава 23

«Я совершил единственную ошибку за свою долгую жизнь — в тот раз, когда подумал, что совершил ошибку».

Санни и ее угроза… обещание… уйти, должно быть, разрушила мозг Уильяма. Сначала он не мог понять, что же видит. Затем связи между нейронами в его голове снова заработали, и он понял, что армия Посланников, наконец, прибыла. Они строили импровизированные жилища вокруг конюшни, Аксель возглавлял операцию.

Заметив брата, Уильям ощутил знакомый укол тоски. Хуже того, казалось, чей-то огромные кулак схватил его сердце и сжал.

Несмотря на просьбу Гадеса отложить любые разговоры с его братом, у него не хватило сил отступить и закрыть дверь. С чего бы? Это его шанс доказать, что он может поддерживать отношения с Гадесом и Акселем. Затем, за сегодняшним ужином, сможет доложить князю о проделанной работе.

Ему не пришлось оглядываться через плечо, чтобы понять, что подошла Санни. Хотя даже малейший звук не выдал ее шаги, Уильям по-прежнему остро ощущал каждое ее движение.

Неужели все единороги передвигаются так тихо, не давая знать о своем местоположении?

Подойдя к нему, она присела на корточки, чтобы погладить Рассвет, маленькая гончая была в восторге. Когда Санни выпрямилась, он вдохнул ее невероятный аромат, зверь под его ширинкой попытался вырваться на свободу.

Черт бы ее побрал! Всего несколько часов назад она высосала его досуха. Если бы он остался верен своему характеру, то потерял бы к ней интерес, как только кончил, и сосредоточил свою похоть на ком-нибудь другом. Принял бы следующий вызов. Нашел новое развлечение. Но все же…

«Я даже не близок к тому, чтобы закончить с ней. Даже представить себе этого не могу».

Сможет ли он продержаться вечно?

— О. Как мило. Ты подготовил мне ШСМ?

Ему не следует спрашивать.

— Что такое ШСМ?

— Шведский стол мускулов. — Санни пошевелила бровями и помахала рукой на щеки. — Я умираю от голода, поэтому мне понадобится больше одного жеребца. Я возьму его. И его. О! И ее.

До этого момента у него никогда не возникало желания поцеловать и проклясть одновременно кого-то.

— Если хочешь сосиску, у меня есть интересный образец в…

— Не говори это! — закричала она, зажимая его рот рукой. Веселье промелькнуло в ее великолепных зеленых глазах. — Ты лишаешь меня шанса найти хорошую партию! Наши гости могут неправильно нас понять и решить, что мы флиртуем.

— Я был не прав. Мы — пара. В конце концов, ты настаивала на отношениях, и я согласилась. Слова нельзя взять назад. Это означает, что, раз сама заварила эту кашу, тебе и расхлебывать. — Возможно, она расчетлива, но Уильям хитер. Он мог бы мучить Санни ее собственной игрой. Схватив ее запястье, он поднес руку к губам и прикусил кончик указательного пальца.

Ее пухлые губы приоткрылись в судорожном вздохе, и этот звук показался эротичным.

Он смотрел на Санни так, словно его взгляд притягивало магнитом. Свет омывал ее, освещая блестящую кожу и рассыпь веснушек на носу. Прохладный ветерок отбросил розовую прядь на ее щеку… щеку, которая в данный момент пылала от румянца. Когда Уильям провел кончиком пальца по линии ее подбородка, у нее перехватило дыхание и участился пульс.

Каждая ее реакция вызывала в нем мгновенный отклик. Она вспыхивала, и он тоже. У Санни перехватывало дыхание, и у него. Ее пульс учащался, у Уильяма тоже.

Его восприятие обострилось, тело и разум превратились в зону боевых действий. Пули желания летели во все стороны. Лезвия нужды кромсали его спокойствие в клочья. Бомбы острой необходимости взрывались, и осколки вонзались во все органы.

«Хочу ее снова. Хочу ее сейчас же. — Не притянуть ее к себе было самым трудным поступком, который он когда-либо совершал. Но сейчас неподходящее время. — Должен сопротивляться. Не сдамся».

Но Уильям придвинулся еще ближе и сказал:

— Ты хочешь меня больше, чем когда-либо чего-либо хотела. Признай это.

Она тоже придвинулась ближе, словно оказалась в ловушке тех же боевых действий.

— Возможно, а возможно и нет. Определенно не так сильно, как ты хочешь меня.

Еще дюйм, и его сердце начало бешено биться.

— Тебе кажется, что ты умрешь без моего поцелуя. — «Что ты делаешь? Прекрати!» Прямо сейчас ему нужна эмоциональная дистанция. А не это, чем бы это ни было.

При ее следующем вдохе, их грудные клетки соприкоснулись. Трение вызвало жар. Тепло породило огонь, пламя вырвалось из-под контроля с пугающей скоростью.

К черту эмоциональную дистанцию.

Голосом, таким же распутным, как их последний поцелуй, она Санни прошептала:

— Ты сделаешь все, чтобы быть со мной.

— Не стану. — «Но могу». Туман возбуждения окутал Уильяма. Если он не разденет эту женщину и не затащит ее в постель, то…

— Я чему-то помешал? — спросил Аксель.

Санни испуганно отшатнулась, когда Уильям медленно выпрямился, чтобы обратится к незваному гостю. Если бы Посланником был кто-то другой, он бы дорого заплатил за такое вмешательство. Тот факт, что Уильям потерял представление об окружении, только усилил его раздражение.

Он выгнул бровь.

— Вмешательство могло подождать?

— И пропустить твой убийственный взгляд? — цыкнул Аксель. Он был одет в белую мантию, его золотые крылья мерцали на свету. — Такое впечатление, что ты меня совсем не знаешь. Хотя подождите…

Уильям прижал язык к небу, чувство вины просочилось из старой сердечной раны. Очевидно, Аксель все еще таил обиду. Наладить с ним отношения задача не из легких.

Его брат сосредоточился на Санни, склонив голову в знак приветствия.

— Нас не представили должным образом. Я Аксель, твоя новая фантазия.

— Приятно познакомиться. Я Санни, твоя новая одержимость. Я бывшая этого парня. — Она указала большим пальцем в сторону Уильяма.

— Мы вместе, и мы в официальных отношениях, — рявкнул Уильям, прежде чем ухмыляющийся Посланник успел ответить. «Мой единорог. Мой!» Куда делась ее паранойя с Акселем? С Рэтбоуном? — Я дам тебе те отношения, которые ты хочешь, — сказала он ей, — а ты дашь мне пространство, пока книга не будет расшифрована.

— Уильям. Малыш, — начала она так, словно обладала терпением святой. А она не обладала. — Ты не можешь просто решить…

— Могу и решил. А почему нет? — прервал он ее, разводя руки в стороны. — Ты первая начала.

— Да, а затем я решила, что мы расстались. — Санни повернулась к Акселю и сказала:

— Я одинока и в поиске одинокого мужчины, заинтересованного в двух неделях постоянного секса.

Котел ярости бурлил, пенясь внутри Уильяма. «Мой единорог. Мой дешифровщик. Моя женщина. — Она никогда не будет наслаждаться обществом другого мужчины. — Я — принц ада, и я не делюсь!»

Когда слова эхом отразились в его голове, он нахмурился. «Кажется, я дуюсь по-мужски?»

— Да, мы расстались, — сумел он произнести спокойно, но яростно, — но только что воссоединились.

Черты ее лица смягчились, кажется, его непреклонность преодолела ее сопротивление.

— Я хочу, чтобы мы снова были вместе, — сказал он ей. Уильям найдет другой способ противостоять ее привлекательности.

Она посмотрела вниз. Один удар сердца. Другой. Третий. Когда Санни подняла взгляд, то посмотрела на него с таким обожанием, с таким восхищением, что он пошатнулся. «Должен видеть это выражение каждый день до конца вечности».

Смотрели на него так другие женщины? Раз или двадцать. Но он всегда оставался невозмутимым, потому что они его не знали. Он не позволял им. С Санни ему хотелось выпятить грудь, как пещерному человеку. Она знала его лучше, и все равно испытывала симпатию.

Аксель прислонился к дверной раме и скрестил руки на груди, устраиваясь поудобнее. Он подмигнул Санни и сказал:

— Если когда-нибудь решишь бросить Малыша Уилли, не стесняйся попытаться спасти меня от развратных поступков.

Она подмигнула в ответ.

Снова разозлившись, Уильям взревел:

— Хватит! — Почему он не мог предсказать реакцию этой женщины? Почему ему нравилась ее непредсказуемость? Это ставило его в уязвимое положение. — Аксель, это Санни. Санни, Аксель. Мой брат… я думаю. — Он легко обнял свою женщину одной рукой, заявляя на нее права своими крепкими объятиями. Затем вновь выгнул бровь, глядя на Акселя. — Кто мы?

Санни протянула руку и вонзила ногти в его предплечье, точно собираясь оттолкнуть. Она удивила его, прижавшись ближе, так что его возбужденный член упирался в ее попку.

Потребность захлестнула его, словно Уильям никогда не ведал удовлетворения. Невыносимое желание… неудержимая нужда в освобождении, которое могла подарить лишь она.

«Дыши. Вдох, выдох. Хорошо, хорошо». Он начала успокаиваться.

Излучая сочувствие, которого она никогда не проявляла к Уильяму, Санни мягко спросила Акселя:

— Ты тоже не помнишь свое детство, как и Уильям?

Он замер, желая узнать ответ.

Крылатый воин коротко кивнул, его хорошее настроение улетучилось.

— Бедняжка. Когда мы починим голову Уильяма, то займемся твоей. — Санни стряхнула руку Уильяма и похлопала Акселя по плечу. — Как насчет того чтобы продолжить разговор внутри, сосед? Можешь присоединится ко мне в милой игре Улика». Я пытаюсь выяснить, кто убил Радость в конюшне своим плохим настроением. Намек, думаю его имя начинается на У и заканчивается на И-Л-Ь-Я-М.

Улыбнувшись еще раз, Аксель позволил провести себя мимо Уильяма и Рассвет, входя в конюшню. Идя на кухню, они склонили головы друг к другу, перешёптываясь и смеясь.

Уильям прикусил щеку и ощутил привкус крови. «Моя женщина и мой брат должны перешептываться и смеяться вместе со мной».

Он задержался, когда Санни и Аксель сели за стол напротив друг друга. Санни, при всех ее недостатках… слишком упрямая, слишком эмоциональная, слишком подозрительная и слишком красивая для ее же блага… была благородна. Она не стала бы затевать что-то с Уильямом только ради соблазнения его брата. Ее флирт, должно быть, преследовал другую цель.

«Еще один способ мучить меня?»

«Черт возьми, почему мне это даже нравится?»

— Давай, девочка, — сказал он Рассвет, пинком захлопывая дверь. — Давай поговорим с моим братом, прежде чем я убью его за то, что он пристал к моей девушке.

Теперь он употреблял это слово более непринужденно.

На полпути к столу Уильям услышал, как Санни сказала Акселю:

— Мне интересно услышать, что ты помнишь о своем детстве.

Уильям вновь замер, его уши подергивались в ожидании ответа.

— Возможно, я расскажу тебе, — ответил Посланник, — как только мы узнаем друг друга получше. Почему бы тебе вместо этого не рассказать о своем детстве?

— О. Поговорим обо мне? Эм… — Она заерзала на стуле, внезапно разволновавшись.

Ну, ну. Ее проблемы с доверием только что показались, и Уильям чуть не усмехнулся. «Она доверяет мне, мне одному».

На ходу он сказал Акселю:

— У меня сохранилось одно воспоминание из детства. — Уильям перехватил инициативу, избавив Сании от необходимости придумывать лучший ответ. — Тот день, когда прекрасную крылатую блондинку зарезали у нас на глазах.

Аксель сжал край стола, его костяшки побелели.