Честная сделка

Эпилог

Эпилог, в котором нарушаются клятвы и законы мироздания

Пока Вэлтен Джакоб Александр Готтфрид Рэйнер Четвертый старательно выводил свое бесконечное имя и список ласковых прозвищ пальцем в луже пролитых на новый стол сверхстойких чернил, я вяло размышляла о превратностях судьбы и бренности бытия.

Шансы на то, что из десяти сверкающих баночек, сын выберет именно эту, единственную в своем роде, были ничтожно малы. А на то, что он выстроит свой первый в жизни туннель в запертый отцовский кабинет именно в день доставки стола, — и того меньше. Впрочем, стоило ли удивляться этим математическим чудесам, раз уж сегодня Александр побил самый главный в Аделхайде рекорд по невероятным стечениям обстоятельств? Я бы даже сказала, нарушил закон природы, но некие сохранившиеся в доме от прежнего хозяина книги утверждали, что такое уже случалось.

Итак, трехлетний Александр Рэйнер построил свой первый туннель. Другой Александр Рэйнер, которого я упрямо звала Готтфридом, явился в кабинет через минуту после меня и теперь наблюдал за деяниями сына с широкой улыбкой и научным интересом, сияющим в серых глазах.

— Невероятно! — наконец изрек Рэйнер-старший.

— Ты про его навыки в письме или про наследственный дар? — угрюмо уточнила я.

— Он не может быть наследственным, благословение так не работает, — как маленькой объяснил муж. — Просто Анико счел нас достойными.

Я скептически скривилась, но спорить не стала, хотя лично мне подобное благословение бога-шутника не сулило ничего хорошего. Александр и так рос ребенком активным и неусидчивым, а еще крайне любопытным, и если дар ему достался такой же сильный, как отцу, чувствую, ловить нам его когда-нибудь на соседнем континенте…

— Не переживай, — прекрасно понял мои опасения муж и, крепко прижав к себе, поцеловал в висок. — Я настроюсь на него, буду перехватывать все туннели. Кто ж еще справится с юным кротом, как не такой же крот?

— Это все твое имя, Готтфрид, — упрямо пробормотала я. — А ведь я клялась, что никогда и ни за что…

— Традиции — это святое, — нагло хмыкнул мэйн и еще с минуту полюбовавшись перемазанным чернилами сыном, удалился. — Велю Марте тут прибраться.

Я проводила его усталым взглядом и вздохнула. Марта — это, конечно, хорошо, но вряд ли ей под силу избавиться от этих художеств. To ли дело в былые, призрачные времена… тогда бы эти чернила даже пристать к столу не успели и испарились бы по щелчку пальцев Аццо.

Еще раз вздохнув, я вновь посмотрела на сына и едва не взвыла в голос, ибо на прежнем месте его уже не было. Лишь насмешливо сверкали на светлом дереве черные лужицы с отпечатками крошечных ладоней да корявыми буквами: «Вэлтан Джакаб Готфрид Алекс Четвертый Мамино Золотце».

Впрочем, отчаянный крик горничной, донесшийся откуда-то сверху, быстро выдал новое место дислокации юного крота.

Я поспешила на второй этаж, а оттуда к лестнице на чердак, причитая:

— Я настроюсь на него. Я буду перехватывать туннели… Ну и где ты сейчас, перехватчик?

По крутым ступеням мне навстречу скатилась перепуганная служанка, уже не вопившая, но надрывно сипевшая.

— Там… там… — Она попыталась одновременно указать себе за спину и вцепиться в мои плечи, и чуть обеих нас не уронила.

— Я разберусь, — кивнула я, аккуратно выворачиваясь из цепкой хватки.

Все-таки живые такие нервные…

Чердак встретил меня полумраком и залежами хлама, который слуги периодически безуспешно пытались сортировать и отправлять на выброс и который мы с мужем с упорством безумцев возвращали в дом. Древние гримуары и дневники (исключительно с безобидным содержимым, от греха подальше), трехглавые часы, магические светильники и всяческая мелочь, уцелевшая после падения Арве-мал-Тиге. И среди ящиков, сундуков и бесформенных куч ныне гордо восседал Александр Рэйнер Четвертый, мусоля в руках нечто мелкое и блестящее. А потом и вовсе сунул безделушку в рот — только цепочка и осталась болтаться меж пухлых губ.

— Что там у тебя, золотце? — тихонько спросила я, когда сын меня заметил, и медленно приблизилась. — Покажешь маме?

Не хватало еще, чтобы от неожиданности он проглотил новую игрушку.

Я опустилась на колени, Александр радостно кивнул и резким движением выдернул изо рта… кулон. Слишком хорошо знакомый мне кулон.

— Тильда! — отчетливо произнес сын и вложил находку в мою протянутую ладонь.

— Что? — попыталась выдавить я, но, кажется, не издала ни звука.

— У меня там Тильда. — Александр нахмурил смоляные, как у отца, брови, и ткнул в кулон пальцем. — Она звала.

Я судорожно пыталась сообразить, упоминала ли при сыне о призраках. Наверняка упоминала, откуда бы ему еще знать это имя? Я все же скучала, а после столкновений в городе с семейством Эморри или мэтром Штанге, для которого та роковая ночь так и осталась дырой в памяти, и вовсе порой рыдала в подушку. Но вот о связи Тильды и кулона Алекс точно не мог выяснить… никак.

Я сглотнула:

— Тильда тебя звала?

— Да, — кивнул он и тут же потянулся к ближайшей коробке с книгами и бумагами, разом утратив к кулону всякий интерес.

А я, распрямившись, повертела артефакт в пальцах, выдохнула и, пока не передумала, быстро застегнула цепочку на шее.

«Тильда?»

«Ну наконец-то! — Оказывается, даже мысленный вопль может оглушить. — До вас нынче и не докричаться, господа».

«Это… — Я зажмурилась. — Это правда ты?»

«Нет, это Аццо тренирует сопрано. Конечно, я. Дай немного силы, хоть выбраться из этой тьмы…»

Я расправила плечи, вспоминая, как еще пять лет назад делилась с духом энергией для материализации, но сейчас моих потуг хватило только на проявление слабого силуэта. До боли прозрачного, но узнаваемого.

К глазам подступили слезы, и я моргнула.

— Фух, думала, так и просижу там целую вечность, — вслух произнесла Тильда.

Я покосилась на сына, но того новое действующее лицо ни капли не смутило. Он лишь окинул гостью оценивающим взглядом, кивнул и вернулся к своим изысканиям.

— Ты… как… почему… сколько… — В голове роились сотни вопросов, и я никак не могла остановиться на одном.

— Я, — ответила Тильда, осматриваясь. — Решила подзадержаться и воспользовалась привязкой к кулону, но застряла.

— И ты все это время…

— Нет. Очнулась недавно, темно. Попыталась дозваться до тебя — тщетно. Да и вообще никого зацепить не получилось, силы, видимо, совсем иссякли. Только до беззащитного разума твоего мальчишки и добралась, оттуда и узнала, что не один год прошел. — Она прекратила вертеть головой и глянула на меня с упреком. — Вы б озаботились блоком, что ли. Ребенок все-таки.

А я поняла, что потрясение, растерянность и радость, еще минуту назад разрывавшие мое нутро на части, постепенно уступают место обиде, злости и жажде мести.

Похоже, скрыть эмоции мне не удалось, ибо Тильда насторожилась:

— Эй, ты чего?

— Значит, решила подзадержаться? — прищурилась я. — Или просто не довела свой план до конца?

— Какой план?

— Тебе лучше знать, какой. Тот, для которого потребовалось представление с накопителем, мнимый побег и фееричное возвращение после взятия контрабандистов в порту. Твоих рук дело?

Если б Тильда была во плоти, наверняка побледнела бы, а так только пошла рябью, точно водная гладь от брошенного камешка. Значит, я угадала, и побег не удался по ее вине. В последние годы я много об этом размышляла…

— Не пойму только, зачем, если целью был наш союз с Рэйнером?

Заслышав знакомое имя, Апекс поднял взгляд от исписанного листка, из которого увлеченно складывал непонятную фигуру.

— Не поймет она, — проворчала Тильда. — Как будто тебя можно было отговорить от побега. Да и Рэйнеру нужен был повод оставить тебя в доме — мы его и дали, мол, призраки требуют назад хозяйку. А заодно немного его охотничьи инстинкты пробудили, какая ж любовь без погони?

— Дура ты, прости Анико, — вздохнула я.

— Дура, — согласился сын и запустил в призрака скомканной бумажкой.

— Сами вы… — Тильда осеклась, оценила выражение моего лица и словно сдулась.

— Ну прости. Я же за общее дело… и осталась ради тебя. Думала, прослежу, чтоб у вас все хорошо сложилось, с детишками помогу, а потом ты меня развеешь.

Видимо, взгляд у меня стал совсем уж нехорошим, потому что призрачный силуэт снова задрожал.

— Ну чего ты опять?

— С детишками? — переспросила я.

Тильда закивала.

— А помогай. — Я быстро отступила к двери и повернула ручку. — Чтоб ни один волосок с его головы не упал, и чтобы никаких слез. Перемещаться — строго за ним, он у нас шустрый. Оставишь хоть на минуту — не прощу, загоню в кулон и закопаю в землю.

Тильда испуганно уставилась на Алекса, явно заинтересовавшегося неожиданным развитием событий.

— Ты серьезно?

— Смертельно, — припечатала я и, выскользнув прочь, захлопнула за собой дверь.

— Юта, не смешно, — понеслось мне вслед жалостливое.

— Юта, он на меня смотрит, — еще жалостливее через секунду.

— Юта, можно я с ним потом посижу, лет через восемнадцать?

— Юта, а бумага переваривается?

— Юта, это точно человеческий детеныш?

— Юта, меняю младшего Рэйнера на старшего.

— Юта, я знаю, что ты здесь…

А я стояла за дверью и улыбалась.

Конец