Дрянь с историей

* * *

К большой удаче Серафима, хозяйственная часть университета содержалась в образцовом порядке. Видимо, она компенсировала собой все вопросы к части воспитательной и некоторым другим. Почти все документы за нужный период оказались скопированы в вычку и тщательно систематизированы, поэтому вся бумажная работа, на которую Дрянин щедро отпустил себе вечер и пару следующих дней, заняла от силы час. И хотя жизнь это облегчило, но незначительно: за искомый период в ведомостях прошло полсотни машинок, многие из которых меняли хозяев, другие — не имели хозяев вовсе и просто висели на балансе университета. А главное, почти все они были уже списаны и заменены новыми технологиями.

«Живых» машинок осталось пять, причём три из них — в бухгалтерии. Стоило бы связаться с Ланге и затребовать экспертизу шрифта со списком возможных «подозреваемых» с точностью до модели (вряд ли такую задачу ставили перед специалистами), дождаться её результатов и сильно сократить перечень. Но для этого требовалось выйти за территорию и подождать до завтра, что Дрянин непременно сделает позже, а бухгалтерия — по дороге, совсем рядом, в этом же коридоре.

Так что первым делом Сеф завернул в царство цифр, где в итоге махом вычеркнул не три, а полтора десятка с учётом родственных моделей. Не сразу, конечно, пришлось повозиться. Единственная рабочая и используемая машинка нашлась у Ираиды Александровны, и она даже нехотя отдала набранный на ней черновик. Тут не требовалось обладать памятью Ивашова и подключать лабораторию: невооружённым глазом было видно, что шрифт разительно отличался. И начертание букв, и разрежение, и шаг между строчками. При этом модель оказалась достаточно популярна и помогла отсеять солидную часть списка.

Ещё один аппарат стоял в чехле на полке и за давностью лет пересох, так что клавишами клацал бойко, но пример строчки получить не удалось. Осмотрев машинку, Сеф склонился к тому, что она тоже не похожа на нужную, но на глаз, по профилю литер, утверждать это с уверенностью было трудно, поэтому образец оказался под знаком вопроса.

А вот третью пришлось поискать, и тут вскоре с азартом подключилась вся бухгалтерия, изначально ворчавшая на пришельца за его явление под конец рабочего дня с глупыми вопросами. Они это восприняли как личный вызов их организованности: как же так, по документам есть, а физически — отсутствует?

Нашли нескоро и в неожиданном месте: на красивом деревянном кофре стоял один из раскидистых комнатных цветов. Смущённая кикимора убрала питомца, позволив Дрянину вытащить аппарат, но по совести — именно там ему и было самое место. Машинка оказалась очень древней и совершенно развалившейся, некоторые клавиши потерялись, а рычажки лежали россыпью. Сеф взял несколько, а бухгалтеры хоть и удивились, но возражать не стали. Когда он уходил, коллектив активно обсуждал вопрос «зачем нам этот хлам» и прикидывал, как бы его списать, чтобы быстро и с выгодой для отдела.

Пучок литер к рукописи тоже не подошёл, совсем другой шрифт, и старушку Дрянин вычеркнул из списка вместе с несколькими товарками той же модели.

Он прогулялся к целителям, где познакомился с четвёртой машинкой, а пятую даже искать не стал — они с четвёртой были близнецами. Потом всё же вышел на мост и набрал Ланге, и на этом полезная деятельность на сегодня оказалась закончена. В списке оставался ещё десяток аппаратов, числившихся за их факультетом. Все списанные, почти все — одной модели, так что сильно сузить круг поисков это не могло, но… хоть что-то. Дальше надо будет копаться в архивах и искать образцы, чтобы идентифицировать аппарат уже индивидуально, по личным дефектам, и расспрашивать старожилов, но всё это — точно не сегодня.

Он в своей комнате успел снять рубашку, галстук и взяться за артефакт личины, когда в дверь постучали. Кто пришёл — он почуял сразу и испытал соблазн сделать вид, что его нет дома: на разговоры и встречу настроения не было. Только-только сумел хоть немного отвлечься — и нате…

Но всё равно открыл.

— Что тебе надо? — невежливо встретил он на пороге Еву и едва сдержался от раздражённой гримасы.

— Я по делу. Честно. Можно войду? — напряжённо проговорила Калинина.

Серафим мгновение поколебался, но отступил в сторону, молча пропуская гостью внутрь.

— По какому делу? — спросил, вежливо кивнув на стул у стола. Сам опустился на край постели, стараясь сохранить дистанцию: слишком сильно вскипало всё внутри от её присутствия, и не хотелось даже разбираться, какие именно это были эмоции. Так что держаться подальше и сохранять равнодушное спокойствие — оптимальный вариант.

— Я почти уверена, что убийца — Стоцкий. Так, нет, подожди, я не с того начала, — встряхнулась она и принялась рассказывать более обстоятельно.

Она вспомнила Якова, он бывал в их доме. Личным учеником отца не считался, но иногда приезжал — то ли посоветоваться, то ли что-то ещё, Ева при их разговорах не присутствовала. Он не принимал непосредственного участия ни в каких экспериментах, иначе она бы запомнила его гораздо лучше и описала следователю, а так — к профессору постоянно кто-то заходил. Бывшие студенты, коллеги, знакомые, чародеи других специальностей — у него был широкий круг интересов. Градин полагал, что самые большие перспективы лежат в области смешения разных даров, именно этим вопросом он занимался изначально, до того как тронулся умом на попытках достать человека с Той Стороны, и даже после этого не забросил.

Ева, конечно, не узнала Стоцкого. Отец почему-то называл его Сержем, и это не позволило опознать по имени: Яков — не настолько распространённое, чтобы его забыть. Да она и не вспомнила бы ни за что, он действительно радикально изменился с тех пор, если бы не приметный жест и вот эта нелюбовь к цитрусам. Профессор часто звал своих гостей за стол, Ева любила эти посиделки, охотно помогала и готовила что-то вкусненькое. Отказ гостя от её любимого фирменного пирога показался почти оскорбительным, и смущённому гостю пришлось объясняться.

Но самое главное, Стоцкий был у отца буквально за пару дней до ареста. Опять же, не он один, людей приходило много, но…

— Имеешь в виду, он мог взять какие-то разработки? И попытаться довести до конца?

— Да. Я тогда не видела, как он уходил, поэтому не могу поручиться, что не взял бумаги. А во время следствия таких случайных знакомых особо не трогали, среди них был весь цвет науки, поэтому сосредоточились на тех, кто принимал участие в доказанных преступлениях.

— При этом он один из главных подозреваемых, — подытожил Сеф. — Имел возможность, знания, свой в университете. Студенты доверяют, он один из самых любимых преподавателей на кафедре, причём к нему неплохо относятся и на других факультетах… И теперь есть чем его прижать. Хорошо.

Он поднялся, и Ева сразу вскочила со стула.

— Я пойду с тобой, — решительно заявила она и поспешила пояснить в ответ на выразительный взгляд: — Я мало изменилась за последние годы, если не считать цвета волос, так что он меня точно узнал. И если я приду с тобой, это будет служить дополнительным аргументом. А ещё он потусторонник, и я лучше могу предсказать, что он способен выкинуть.

Она прекрасно понимала, что эти причины весьма шатки и сомнительны, и, если Серафим начнёт возражать, оспорить их окажется нетрудно. Не говоря о том, что он мог отказаться без объяснения причин.

— Пойдём, — неожиданно согласился Сеф, и Ева едва сдержала вздох облегчения.

План работал. Пусть нехотя, но Дрянин разговаривал с ней, не гнал, не ругался. А там, может, представится случай окончательно всё исправить.