Дрянь с историей

— Или так.

— Не знаю, убедит ли это, но… Моё знакомство с профессором Градиным свидетельствует в мою пользу. — Яков явно собрался и взял себя в руки, и Дрянин решил не возвращаться к прежней тактике. — Верьте или нет, а я не знал о его экспериментах, и для меня истинное положение вещей стало таким же шоком, как и для большей части научной общественности. Он был хорошим наставником и талантливым чародеем и очень умело скрывал всё прочее. Однако его вычислили и казнили. Я не настолько самонадеян, чтобы считать себя более хитрым или везучим, нежели Градин. Я бы из одной только осторожности не пошёл на подобное преступление!

— Звучит правдоподобно, — признал Серафим. — А Медведков не так осторожен?

— Я не знаю, что сказать, — вздохнул Яков, потёр скулу, развёл руками и вновь надел очки.

Такая реакция тоже была слишком хороша для игры обыкновенного преподавателя. Понимая за собой вину, он бы ухватился за возможность свалить всё на кого-то другого, тем более такого кандидата ему предложили на блюдечке, и это выглядело бы более чем естественно. Но он продолжал отрицать.

— К слову о Градине, он же тоже учился здесь. Они ладили?

— Точно уважали друг друга и считали специалистами в своей области. Встречались на конференциях, общались… Я не обращал внимания. Да и не слишком хорошо я разбираюсь в людях, чтобы видеть все эти мелкие сигналы, на основе которых проницательные дамы метко угадывают взаимоотношения разных персон, — неуверенно улыбнулся он.

— Они вели переписку?

— Наверное. — Стоцкий пожал плечами. — Было бы странно, если бы не вели, но не думаю, что они обсуждали нечто этакое. Впрочем… — он запнулся, нахмурился, опять потёр скулу и сцепил пальцы в замок. — Всё же вспоминается один странный эпизод после… Ну, после окончания всех тех событий и скандала, когда профессора казнили.

— Эпизод чего? — подбодрил Серафим.

— Сергей Никитич обычно достаточно сдержан в проявлении эмоций. Случается, повышает голос в пылу спора, всякое бывает, но таким, как тогда, я его прежде не видел. И меня это неприятно удивило.

— Поясни, — нахмурился Сеф.

— Он был в ярости. Кричал, что… В общем, его возмущение сводилось к тому, что никто не имел права посягать на такой великолепный ум и одного из лучших учёных современности, каким был Градин. Я не решился тогда напомнить, за какие преступления осудили профессора, и так и не собрался рассказать ему о той части исследований, которая волей случая оказалась у меня в руках. Боюсь, это теперь наталкивает на нехорошие мысли, да? И всё равно не могу поверить. Чтобы Медведков, опытный наставник…

— Который развёл у себя на вверенной территории грубую сегрегацию по признаку обладания определённым даром и готов был, в числе прочего, закрыть глаза на преступление своих студентов, направленное против обладателей другого дара, — напомнил Сеф. — На основании того, что никто не погиб.

— О чём вы? — удивился Стоцкий. — Когда он… Погодите, неужели речь о тех двух отчисленных студентах? До меня дошёл слух, что их выгнали за серьёзное нарушение, но я не удивился, эта парочка должна была рано или поздно закончить именно так, они весьма безответственны. Но преступление! Какого рода?

— Призвали параличня и натравили на студентов целительского факультета. В порядке шутки на посвящении.

— О Господи! — вздохнул Яков и вновь принялся протирать очки. Больше ничего не сказал, но выглядел подавленным и напряжённо хмурился. Интересно, кого и по какой причине жалел?

Серафим колебался. Пусть Стоцкий лишь подтверждал его собственные подозрения и не сказал сейчас ничего нового, слова Якова всё равно подкрепляли веру в его невиновность. Но Сеф вообще не любил верить людям на слово, это очень плохо заканчивалось…

Для очистки совести он обсудил со Стоцким и оставшихся подозреваемых, но более явными они после этого не стали. Обычные люди с обычными проблемами и недостатками — ничего выдающегося. Кроме того, что один из них побаивался вида крови, но это не могло служить аргументом в его пользу до тех пор, пока не найдено ни одного трупа.

В конце концов он всё же набрал Ланге и сообщил:

— Мне надоело, вскрываемся.

— Ты уверен? — хмыкнул на той стороне Макс. — Не боишься, что убийца удерёт?

— Подозреваемых осталось двое. Стоцкий сейчас сидит передо мной и ведёт себя крайне разумно, Медведкова хочу взять сразу, не откладывая в долгий ящик. Обыски покажут, но предварительно — именно он автор тех исследований. Машинка его, проведите там стилистическую экспертизу. И найди бывшего студента, он может быть свидетелем по тому вопросу. — Сеф сообщил данные, которые сумел вспомнить Яков. — А пока собирай своих и присылай в университет, будем трясти. Они же смогут попасть внутрь?

— Ректор обещал. Я так понимаю, никаких улик у нас пока нет, только подозрения? — вздохнул Ланге. — Ладно, это было ожидаемо. Надеюсь, ты прав и обыск принесёт результат.

Макс отключился первым, а Серафим вновь обвёл взглядом подозреваемого и достал из кармана пару тяжёлых металлических браслетов — блокаторов чародейских способностей. Стоцкий их явно опознал, такие нередко показывали в кино и надевали на подозреваемых чародеев вместе с наручниками, поэтому посмотрел тоскливо, но возражать не стал. Даже как будто немного приободрился, потому что сковывать руки ему не стали. Только замешкался, отдавая Сефу свой наладонник.

— Я могу сообщить Лене, что ухожу? Она будет волноваться.

— Организуем, — не стал спорить Дрянин, но средство связи не вернул.

Проблему помогла решить всё та же работница концертного зала. Концерт уже шёл, но она, узнав номер места, сама сходила и позвала главного бухгалтера.

— Что случилось? — Стёпина с искренним беспокойством оглядела собственного слегка пришибленного спутника, мрачного Дрянина и тихую Еву.

— Леночка, нам надо вернуться в ГГОУ, кое-какие мелкие неприятности на факультете…

— Яша, ты совершенно не умеешь врать! — покачала она головой. — Серафим Демидович, что вы там напроверяли со своей… внутренней разведкой или кто вас вообще сюда прислал?

— Ваш жених подозревается в совершении ритуалов с человеческими жертвами, — спокойно пояснил Дрянин, с интересом наблюдая за её реакцией.

— Стоцкий? С жертвами⁈ Да он мухи не обидит! — возмутилась она.

— Следствие покажет.

— Я свяжусь со знакомым адвокатом… — начала она.

— Позже, — оборвал Дрянин.

— Но по закону…

— Яков Андреевич пока ведёт себя достойно, сотрудничает со следствием и оказывает содействие. Если вы начнёте вставлять палки в колёса, хуже сделаете не только расследованию, но и ему. Точно хотите попробовать? — Серафим насмешливо приподнял бровь.

— Я подам жалобу, — она недовольно поджала губы. — Это произвол, и ваши действия незаконны.

— Хоть две, — поморщился Сеф.

— И сейчас я иду с вами!

— Это всё? Тогда хватит терять время. Вперёд.

Так они и двинулись обратно в ГГОУ: впереди Стоцкий под руку со своей боевой невестой, вещавший ей нечто ласково-утешительное, следом — конвой из Серафима и шагающей рядом с ним Евы, чувствующей себя очень неловко от желания тоже взять мужчину под руку и невозможности это сделать.

Всё это время, помимо анализа новых сведений, Калинина думала об одном: как же ей повезло, что с ней во время процесса над отцом общался другой следователь. Попадись вот такой рычащий и давящий, угрожающий пистолетом, и неизвестно, чем бы всё для неё закончилось и каких дров она могла наломать от страха. С другой стороны, со Стоцким вроде бы сработало, может, не так уж неправ был Дрянин, когда с ходу взял его на мушку?

А следом появилась другая мысль, прежде почему-то не приходившая в голову. Если сейчас завершится расследование, то Серафим уедет. Совсем, навсегда, и не останется никаких шансов с ним помириться. Конечно, она это переживёт, пусть и будет мучиться и вспоминать, но всё же отчаянно не хотелось, чтобы их знакомство закончилось вот так.

— Сеф… — негромко заговорила Калинина. — Прости меня. Я не хотела, чтобы всё получилось вот так.

— Наверное. — Пусть равнодушно, пусть с недовольной гримасой, но он всё же ответил.

— Я только потом уже поняла, насколько была не права и насколько на самом деле не хочу с тобой ссориться. Мне тебя не хватает… — пробормотала совсем уж тихо.

— Хватит, — вновь поморщившись, оборвал он. — Есть дела поважнее.

Ева вздохнула и умолкла, но до конца дороги строила планы, как бы остаться с ним наедине и нормально обо всём поговорить. Спокойно. По всему выходило, самый простой способ — проверенный, который «клин клином вышибают». То есть надёжно его зафиксировать и… пытать, в некотором смысле.

Она нервно усмехнулась этим мыслям и тряхнула головой. Варианта два: либо у неё получится, либо он её всё-таки убьёт.

Возле моста через Орлицу к их компании присоединилось ещё двое достаточно молодых крепких мужчин, по виду — ровесников маски Дрянина, оборотник Михаил и Василий, обладавший даром потусторонника. Серафим обменялся с ними рукопожатиями и информацией: велел присматривать за Стоцким, его невестой и заодно Евой, а в ответ услышал, что основная следственная группа с криминалистами будет через четверть часа, но зато сразу со всем необходимым оборудованием. Планировку ГГОУ они знали, кабинет декана потустороннего факультета обещали найти самостоятельно.

На другой стороне моста их встретил молчаливый Смотритель, но возражать против проникновения на территорию новых лиц не стал. Постоял на месте, пугая своей грубой маской, но даже не шелохнулся в их сторону. Может, вообще явился сюда не по их душу, а по каким-то своим неведомым делам. Местные привычно его проигнорировали, почти местные — одарили короткими взглядами, а двое новеньких с любопытством косились всю дорогу, стараясь при этом не выпускать из поля зрения остальных.

Серафим не сомневался, что Медведкова удастся застать в его кабинете: почти всё вечернее время он проводил именно там, повадки основных подозреваемых Дрянин уже изучил. Всю лишнюю компанию, начиная с подозреваемого и заканчивая одним из бойцов, потусторонником, он оставил в ближайшей преподавательской, к изумлению пары коллег, находившихся там. От всех вопросов отмахнулся и в компании второго помощника, Михаила, двинулся «на штурм».

Хотя серьёзного сопротивления Дрянин не ждал, всё же декан разменял вторую сотню, но расслабляться не собирался, поэтому команду Мурке и Мурзику отдал ещё при входе, благо это можно было делать мысленно, и на всякий случай достал пистолет, переложив его в левую и заложив за спину: за годы жизни он неплохо научился стрелять и с неё, с пары метров точно не промахнётся.

В кабинет он шагнул первым.

— Здравствуйте, Сергей Никитич, — ровно проговорил он. — Без резких движений, пожалуйста. Вы задержаны…

Договорить он не успел, да и понял, что случилось, не сразу. Под ногами протяжно, низко ухнуло, ударило по ушам, в глаза плеснула темнота — не только в видимом спектре, зрение словно пропало целиком. Сеф без сомнений пальнул наугад: химерам пули не страшны, проверено, а оборотник находился сзади и вряд ли успел бы вылезти на линию огня.