Власть и Крах

Обычно это был первый вопрос, который женщины задавали ему, если они оставались рядом достаточно долго, чтобы вообще задавать какие-либо вопросы, как только узнавали, кто он такой.

— Даже в движении? Даже, — она провела пальцами по его боку, перебирая ребра, как струны комуза, — даже когда ты…

Он поднял голову. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, её щёки пылали, свет лился из её глаз так, что он едва мог различить за ним кольцо радужки цвета красного дерева. Её пальцы дёрнулись на его бедре, поглаживая округлую кость, ища вход между их телами. Он не предоставил этого. Прошло много времени с тех пор, как он был с женщиной, и его тело уже угрожало восстанием. Её маленькие, любопытные пальчики не помогут его делу. Однако разговоры помогали.

— Даже когда я?.. — подсказал он.

Она наполовину прикрыла глаза, рассматривая его из-под каштановых густых ресниц. Макрам придвинулся достаточно близко, чтобы поцеловать её, потому что он не мог смотреть на неё без желания. Она нетерпеливо встретила его, и её ноги обвили его, ритмично потираясь, намекая на то, чего хочет её тело.

Поцелуй было плохой идеей. Он отстранился, уткнувшись лицом в её голову, вдыхая её аромат розы и зимы. Были другие запахи, тепло, её возбуждение.

— Я слышала… что в момент кульминации маг полностью теряет контроль над своей магией.

— Не каждый раз.

Макрам прикусил мочку её уха и был вознаграждён дрожью её тела под его телом, быстрой задержкой дыхания. Звуки, которые она издавала, были такими сладко-женственными, что он не думал, что ему нужно что-то ещё, чтобы полностью и болезненно возбудиться. У него не было никаких сомнений, что этой ночью он потеряет контроль над своей магией.

— Только в лучшие времена.

— Ох, — сказала она с осторожностью в голосе. — И лучшие времена…

— Моя магия никогда не причинит тебе вреда.

Раньше у него всегда возникало болезненное скручивание в животе. Женщины никогда ему не верили. Страх был слишком силён. Если возникал вопрос, они, честно говоря, никогда не хотели услышать ответ, им нужен был предлог уйти. Поэтому он всегда позволял им это. Но не Наиме. Ею управляли не эмоции, а логика.

— Точно так же, как ветер, который приходит, когда ты выпускаешь свою магию, не причиняет вреда, если ты не придаёшь ему нужную форму, огонь не горит, если ему не приказать, земля не разрушается, если её не заставить.

— Тогда поторопись.

Она тихо хихикнула, и он фыркнул ей в ухо. Его сердце наполнилось теплом и радостью от того, что она легко отмахнулась от чего-то, что причинило ему столько боли в прошлом.

— А я-то думал, ты такая терпеливая, — сказал он, приподнимаясь, чтобы можно было позаботиться о другой её груди, которую он променял на первую.

Она не ответила, только снова запустила руки в его волосы, прижимая его голову к себе. Она выгнулась, прижимаясь бёдрами к его. Его член лежал между её пышных бёдер, ласкаемый каждый раз, когда она двигалась, скользя по готовому, скользкому теплу её лона. В сотый раз он отказал себе в кричащем желании погрузиться в неё. Он не хотел, чтобы она испытывала даже малейший, кратчайший момент дискомфорта, а это означало — терпение. Он сможет потерять себя позже.

Он опёрся на одну руку, протянул вторую между её ног и затанцевал пальцами вниз, по скользкому, шелковистому месту между её бедер. Он застонал, и она резко, пронзительно ахнула, одной рукой сжимая его предплечье, другой всё ещё вцепившись в его волосы. Макрам наблюдал за её лицом, пока исследовал её, лаская, кружа, поглаживая. Её глаза были зажмурены от сосредоточенности, зубы впились в нижнюю губу, шея выгнута дугой. Красивая. Он поцеловал впадинку на её шее, провёл по ней языком и ввёл палец внутрь неё.

Тело Наиме замерло от вторжения, в то время как его разум закружился от хватки её внутренних мышц, от её жара.

— Всё в порядке? — спросил он.

Она кивнула, повернув голову и встретившись с ним взглядом, и экспериментально качнула бёдрами.

— До этой минуты я и не знала, что такое быть в порядке, — простонала Наиме.

Он хрипло рассмеялся, наклонился и поцеловал её, обводя большим пальцем крошечную вершинку её удовольствия, осторожно скользя пальцем по её внутренней части.

Она удивленно вскрикнула, и её зубы впились в его нижнюю губу. Это был всего лишь быстрый укус, и это было больно, но он разрушил его, и его ноющий член сообщил ему, что он может сделать гораздо лучшую работу, чем его палец.

— О, нет, — выдохнула она, — мне так жаль.

Она обхватила ладонями его лицо, прижав большой палец к его губе.

— Мы обсудим твоё покаяние позже, — пробормотал он, полностью перекатываясь на неё, устраивая свои бёдра между её бедрами.

Бледная магия осветила её прекрасное лицо, и её губы приоткрылись, когда он пошевелился, её дыхание сбилось.

— Дыши, — мягко приказал он.

Она повиновалась, и Макрам провёл рукой по внутренней стороне её бедра, возобновляя свои интимные поглаживания. Она издала стон, который закончился высоким надрывом в её голосе. Он думал о самых монотонных, отупляющих задачах и рутинной работе, каких только мог, мысленно перечисляя их. Они лишь незначительно помогли ему сдержаться, но это было лучше, чем ничего.

Он прижался к ней, продолжая свои прикосновения, и ввёл в неё только головку своей эрекции. Пот выступил у него на спине и лбу, и ему пришлось напряженно думать о чем-то ещё, чтобы добавить к своему списку. Мышцы на ногах сводило судорогой от усилий не торопиться ради неё. Макрам вышел и вошёл снова, медленно, лишь чуть глубже. Она раздвинула ноги шире, её дыхание стало более поверхностным, и, подняв руки, она схватила его за плечи, впившись ногтями в его кожу.

— Как хорошо, — сказала она, задыхаясь.

Ему не нравилось слово хорошо. Это было идеально. Это был экстаз и агония, ожидание, происходящее так медленно, когда его тело могло вообразить себе только быстрее и жёстче.

— Я знаю, ты можешь больше, — сказала Наиме резким нетерпеливым тоном.

Макрам рассмеялся, падая на неё сверху и целуя её, обхватив ладонями её лицо и перенося свой вес на предплечья. Он отстранился и снова надавил, глубже, и она издала тихий ободряющий звук прямо ему в рот, покусывая его язык. Он повторил: медленный отход, более медленный толчок, набирая глубину, а затем сдаваясь с каждым осторожным толчком. Она попросила его остановиться только один раз, и ему потребовались все силы, чтобы удержаться на месте. Потому что её внутренние мышцы сжали его, втягивая глубже, прижимая влагу и тепло вокруг него, что заставило его мысли и сдержанность рассеяться, как пылинки на ветру.

Когда он, наконец, полностью погрузился в неё, он подождал, больше для себя, чем для неё. Она прильнула к нему руками и ногами, её голова была приподнята и прижата к изгибу его шеи, её дыхание дрожало на его скользкой от пота коже. Он прижал свою голову к её, зарывшись лицом в её волосы и её запах, и скользнул полностью наружу и полностью назад. Облегчение смешалось с удовольствием, жар наполнил его внутренности. Она приподняла бёдра, сжала ноги, и он действительно на мгновение потерял счёт их началу и концу, какой мягкий, шумный стон кому принадлежал, чей магический порыв и чей дым.

— Ещё раз, — сказала она ему в кожу и легонько прикусила его шею.

Холодный огонь вспыхнул над ним, в его мыслях, и он ослабил хватку, в которой держал себя так, что побелели костяшки пальцев. От него потянулись сгустки силы, каждый с ядром ночи и шлейфом дыма. Он сделал несколько медленных, ровных движений, но она была готова, а он умирал медленной смертью, и когда он ускорил темп, она кивнула. Она руками обхватила его шею, откинула голову на кровать, и её тело нашло ритм с его телом. Она расставила ноги, согнутыми коленями обхватила его бёдра, а руками скользнула вниз по его спине, сначала одной, затем другой. Она провела ногтями по его коже, её дыхание вырывалось удивлёнными тихими звуками каждый раз, когда их бёдра соприкасались.

Это было слишком — наблюдать, как удовольствие, удивление и радость борются за выражение её лица. Она была так ярка в своей высвобожденной магии, что ему пришлось прищурить глаза, чтобы посмотреть на неё. Его собственная магия прорезала её магию, как лезвия тени, разительный и завораживающий контраст.

Когда он был уверен, что у него закончились скучные дела, на которых можно было сосредоточиться, и его тело угрожало взять командование над разумом, он подумал о том, чтобы остановиться. Он мог бы сначала помочь ей достичь оргазма, а потом вернуться и закончить свой. Когда он замедлился, готовясь отстраниться, она ногтями впилась в его плечи, а её дыхание превратилось в отчаянный крик.

* * *

— Пожалуйста, не останавливайся, — взмолилась она, когда почувствовала, что он собирается полностью отстраниться от неё.

Она делала всё неправильно?

— Тебе нужно время, которого у меня нет, — сказал он, тёплый бархат его голоса был рваным и неровным.

— Я не знаю, — она обхватила ногами его бедра, чтобы удержать его на месте. — Не уходи. Мне кажется, я близка.

Близка к пропасти, близка к разрыву, каждый раз, когда он двигался, ей казалось, что она вот-вот разлетится на части.

— Наиме, — сказал он, погружаясь глубже в неё с небольшим толчком и заставляя все твёрдые, мерцающие ощущения снова разразиться по её бедрам.

Она простонала его имя в ответ, и он возобновил акт.

— Не бойся, — сказал он, и она не поняла, пока его магия не раскрылась вокруг неё, окутав их небытием, как тихое, беззвёздное небо.

Она больше ничего не могла видеть, только чувствовать Макрама, когда он двигался. Во власти его магии не было ни тепло, ни холодно, и всё остальное, кроме их переплетенного дыхания, было заглушено. Она могла чувствовать его, каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение его тела против неё, десятикратно усиленное отсутствием всех других чувств.

— Я никогда не смогу бояться тебя, — сказала она ему в губы. — Ты запечатлён в моём сердце.

Он целовал её неистово, пока ей не пришлось оторваться, чтобы перевести дыхание. Он крепче сжал её руками, и его ритм изменился, его бёдра вжимались в неё. Звёзды зажглись за её веками, и дыхание сорвалось с её губ в крике, но звук затерялся в пустоте его магии.

— Что мне делать? — выдохнула она, пытаясь взять себя в руки и не поддаться наплыву чувств и потребности.

Он издал тихий, сдавленный стон и, нащупав в темноте её руки, поднял их над её головой на кровати и обвил своими руками. Он поцеловал её.

— Отпусти, — он сильно надавил на её бёдра, и она застонала ему в рот. — Отдай мне всё.

Завитки тени и дыма, тепла и покоя скользнули сквозь неё, прорезая её хватку на теле, пока он продолжал двигаться. Всё внутри неё, начиная с момента их соединения, разлетелось вдребезги в огромных вспышках удовольствия и высвобождения, и она с удивлением выдохнула его имя. Он уткнулся головой в её шею, и свет от её магии вырвался наружу, пронзая пустоту его магии. Волны удовольствия каскадом расходились от его движения, пока она полностью не потеряла контроль над своим телом, и всё, что она могла делать, это задыхаться, когда короткие всплески продолжали пульсировать при каждом его толчке.