Наследство тетушки Люцинии

– Меньше всего на свете я хотел бы тебя потерять. Но если будет нужно, если ты захочешь… Я помогу зарядить.

Она не двигалась. Смотрела на тусклый кулон, на блеклую пентаграмму и кусала губы. А что тут можно сказать? Объяснить про чужое время, чужое тело, даже имя чужое? Так он сам должен понимать. Было ли в этом времени место для Аурелии Мильефорц, а не Тамирии Олгрус? Нет, не было. Иначе она оказалась бы здесь собой, а не мутной девицей с далеко идущими планами.

Он ведь даже не знает, как она выглядит на самом деле. Какие-то отношения вслепую, честное слово. Так неправильно!

От противоречивых, раздирающих эмоций, от безответных вопросов, которых, кажется, с каждой секундой становилось все больше, начинала кружиться голова. А камень в кулоне притягивал взгляд, будто магнит. Казалось, он ждет чего-то, может, даже зовет. Только вот она его не слышит. Или…

– Аурелия! – вроде бы Дан говорил что-то еще, но она разобрала только имя. Имя, которое никто, кроме него,и не знал здесь. Все, что у нее осталось. От дома, от настоящей жизни, от отца… Она моргнула и уставилась на свою ладонь, на которой лежал все такой же тусклый и мертвый кулон. Совсем не помнила, когда и как он очутился в руках. Но ведь ничего не изменилось.

Только вдруг отчетливо скрипнула дверь, да так пронзительно, что Аурелия невольно вздрогнула.

– Мне крайне неловко вмешиваться, но, полагаю, пришло время поговорить серьезно.

Что успела услышать Люциния, прежде чем вошла? Вряд ли подслушивала под дверью, значит, скорее всего, только Дана. Но какая, собственно, разница? Теперь уже никакой. Наверное, стоило ожидать чего-то подобного. Раньше или позже это должно было произойти. Может,и лучше, что именно сейчас. Аурелия стиснула кулон в кулаке, глядя прямо перед собой, на почти разобранную полку, чувствуя, как руки Дана сжимаются крепче. Он так и не выпустил ее. И сказала:

– Я не Тамирия Олгрус,тетушка.

– Об этом я догадывалась, - в голосе не было ни удивления, ни негодования. И Аурелия наконец обернулась. Впрочем, Люциния не осталась в дверях, она вошла, кинула беглый взгляд на пентаграмму и пустой ларец и опустилась на стул. - Но мне хотелось бы услышать всю историю с самого начала. Адан, вы можете рассказать мне все. Я имею представление о внешности сэньи Пенелопы и с сэном Рубеном тоже встречалась. Их дочь могла бы выглядеть именно так, схожесть налицо. Никаких чар, способных изменить внешность, я не ощущаю, зелье чужого облика… вы бы успели десять раз отравиться насмерть, принимая его так долго без перерывов. И все же…

– И все же я не она, - устало подтвердила Аурелия. - Меня занесло в ее тело вот этим самым артефактом, - она разжала кулак, предъявив на обозрение тусклый кулон. – Из три тысячи двеcти шестьдесят девятого года.

Нет, сэнья Люциния Агидара не упала в обморок, не всплеснула руками и вообще никак не выразила потрясение. Только нахмурились вырaзительные светлые брови,и Люциния взяла из ее руки кулон, внимательно его рассматривая.

– Из будущего? - задумчиво уточнила она. - Надо же. Никогда не слышала ни о чем подобном. Очень хочется спросить, как так случилось, но вы, конечно,тоже не знаете?

– Понятия не имею, - подтвердила Аурелия. Кажется, им предстоял долгий, пoдробный разговор. Но при мысли о нем она отчего-то испытывала облегчение. А вместо того, чтобы прямо сейчас кидаться разбирать непонятный кулон на все возможные составляющие в попытках определить наконец суть его происхождения, очень захотелось устроиться в уютном кресле, желательно у камина,и выпить кофе. Или на худой конец чаю. Просто дать себе несколько минут, или, может, даже часов передышки.

Кажется, поднявшая на нее глаза Люциния что-тo такое прочитала по ее лицу, потому что вдруг с самым решительным видом встала.

– Пойдемте вниз. Долгие разговоры лучше вести в комфортной обстановке, а не над пентаграммами на чердаках.