Продайся мне

18

Симпатичный молодой официант улыбается мне и ведёт к столику, за которым уже сидит Дамир. Он тоже переоделся: теперь на нём синяя рубашка вместо белой, верхняя пуговица расстёгнута, рукава закатаны до предплечья. Пытаюсь улыбнуться, но губы плохо меня слушаются, от волнения и стремительно разгорающегося протеста я нервничаю, движения получаются дёргаными и резкими.

Сажусь напротив Дамира, беру листок с меню, однако читаю с трудом, потому что буквы расплываются. Там, в номере, лежит мой телефон. Назар не может до меня дозвониться, потому что я не хочу с ним разговаривать. Я впервые сомневаюсь в своём мужчине, и это очень-очень плохо. Это паранойя или попытка взглянуть на вещи трезвым взглядом? Правильного ответа я не знаю. Иду вслепую, поддавшись сиюминутным желаниям.

— Не ожидал, что ты придёшь, — говорит Дамир.

— Почему?

— Ты испугалась, когда я предложил поужинать вместе.

— Да. Я до сих пор вас боюсь, — слетает с моих губ абсолютная правда.

— Меня или того, какой ты становишься рядом со мной? — в его голосе прорезается уже знакомая хрипотца.

— Не знаю, — кладу листок с меню на стол, ищу взглядом официанта. Он замечает меня и, улыбнувшись, тут же подходит, чтобы принять заказ. — Я буду салат, — перехожу на английский, с трудом выговаривая диковинное название блюда. В составе морепродукты и листья салата, значит, блюдо низкокалорийное.

Когда официант уходит, я вскидываю голову и встречаюсь взглядом с Дамиром. Его глаза прищурены, по лицу сложно понять, какие эмоции он испытывает.

— Почему салат? — звучит странный вопрос.

— Чтобы не поправиться.

Мой бунт крепнет с каждой секундой, я перестаю юлить и придумывать удобные ответы на неудобные вопросы.

— Назар неплохо тебя выдрессировал, — язвительно произносит Дамир.

Мне становится обидно до глубины души. Я же не собачонка, которая покорно выполняет чужие команды, я личность в конце концов! Неужели Гордеев не видит во мне свободного человека? Или ему нравится унижать меня, оскорблять, втаптывать в грязь? Да миллионы девушек сидят на диетах, следят за калориями и занимаются спортом, чтобы сохранить форму! Я тоже из их числа, это совершенно нормально.

Протест, поселившийся внутри, обретает новые формы: он давит на грудь, подступает к горлу и душит меня. Внезапно я снова зову официанта и на этот раз заказываю стейк средней прожарки.

— Довольны? — шиплю на Дамира.

— Злость тебе к лицу, — как ни в чём не бывало заявляет он.

Прячу руки под столом, сжимаю их в кулаки. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Ещё немного — и я скажу что-нибудь ужасное. Нельзя. Гордеев по-прежнему мой босс, а я его подчинённая.

А в моём номере телефон разрывается от звонков Назара. Боже, эта мысль не хочет покидать мою неразумную голову! Отчаянно пытаюсь бунтовать, но внутри вся дрожу от страха и сомнений. А если я ошибаюсь и сейчас разрушаю наши с Назаром отношения? Конечно, я могу сказать, что поставила телефон на беззвучный и заснула, но ведь это будет ложью. Из-за одной глупой смс-ки нельзя игнорировать звонки своего мужчины.

Официант приносит салат.

— Я ещё буду бокал вот этого вина, — тычу пальцем в меню, и парень согласно кивает.

— Решила оторваться перед встречей с Вебером? — иронично спрашивает Дамир.

— Нет. Пытаюсь заглушить дурные мысли.

— Поделишься?

— Не с вами, — грубо отвечаю я и пробую салат. Вкусно, только мне на это наплевать.

Больше Дамир вопросов не задаёт, а я не горю желанием с ним разговаривать. Несколько глотков вина заглушают мою тревогу. Я наконец-то оглядываюсь по сторонам, рассматриваю интерьер ресторана, улыбчивых официантов и посетителей за соседними столиками. Играет приятная ненавязчивая музыка, терпкое вино согревает тело и душу, стейк оказывается настолько гигантским, что я съедаю только половину.

Напрасно я себя накручиваю. Назар не мог меня предать, просто они с Рустамом так странно общаются. Люди ведь разные бывают, тут нечему удивляться. А незнакомый номер вообще ни о чём не говорит, Рустам мог писать с чужого телефона.

Я окончательно успокаиваюсь. Даже поднимаю голову и прямо смотрю на Дамира. Какой же он всё-таки красивый! Мне нравятся его губы: они не слишком тонкие и не особо полные, а в самый раз — чувственные, манящие. И взгляд тёмный-тёмный. Мне никогда не нравились карие глаза, но у Дамира они особенные, с полыхающим диким огоньком, от которого мурашки бегут по коже. Даже сейчас.

— Снова меня разглядываешь, — удовлетворённо замечает Гордеев.

— Вы постоянно меня рассматриваете, но я ведь не жалуюсь, — улыбнувшись, снова тянусь к меню и выбираю другое вино. Гулять так гулять.

— Ты любишь, когда я на тебя смотрю.

— Вы слишком самоуверенны! — возмущённо заявляю я.

Ни одной нормальной девушке не понравится, когда её сверлят оценивающим взглядом. Дамир — самовлюблённый нахал!

— Тогда почему ты улыбаешься?

Ошеломлённо распахиваю глаза, быстро прикрываю ладонью губы. Так и есть — я ему улыбалась! Мой протест может плохо закончиться. Нельзя пить второй бокал вина, лучше уйти прямо сейчас, лечь в постель и поскорее заснуть. Утро вечера мудренее.

— Извините, мне нужно возвращаться в номер. Завтра рано вставать.

Дамир долго смотрит на меня, а затем кивает. Расплачивается за ужин, напрочь отказываясь принять мои деньги, и произносит небрежно:

— Идём.

Я чувствую на ключицах ожог от взгляда Гордеева. Может, по лестнице подняться? Боюсь ехать с Дамиром в одном лифте, у меня мысли путаются и тело невесомое, словно воздушный шарик. Вдруг он воспользуется моим странным состоянием?

Но что-то мешает сделать шаг назад. Любопытство? Адреналин? Всё вместе? Под кожей щекочет предвкушение, ладошки потеют, во рту собирается слюна. Я захожу в лифт, наблюдаю за тем, как Дамир нажимает кнопку пятого этажа. Он стоит в метре от меня, я разглядываю его широкие плечи и чего-то жду. Но лифт плавно скользит вверх, а ничего не происходит.

Я проглатываю ком разочарования и выхожу на пятом этаже. Нарочно не прощаюсь с Гордеевым, обойдётся.

Однако звук мужских шагов заставляет меня застыть на месте. Разворачиваюсь. Дамир складывает руки на груди и мрачно смотрит мне в глаза.

— Ваш номер на несколько этажей выше, — растерянно бормочу я.

— У меня есть к тебе предложение.

— Снова хотите, чтобы я вам продалась? — нервно посмеиваюсь, скрывая разочарование.

Его слова отрезвляют за одну секунду. Я постоянно забываю, что Дамир относится ко мне, как к бездушному товару, который можно приобрести за деньги.

— Нет. Тогда я думал, что ты содержанка Назара.

— А сейчас что думаете?

— Не важно, — он хмурится.

Я делаю шаг назад, закусываю губу и, решившись, говорю:

— Что ж, давайте, жгите. Я вас внимательно слушаю.

Скулы на лице Дамира заостряются, когда я делаю ещё один шаг назад. Спиной вжимаюсь в прохладную стену, чувствуя себя в относительной безопасности.

Карие глаза меняют цвет, становятся чёрными. Не успеваю пискнуть, как Дамир преодолевает расстояние между нами и опирается рукой о стену. Его ладонь в сантиметре от моего плеча. Наши тела совсем близко друг к другу, нас разделяют считанные сантиметры. Мой мир трещит по швам. Древесный аромат порабощает лёгкие, в глазах темнеет, жар мужского тела отдаётся горячим спазмом внизу живота. Проклятие!

— Один поцелуй — и ты свободна, — тихо говорит Дамир.

— Это как?

Поцелуй? С ним? Сейчас? Я невольно бросаю взгляд на его чувственные губы. По телу пробегает сладкая волна, кончики пальцев начинает покалывать, ресницы дрожат.

— Если ты меня поцелуешь, я уже в понедельник решу все вопросы с Назаром. Тебе больше не придётся работать, как только мы сядем в самолёт — ты свободна. Я навсегда оставлю тебя в покое. Так что скажешь, Илана? Поцелуй в обмен на свободу или каторжная работа помощницы в течение двух-трёх месяцев? А именно столько я собираюсь тянуть с договором, о котором мечтает Назар, — Гордеев самодовольно усмехается: — Разве выбор не очевиден?