Только не лги!

12

Едва Хилда спустилась на первый этаж, как услышала плач Петл, но не вернулась: сейчас ей было не до ребенка, хотелось как можно дольше побыть вдали от Бертолда.

Если Петл немного поплачет, то ничего с ней не случится. А вот если бы она, Хилда, продолжала оставаться в одной комнате с Бертолдом Кертисом, то, возможно, убила бы его!

Самодовольный тип! И бесчувственный! Неужели он не понял, чего мне стоило лечь с ним в постель? Неужели не понял, как пострадали мои гордость и уважение к себе?

Конечно же не понял. Такие мужчины, как он, вообще не думают о женской гордости и самоуважении. Для них женщины просто партнерши по сексу, с которыми можно развлечься, а потом бросить за ненадобностью.

Да еще имел наглость заявить, что провел уик-энд не в постели своей подружки и даже порвал с этой Эстер ради меня. Как бы не так, нашел дуру! А еще не воспользовался презервативом, хотя клялся, что всегда делает это. Возможно, и так, но сегодняшний случай доказал, что плотские желания у него сильнее разума, как, впрочем, и у всех мужчин.

Интересно, а если бы я призналась, что не принимаю противозачаточные таблетки? Вот бы увидеть его лицо в тот момент!

На самом деле Хилда солгала насчет таблеток не ради спокойствия Бертолда, а ради своего. Не хотела объяснять, что прекрасно изучила свое тело и менструальные циклы, и уверена, что «опасные» дни миновали. Могла поспорить на тысячу фунтов, что следующие месячные придут где-то в середине дня в следующую субботу.

Нет, сегодня, слава богу, зачатие было невозможно. Хилда со страхом подумала о том, что было бы, встреть она Бертолда в самые «опасные» дни. Ведь рассуждать она начала только сейчас, после того как все произошло.

Но существовала и другая причина, почему она солгала насчет таблеток. Хилда хотела дать понять Бертолду, что ведет нормальную сексуальную жизнь. Ему совсем не следовало знать, что последняя любовная связь с мужчиной у нее была два года назад. Да и вообще, в ее жизни было всего два кратковременных романа. Хотелось, чтобы Бертолд поверил в то, что для нее близость с ним была всего лишь удовлетворением сексуального желания, а каких-то особых чувств она к нему не испытывает.

Потому что и вправду не испытывала!

Бертолд просто… сбил ее с толку. Вскружил голову. Каким-то непонятным ей образом все перевернул в ней. Можно сказать, околдовал. Еще минуту назад в спальне она не могла смотреть на Бертолда, не испытывая при этом желания снова прикоснуться к нему. Лучше бы он надел и халат, а не только пижамные брюки. Слишком большой участок обнаженного тела оставалась доступным ее взгляду. Буквально до боли хотелось опять положить ладони на его мускулистую грудь.

Хилда застонала, ощутив истому. Господи, зачем я отдала ему Петл? Решила использовать ребенка в качестве защиты, способной оградить меня от плотских желаний. Боже, какой стыд! Неужели непонятно: ничто не сможет защитить меня от неконтролируемого вожделения?! Надо просто терпеть изо всех сил и скрывать свои чувства.

Таким мужчинам нравится власть над женщинами. Они получают удовольствие, когда их обожают, преклоняются перед ними, любят. В памяти Хилды всплыл триумфальный блеск в глазах Бертолда, когда он овладел ею. Ему понравилось, что она умоляла взять ее, а потом он разозлился, когда она сразу после любовного акта покинула постель.

Что ж, в следующий раз я не буду умолять его.

Хилда судорожно вздохнула. Я уже думаю о следующем разе. Господи, да что же такое со мной происходит?!

Дрожащими руками она взяла бутылочку с кипяченой водой и, приложив к щеке, попробовала температуру. Достаточно теплая. Теперь надо подняться наверх, забрать Петл у Бертолда и укрыться вместе с девочкой в детской спальне.

С бутылочкой в руке Хилда поспешила наверх, но в коридоре замедлила шаг, удивленная тишиной. Она напрягла слух, но не услышала детского плача — только голос, доносившиеся через приоткрытую дверь ее спальни. Бертолд говорил с выражением, наверное, рассказывал Петл сказку.

Когда Хилда подошла ближе, глаза ее округлились. Она разобрала, что именно рассказывает Бертолд: не «Трех медведей», не «Красную шапочку, а о бирже и об акциях!

Изумленная Хилда заглянула через щелочку в спальню. Ее поразила сцена, представшая ее взгляду. Бертолд сидел на кровати, а на коленях у него лежала Петл. Он держал девочку за ручки и ласково смотрел на нее, повествуя о финансовых делах. Судя по тому, что малышка не плакала, ей было интересно.

В душе Хилды началась борьба между раздражением и внезапным умилением, вызванным этой очаровательной сценой. Раздражение победило. Как могла дочь Флоры так легко поддаться чарам этого мужчины!

Хилда рывком распахнула дверь, вошла в спальню, подошла к кровати и уставилась на Бертолда. А он даже не обратил на нее внимания, продолжая увлекательное повествование о биржевых крахах.

— Но самые умные люди умеют предвидеть крах, это помогает им сохранить свои деньги, — назидательно говорил Бертолд. — Я бы рассказал тебе об этом подробно, но мамочка принесла тебе бутылочку. Отложим до следующего раза, дорогая.

Сердце Хилды дрогнуло, когда она услышала, как Бертолд назвал ее «мамочкой», а Петл — «дорогой». Он осторожно поднял ребенка с колен и взял на руки.

— Если хочешь, я ее покормлю, а ты отдохнешь, — предложил Бертолд и протянул руку за бутылочкой.

Хилда проглотила подступивший к горлу комок и отдала бутылочку. Ее заветной мечтой было, чтобы Бертолд признал свое отцовство и полюбил Петл. Как же можно и дальше ненавидеть его, когда он так нежен с ребенком?

Внезапно Бертолд поднял взгляд на Хилду, на его лице была мука.

— Понимаешь, я никогда бы не стал отрицать свое отцовство, если бы твердо знал, что я действительно отец Петл. Поверь мне.

Впервые в душу Хилды закрались настоящие сомнения, и это сильно расстроило ее.

— Мне кажется, я знаю, кто отец девочки. Я потратил весь уик-энд, чтобы выяснить это, — спокойно продолжал Бертолд.

— И выяснил? — еле слышно промолвила Хилда.

— Да. Как я уже тебе говорил, я не был у Эстер. Господи, как мне заставить тебя поверить в это?! Ну подумай сама, какой мне смысл лгать? Я согласился сдать завтра кровь на анализ ДНК, но уже знаю, каков будет результат. Понимаю, сегодняшний случай наводит тебя на мысль, что я безответственен в сексуальных отношениях. Клянусь, сегодня я впервые за тринадцать лет не воспользовался презервативом. На самом деле я просто фанатик безопасного секса.

Хилда была склонна поверить. Во всяком случае, что касается презервативов.

— Я сегодня тоже впервые не предохранялась, — призналась она.

— Мне кажется, что сегодня многое было впервые для нас обоих, не так ли? — мягко спросил Бертолд.

— Что… что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду нечто очень специфическое. Нечто уникальное. Не знаю как ты, а я не испытывал с другими женщинами того, что сегодня испытал с тобой. Честно говоря, меня это потрясло. Мне нравится жить размеренной жизнью, нравится держать себя в руках. Безумная любовь не входит в мои планы, но я не…

— Это не любовь! — резко оборвала Хилда, напуганная словами Бертолда. — Просто страсть.

— Ты говоришь так, словно уверена в этом.

— А я действительно уверена.

— Ты хочешь сказать, что сегодня для тебя не было ничего необычного? — огорчился Бертолд. — Ты и раньше испытывала подобную страсть?

— Просто первый контакт всегда возбуждает больше обычного.

Бертолд внимательно посмотрел на Хилду. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так отвратительно. Ее бил озноб, терзал стыд.

Бертолд встал с кровати и передал ребенка и бутылочку Хилде.

— Заканчивай ее кормить. А я, похоже, просто понапрасну теряю время с вами обеими.

— Но разве ты не скажешь мне, что выяснил?

Бертолд бросил на нее презрительный взгляд.

— А зачем? Твердых доказательств у меня нет, только сплетни. А сплетен ты и обо мне много наслушалась. Хотя, ты говорила еще о каких-то загадочных доказательствах. Я только надеюсь, что к тому времени, когда будут готовы результаты анализа ДНК, мама не успеет слишком уж привязаться к этому замечательному ребенку. Потому что моя мама не заслуживает того, чтобы испытать еще одно разочарование, она достаточно натерпелась в своей жизни. Подумай об этом, когда сегодня вечером будешь лежать в постели. А также подумай о своем предубеждении и лицемерии. О, и еще: надеюсь, тебе понравилось наше первое совокупление, дорогая, потому что для тебя оно было одновременно и первым, и последним!

Захватив свой халат, Бертолд стремительно вышел из комнаты, так сильно хлопнув за собой дверью, что Петл заплакала.