Только не лги!

18

Хилда сидела в тесной комнатке приемного покоя, сжимая ладонями пластмассовую чашку с кофе. Бертолд сидел напротив, упершись локтями в колени и положив голову на сцепленные ладони. Фредерику после долгих уговоров отправили домой отдохнуть.

— Мама, нам только еще не хватает, чтобы и ты заболела, — сказал Бертолд после того, как они втроем всю ночь просидели у кроватки Петл.

Сейчас время уже приближалось к полудню, и они покинули палату, чтобы выпить кофе.

— Бертолд, перестань терзать себя, — попросила Хилда.

Ей казалось, что она прекрасно понимает нынешнее состояние Бертолда. А может, она и не понимала. Хилда любила Петл, но не была ей родной матерью.

Бертолд выпрямился, и Хилду ужаснул его вид.

— Думаю, тебе тоже лучше поехать домой, — предложила она. — Тебе надо немного поспать.

— Господи, да я не смогу уснуть, пока не буду знать, что Петл вне опасности!

Сейчас Хилда ничуть не сомневалась в любви Бертолда. Просто удивительно, на какие ухищрения он пошел, чтобы завоевать ее. И какая ирония судьбы: придуманная им ложь оказалась правдой! Да, жизнь бывает непредсказуемой. Кто бы мог поверить, что Хилда полюбит отца дочери Флоры, мужчину, которого, даже еще не зная, уже презирала.

А может, в этом нет ничего непредсказуемого? Может, все предопределено?..

Хилда была поглощена своими мыслями, когда в приемном покое появилась улыбающаяся медсестра, приставленная к Петл.

— Хорошие новости. Девочке уже гораздо легче дышать. Температура спала, и сейчас Петл проснулась. Может, кто-то из вас хочет покормить ее?

Забавно было наблюдать, как Бертолд и Хилда наперегонки бросились в палату. Бертолд на несколько секунд опередил Хилду, но она не обиделась. Ей было очень приятно наблюдать, с какой любовью и нежностью этот огромный мужчина заботится о своей маленькой дочери. Сердце Хилды затрепетало, когда Бертолд тайком смахнул слезу, а потом прижал к себе Петл с таким видом, словно она была для него величайшей в мире драгоценностью.

Бертолд поднял голову и их взгляды встретились. Хилда улыбнулась.

— Я позвоню Фредерике, ладно?

— Да, конечно.

По пути Хилда зашла в туалет и обнаружила, что ее менструальный цикл в очередной раз не дал никаких сбоев. И это было хорошо. Бертолд сейчас настолько занят заботами о дочери, что какие-то новые проблемы могут помешать ему.

Когда вечером они возвращались из больницы домой, Бертолд завел разговор, которого Хилда ждала.

— Я думаю, нам надо пожениться, — без обиняков заявил он и добавил, не дав своей избраннице времени опомниться: — И прямо сейчас постараться подарить Петл братика или сестренку.

Хилда лишилась дара речи.

— Сейчас я понял, как много упустил из всего того, что связано с Петл, — продолжал Бертолд необычайно серьезно, — и хочу теперь своими глазами увидеть рождение моего сына или дочери. Хочу вместе с тобой выбирать имя ребенку. Каждому.

Хилда с трудом сглотнула слюну.

— Каждому? И сколько их будет?

Бертолд улыбнулся.

— Только не говори мне, что ты боишься. Ты же храбрая и решительная женщина. Никогда не забуду, как ты смотрела на меня, когда впервые появилась в моем кабинете. И позже, когда я приехал с работы домой. Так что тебя не испугали мои слова, да?

Хилда улыбнулась. Если бы он только знал…

— Я должна что-то ответить? — спросила она.

— Может, ты скажешь мне: да, да, да?

— Ты торопишь меня, как обычно. Торопился затащить в постель, теперь торопишь с замужеством и детьми.

— Торопливость — это когда не уверен. А когда уверен, это называется решимостью. Так ты согласна, дорогая?

— У меня голова идет кругом.

Бертолд усмехнулся.

— Так согласна? На замужество и детей?

— Наверное, придется согласиться. Бог знает, к каким хитрым уловкам ты можешь прибегнуть, если я откажусь.

— И ты выбросишь таблетки, которые принимаешь?

— А ты не думаешь, что следует подождать до свадьбы?

— Нет, черт побери! Зная мою маму, на приготовления к свадьбе уйдет целая вечность. Будет настаивать на белом платье, на венчании и всем таком прочем. А я хочу от тебя ребенка, Хилда. И как можно скорее.

Она подумала, что Бертолд действительно человек действия.

— Ладно, я согласна.

Бертолд расплылся в улыбке.

— Ты моя любимая женщина.

— Да. А ты мой любимый мужчина.

— На всю жизнь, дорогая.

У Хилды защемило сердце от искренности, прозвучавшей в голосе Бертолда, и от любви, которой светились его глаза.

— А что скажет твоя мама?

— Да она с ума сойдет от счастья.

— Я просто не верю своим ушам! — вскричала Фредерика, услышав новость. — Еще неделю назад вы друг друга терпеть не могли. О, я поняла, вы делаете это ради Петл, да?

Бертолд обнял Хилду.

— Мама, — с укоризной промолвил он, — неужели ты действительно думаешь, что я могу жениться ради чего-то, а не ради настоящей любви?

— Ну… есть у меня некоторые сомнения, — не сдавалась Фредерика.

— Я люблю Хилду. А она любит меня, правда, дорогая?

— Да, безумно люблю, — подтвердила Хилда.

И все же Фредерика выглядела не такой счастливой, как они предполагали.

— А где вы будете жить? — робко поинтересовалась она.

Хилда опередила Бертолда, не дав ему раскрыть рот.

— Конечно же, здесь. Если вы не возражаете.

— Думаю, я смогу это пережить, — заявила Фредерика, пытаясь спрятать свою радость.

— Да, но смогу ли я? — пробормотал себе под нос Бертолд.

Во вторник Бертолд поехал на работу очень рано, потому что намеревался присутствовать на рабочем месте только до обеда. Петл выписывали из больницы, и он хотел сам забрать ее. Бертолд обнаружил, что сейчас ему трудно сосредоточиться на биржевых котировках и на падении цен на промышленные товары, но заставил себя сделать это. В конце концов, теперь он несет ответственность не только за себя, Хилду и Петл, а и за будущих детей.

Подумать только! Если бы не испорченный презерватив, он мог бы так и не познать радости отцовства. Не говоря уж о любви. Уму непостижимо, как он мог жить до тридцати трех лет без любви!

Хилда оказалась потрясающей женщиной. Ради семьи она согласилась пожертвовать карьерой актрисы. Без какого-либо нажима с его стороны она решила, что будет растить Петл и их будущих детей.

Но Бертолд вовсе не собирался держать ее под замком. Если Хилде когда-то захочется вернуться на сцену или на телевидение, он охотно поддержит ее. Ведь у такой красивой и эмоциональной женщины, как Хилда, вполне может появиться желание как-то реализовать свои творческие способности. Ладно, там будет видно!

Радостные мысли Бертолда нарушила Лизелотт, которая принесла утреннюю почту.

— Вам бандероль, мистер Кертис. — Секретарша положила на стол пакет. — С пометкой «лично».

— Спасибо, Лизелотт.

Нахмурившись, Бертолд уставился на пакет. Затем пожал плечами, вскрыл его и выложил содержимое на стол.

Это был ежедневник, на вид довольно новый, с цветами на обложке. К нему прилагалось письмо.

«Уважаемый мистер Кертис. Вы просили меня сообщить, если я вспомню что-то из моих разговоров с Флорой. Ничего нового я не вспомнила, но несколько дней назад я по просьбе домовладельца убирала ее квартиру к приезду новых жильцов и обнаружила под матрасом этот дневник. Думаю, вы найдете в нем необходимые сведения о том, кто настоящий отец ребенка. Ваша Пайети Селби.»

Бертолд уставился на ежедневник с таким видом, словно перед ним лежала болотная гадюка.

Сожги его! — мелькнула мысль.

Но он понимал, что не может сделать этого. Надо прочитать. Чтобы все окончательно выяснить.

Спустя полчаса, он захлопнул ежедневник и замер в оцепенении. Затем медленно поднялся, подошел к окну и устремил невидящий взгляд в пространство.

Оказывается, не я отец Петл.

Бертолд глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Он не знал, как назвать то чувство, которое сейчас испытывал. Уныние? Отчаяние? Нет, эти слова не отражали точно его состояния. Скорее шок.

А затем шок сменился яростью. Черт бы побрал эту Флору, которая подцепила в пивной какого-то бродягу и не удосужилась узнать его имени! Это не помешало ей трахаться с ним в машине без презерватива! Господи, эта девка, должно быть, рехнулась!

Случилось это через неделю после того, как она переспала с ним, Бертолдом. Флора не описывала в своем дневнике буквально каждый день, да и имевшиеся записи не давали полную картину происходившего. Однако деталей хватало.

Имелись в дневнике ответы и на другие вопросы.

Обнаружив, что беременна, Флора поначалу решила, что отец ребенка Бернард, потому что он никогда не пользовался презервативами, но, когда Флора заявилась к Бернарду с этой новостью, он наорал на нее, объяснил, что не может иметь детей, и дал денег на аборт.

Далее из записей ясно следовало, что, по убеждению Флоры, отцом ребенка являлся незнакомец, которого она подцепила. Бертолд даже не рассматривался в качестве потенциального отца, потому что всегда предохранялся. Однако Флора писала, что желала бы, чтобы отцом ее ребенка был Бертолд. Ей очень хотелось полюбить такого порядочного мужчину, как Бертолд, а не такого негодяя, как Бернард.

Не имея возможности точно выяснить, кто отец ребенка, Флора решила, что будет воспитывать его одна. Ей было стыдно, поэтому она не стала ничего сообщать Хилде. После рождения Петл Флора впала в отчаяние и снова стала думать о Бернарде. Похоже, она действительно любила его. Флора позвонила в «Кертис лтд.», но ей сообщили, что Бернард погиб. И на этом записи в дневнике обрывались.

Бертолд попытался выбрать из всех этих беспорядочных признаний хоть один положительный факт. И остановился на том, что, по крайней мере, настоящий отец Петл никогда не появится и не заявит о своих правах на дочь.

Значит, я все равно женюсь на Хилде, после чего удочерю Петл, упрямо решил он. Пусть в биологическом смысле она, вероятно, и не моя дочь, но во всех остальных смыслах она будет моей настоящей дочерью.

От этой мысли настроение Бертолда улучшилось. Да, именно так он и сделает!

А как же быть с дневником? Показать Хилде или уничтожить? А вдруг осознание того, что я не настоящий отец Петл, повлияет на чувства Хилды ко мне?

И еще одна мысль встревожила Бертолда. Возможно, любовь Хилды к нему каким-то образом связана с ее клятвой позаботиться о ребенке лучшей подруги.

Бертолд надеялся, что это не так, однако прагматический внутренний голос настаивал, что такое возможно. Хилда очень любит Петл. И, может быть, готова на все ради счастья ребенка, готова убедить себя, что любит отца девочки. Или мужчину, которого считает его отцом…

Когда Бертолд приехал домой, чтобы забрать Хилду и отправиться вместе в больницу, она тут же почувствовала: что-то не так. Однако не спешила расспрашивать Бертолда, ждала, пока они останутся одни.

Бертолд не стал отрицать, что возникла проблема, а затем как-то неохотно протянул Хилде дневник.

— Это дневник Флоры, — пояснил он.

— Но Флора никогда не вела дневника!

— Похоже, начала в прошлом году.

— Как он к тебе попал?

— Помнишь уик-энд, когда я пытался выяснить, кто настоящий отец Петл?

Хилда кивнула. Она была не в силах ни отвести взгляда от дневника, ни открыть его. Волнение Бертолда передалось и ей.