Amore mio Юля Котова

Глава 12. Rescue Me

Мемориальное кладбища Чертоза, если верить карте, находилось в пятнадцати минутах езды от дома Сильвии.

Время, как известно, вещь относительная. Четверть часа — это так мало, но и много одновременно. За пятнадцать минут можно разбогатеть на бирже или стать банкротом, постирать белье на быстром режиме или придумать сюжет новой книги, выиграть или проиграть решающий матч, в конце концов, за это время можно появиться на свете или покинуть его. Однажды мне хватило этого времени, чтобы влюбиться в одного парня и тут же в нем разочароваться… А теперь вот я еду с ним на кладбище.

Мы сидели на заднем сиденье такси, за окном которого мелькали огни вечерней Болоньи. Надо было видеть лицо таксиста, когда я сказала ему о месте нашего назначения. Он точно решил, что мы сатанисты. Как и Бредин, я оделась под стать месту, где нас ждали: мрачненько, но со вкусом.

— Как ты думаешь, — я потянула Бредина за рукав чёрной толстовки, — если следовать теории относительности, где находились души всех когда-либо живущих на нашей планете в момент большого взрыва?

Парень протянул руку и коснулся ладонью моего лба.

— Ты совсем пьяная, — улыбнулся он. — Не стоило тебе ехать. Как ты завтра на лекции пойдёшь?

Офигеть! И это он мне говорит?!

Я надула пузырь из жвачки и смачно его лопнула, растеряв остатки своих манер.

— Знаешь, твоя жвачка мне ну совсем не помогает! Так голова трещит! Напоил меня каким-то контрафактом!

— Там ещё осталось, — усмехнулся он, — на утро. Будем тебя лечить.

— Ага, тогда я лучше останусь на том кладбище.

Я откинулась на подголовник и со стоном прикрыла глаза. Меня тут же подхватила безумная карусель и понесла по немыслимой траектории. Ощутив нарастающую тошноту, я приняла прежнюю позу, понимая, что завтра меня ждёт неизбежное похмелье. Первое в моей жизни.

Бредин оказался настоящим гуру по части моих «первых разов»: первый поцелуй, первая пьянка… мое первое безумие.

— Попробую ей дозвониться, мы скоро будем на месте.

Лицо парня подсвечивалось снизу светом мобильного, придавая ему зловещее, но восхитительное выражение.

Я же снова начала предаваться размышлениям. Любуясь исподтишка красивым брединским профилем, пыталась припомнить момент, когда моя жизнь изменилась настолько, что поездка на кладбище, где таинственным образом исчез японец, голый торс которого заставил меня сегодня усомниться в собственной адекватности, не казалась мне чем-то неординарным.

— Не доступна, — сказал Бредин, нарушив сеанс моего самоанализа. — Что будем делать? — пригнувшись, он повернулся к окну, за которым стремительно менялся городской пейзаж.

— Без понятия… — я пожала плечами и прислушалась. — Per favore… forte! Forte! (Пожалуйста, громче!) — завопила, идентифицировав мелодию, доносящуюся из динамиков, как вступление Rescue me[7].

Водитель выполнил мою просьбу, добавив громкость звука и газа. Видимо, ему не терпелось избавиться от людей в черном и перегара, который мы с Брединым просто не чувствовали.

— Ты чокнутая, Котова, — усмехнулся парень, когда я стала подпевать. Протянув руку, он растрепал мои волосы.

— Странно, что ты только сейчас это заметил, — я принялась приглаживать шевелюру.

— Юль… — Бредин повернулся и положил ладонь мне на ногу чуть выше колена, — то, что сегодня было… Ты бы правда пошла до конца… со мной?

— Вероятно. — Я смахнула его руку и отодвинулась.

— Вероятно?! — завопил Бредин, перекрикивая Джареда. Да как он посмел?! — И что, блин, это значит?! Так сложно ответить?! Да или нет?!

Он испытующе смотрел на меня, и я не выдержала его взгляда.

— Не ори, ладно? Я… не знаю.

Мой голос дрогнул, и я повернулась к окну, ощутив, как вся дурная кровь в моем организме мгновенно устремилась к лицу. Бредин придвинулся и ухватил меня за предплечья, поворачивая к себе.

— Чего ты не знаешь? — спросил он гораздо тише. — Чего? Ты же не станешь отрицать, что тоже это чувствуешь?

Он смотрел так, словно видел насквозь и знал меня настоящую. Или мне просто хотелось так думать.

— Нет, не стану.

Я опустила голову, понимая, что нахожусь в шаге от того, чтобы добровольно сдать партию и снова облажаться.

Бредин дотронулся до моего подбородка, вынуждая смотреть ему в глаза.

— Тогда в чем дело? Зачем ты постоянно меня отталкиваешь?

Если бы я только могла его оттолкнуть!

— А тебе надо, чтобы все легко и просто, да?!

Дернув головой, я избавилась от его руки. И теперь Бредин просто прижал меня к спинке сиденья, положив ладонь мне на плечо так, будто имел на это полное право.

— Мне надо знать, есть ли смысл бороться?! Я просто задолбался стучать в закрытую дверь! — произнес он, приблизившись.

— С кем бороться? За что?! — я в растерянности уставилась на него.

— С тобой! И за тебя! — заявил парень в нескольких сантиметрах от моего лица.

Что он несёт?

— Эй… прекрати! Давай не сейчас, у меня так болит голова.

Я прикрыла лицо ладонями, и Бредин обхватил мои запястья, отводя руки в сторону. Стряхнув его пальцы, толкнула парня в грудь. Это все, на что я была способна. Неуловимая жалкая мстительница.

— Типичный женский ответ, — сказал Бредин с досадой в голосе. — Ты говоришь штампами, Юля.

Я коснулась лба и тяжело вздохнула, ощущая в висках нарастающую пульсацию.

— Скажи это моей мигрени. Ага.

— Это у тебя мигрень?! — он будто нарочно не сбавлял тон. — Ты хоть понимаешь, что просто весь мозг мне свернула своими выкрутасами?!

— Слабак, — резюмировала я.

— Трусиха! — прилетело мне в ответ.

— Придурок, — я достала свой последний козырь.

Бредин с искренним недоумением замотал головой. Кажется, он не оценил мой ход.

— Как символично… — произнес размеренно. Кривая ухмылка возникла в уголке его губ, да там и осталась. — Мы вернулись к тому, с чего начали. Теория цикличности. Еще одна в нашем с тобой списке.

— И что дальше? — спросила я.

— Это ты мне скажи.

Его блуждающий взгляд и слова совсем сбили меня с толку. Я ощущала странную растерянность и то, как внутри возрождалось что-то зыбкое, то, о чем я запрещала себе думать весь прошлый год. Да какой-то там… возрождалось… Я так и не смогла избавиться от этого пробивного чувства, и чем больше боролась с ним, тем увереннее и глубже оно пускало свои корни, давно расправившись с моей гордостью и обидой. Долгое время мне удавалось прятаться за своей грубостью и мнимым хладнокровием. Но теперь и это не спасало. Последние два дня были явным тому подтверждением. Я больше не могла сопротивляться ему. Больше того… не хотела.

Вот только чего ждал от меня Бредин? Очередного хода? Белого флага? Пакта о капитуляции?

Головная боль становилась все сильнее, намекая на то, что я свернула мозги не только Бредину, но и себе любимой.

— Иди сюда, — парень протянул меня к себе и крепко обнял.

Так мы и ехали оставшиеся минуты пути: Бредин держал меня в объятиях, целовал в макушку и висок, а я хотела лишь одного — чтобы это итальянское такси никогда не останавливалось.

С такими утопическими мыслями я и прочла надпись на вывеске здания, возле которого нас высадили. «Похоронное бюро братьев Сальваторе». Я нервно засмеялся, а водитель такси взглянул на меня с опаской, видимо, заподозрив в одержимости, после чего, получив свои деньги, поспешил избавиться от нашего общества.

Мы понятия не имели, куда нам идти. Кладбищенская стена тянулась в обе стороны бесконечно долго, и в потемках было сложно понять, где находится вход на кладбище. Бредину пришла в голову гениальная мысль, и мы позвонили в колокольчик на двери похоронного бюро. По негласному международному кодексу оно работало круглосуточно. Признаться, я была готова этим вечером абсолютно ко всему, включая возможность увидеть Дэймона Сальваторе или его менее харизматичного братца. Но, увы. Дверь нам открыла женщина, и, Святая Мадонна, она говорила по-английски. Таким образом, через несколько минут благодаря любезности той синьоры мы оказались перед главным входом кладбища Чертоза.

— Вы приехали! — от стены отделилась тень, и я сразу поняла, кому принадлежал этот забавный акцент.

К нам подошла Рина: такая маленькая и взволнованная, в своем противно-розовом костюме.

— Мы звонили тебе, — сказал Бредин.

— Мой телефон разрядился, — всхлипнула девушка.

Я приобняла ее одной рукой и сказала:

— Расскажи нам, как так вышло?

Японка закивала и, шмыгнув носом, начала свой сбивчивый рассказ:

— Мы… гуляли по городу. А потом Хигаши пришла идея взглянуть на колумбарий. Не знаю, как такое случилось! Он остался фотографировать статую ангела, а я просто отошла… в соседний… как это сказать?.. дворик?.. — Я лишь пожала плечами, не представляя, что она имеет в виду. — И я потеряла его из виду! Кричать и звать было бы неуважением к умершим, и я стала звонить ему, но, наверное, Хигаши забыл свой телефон в комнате. Потом я пошла к выходу, думала, встречу его там, но он так и не появился. Почти три часа прошло! Когда я вышла, на входе уже сменились смотрители, эти люди вообще не говорят на английском! И кладбище закрыли до утра! — она развела руками и оглянулась на кованые ворота, неприступные, как и стены. — С ним точно что-то случилось! Мне здесь не к кому обратиться, и я позвонила Сильвии-сан… а потом она передала трубку твоему парню… — она кивнула в сторону Бредина. — Я очень волнуюсь! У Хигаши… как это по-английски? Когда человек падает, и его словно бьёт током?

— Эпилепсия, — догадался Бредин, а на английском добавил: — Мой отец страдал этим недугом… когда он был жив. Я понимаю, о чем ты. Твой парень мог упасть и травмироваться. Идемте, нам нельзя терять время!

Отца Бредина, сына Тамары Семеновны, не стало в тот же год, что и моей бабушки. И я хорошо помнила тот день, когда Бредин пришёл в школу после похорон отца. Кто-то из ребят смотрел на него с жалостью, кто-то с любопытством, но я тогда понимала, что он чувствовал. Какое-то время мы даже не воевали, но затем все вернулось в прежнее русло: Бредин цеплял меня по любому поводу, но и я в долгу не оставалась.

Мы подошли вплотную к воротам, и Рина указала на место, где оказался очередной интерком. Японка и мой соотечественник, не сговариваясь, выжидающе на меня смотрели. Выбора не было. Как самая итальяноговорящая, что было весьма натянутой характеристикой, я взяла на себя миссию пытаться донести до людей по ту сторону динамика цель нашего ночного визита на кладбище.

— Sul territorio del cimitero è nostro amico. Era in gita, ma non è mai tornato (На территории кладбища находится наш друг. Он был на экскурсии, но так и не вернулся), — уверенно начала я после недолгих расшаркиваний и приветствий.

— Abbiamo fatto una deviazione. Non c'è nessuno lì. Esci! (Мы делали обход. Там никого нет. Уходите!) — велел нам голос, принадлежавший одному из смотрителей.

— Там же, должно быть, несколько гектаров! Как они могут быть настолько уверенными?! — возмутилась я, обратившись к Бредину.

— Скажи, что он болен, — напомнил тот.

— Блин, как будто я шарю в итальянском лучше тебя! — пробормотала я, набирая в переводчике очередную фразу.