Скандал с герцогиней

Глава 18

Прошло несколько минут, Джеймс и Кейт попрощались со своими друзьями, и вскоре карета уже двигалась по направлению к Лондону.

Джеймс, сидя на противоположном сиденье, внимательно наблюдал за Кейт. Шторы были опущены, в карете царил полумрак.

Кейт чувствовала себя неловко.

— Вам не кажется, что можно открыть шторы, пока мы находимся за городом? — спросила она, поднимая одну из занавесок. — Здесь нас никто не увидит.

Он пожал плечами. Почему она вдруг застеснялась, оставшись с ним наедине? Ее рука действительно дрожала, когда он прикоснулся к ней, или ему показалось? Все, о чем он мог думать сейчас, как прекрасно она выглядела сегодня и как она красива, когда смеется. Как хорошо, что Кейт не утратила способности смеяться. И вообще, можно сказать, поездка за город удалась. И ему опять отчаянно захотелось услышать ее смех.

Сначала, вспоминая их поцелуй на балу, он принял решение держаться подальше от нее. Воспоминания о бале не давали ему покоя два последних дня. Он решил, что будет лучше для них обоих, если они будут соблюдать дистанцию, и честно хотел осуществить это. Поэтому он поехал на ферму в другой карете и, когда они прибыли на место, тайком наблюдал за Кейт, не в состоянии отвести от нее глаз. А потом они чудесно провели утро, много смеялись, ездили верхом, играли в снежки… Господи, когда он чувствовал себя так радостно и так свободно? Нет, такого не было даже в детстве. А с Кейт все было так легко, так просто. И даже то, что их общение не укрылось от Лили и Энни, не могло остановить его. Он обещал Кейт сделать все, чтобы она могла ощутить вкус жизни, и он выполняет обещание, в то время как она выполняет свое, то есть пишет памфлет. Он невольно улыбнулся, вспоминая, как она восторгалась поросятами.

— Скажите, — начал он, — когда вы были девочкой, у вас действительно был поросенок?

Успех! Наконец-то она рассмеялась, и это был дивный мелодичный смех.

— Действительно.

— И вы держали его в доме?

— Да, свинка жила в доме. Она была очень маленькая, — пояснила Кейт. — Но в то же время настоящая живая свинка.

Джеймс не мог удержаться от улыбки. Он старался представить Кейт девочкой, как она бегает по дому со свинкой в руках, но почему-то не мог вообразить ее ребенком. Он мог думать о ней, только как о красивой леди, которая, сидя напротив него, сосредоточенно наматывала золотисто-рыжий локон на палец и поглядывала на него из-под завесы бархатисто-черных ресниц.

— Пожалуйста, скажите, — начала Кейт таким веселым тоном, который сразу же привлек внимание Джеймса.

— Все, что хотите.

— Что за животное этот енот?

Он рассмеялся, причем так заразительно, что, казалось, его смех способен сотрясти карету.

— Это злое маленькое животное, черно-бело-серое, с длинным полосатым хвостом. И мордочка выглядит так, как будто надета маска. Насколько я слышал, он обычно водится в Америке.

— А у Лили и Энни действительно есть лиса и енот?

— И да, и нет. — Он улыбнулся. А в ответ на ее вопросительный взгляд пояснил: — У Энни действительно живет лиса, а енот — это просто пес, который по своему окрасу похож на енота. Его имя Бандит.

— О, понятно, — Кейт рассмеялась. — Видимо, я совсем некстати рассказала про свою свинку.

— Нет, — возразил он. — Вы прекрасно вписались в компанию.

— Приятно слышать это. — Она сделал паузу, покусывая нижнюю губу. — Джеймс, я могу задать вам еще один вопрос?

— Сколько угодно. — Он вежливо наклонил голову.

— Почему вы были так молчаливы на ферме?

— Я? — переспросил Джеймс и отвернулся к окну.

— Вы знаете, что это так. — Кейт опустила голову, разглаживая складки юбки.

— По правде говоря… Я чувствую свою вину за то, что поцеловал вас. — Он подвинулся и облокотился о подушку.

— Вы… виноваты? — Рот Кейт приоткрылся от удивления. Очевидно, она не ожидала от него такой… откровенности. — Но почему?

— Я не имел права. — Его голос звучал на удивление мягко.

— Но тогда на балу вы были не один, Джеймс. И обычно в этом участвуют двое.

— Я понимаю, но…

— Я тоже виновата, — прошептала она.

— Почему? — Он, прищурившись, взглянул на нее.

— Вы попросили меня написать для вас памфлет, а не отвлекать всякими глупостями, вроде танцев и…

Он покачал головой.

— Вы даже сейчас отвлекаете меня, когда просто сидите здесь, но это не дает мне право вести себя как полный осел…

— Но вы и не вели себя так! — Она резко выпрямилась на сиденье. — Вовсе нет!

— Вы так считаете?

— Конечно.

— Спасибо за эти слова. Мне следует держать руки подальше от вас и дать вам возможность спокойно сосредоточиться на памфлете.

Неужели на ее лице появилось разочарование? О, сейчас он виноват, что позволяет себе вообразить такое. Идиот.

— Как вам кажется, я нравлюсь Лили и Энни? — Отвернувшись, Кейт снова взялась за свой локон.

— Да, даже очень, — успокоил ее Джеймс.

— Мне кажется, они чуть-чуть колебались, когда спрашивали о Джордже, и я…

— Они не были уверены, носите ли вы траур. Это странная ситуация.

— Если не сказать больше. — Она усмехнулась. — Я все понимаю. Мне неприятно, что я заставила их испытать неловкость, я знаю, мне положено носить траур, но я просто не могу. Джордж и я… мы едва знали друг друга, и последние пять лет я редко видела его. Как я могу скорбеть по человеку, которого не знала?

— Поверьте мне, я понимаю.

— Правда? — недоверчиво переспросила она. Джеймс взъерошил волосы. Он не мог объяснить ей, почему понимает, но он понимал. Он просто кивнул.

— А хуже всего, — проговорила она, глядя в окно, — что у нас был самый обычный брак. Я бы сказала, он был даже нормальнее, чем любой другой.

— Но большинство мужей не отправляют своих жен в деревню, — качая головой, попытался возразить Джеймс, — пока сами развлекаются в Лондоне, если вы это имеете в виду.

— Может быть, и нет, — вздохнула Кейт, положив голову на подушку сиденья. — Но многие женатые пары проводят врозь долгие часы. Хотя, я думаю, предполагаемый развод и убийство сделали нас совершенно необычной парой. — Она попыталась улыбнуться, но на глаза навернулись слезы.

— Кейт, — проговорил он внезапно севшим голосом. И потянулся к ней.

— Мне очень жаль, что он умер… так, — тихо сказала она, отвернувшись к окну. — Мне жаль, и я злюсь. Злюсь на него за то, что он был таким негодяем, злюсь на себя за свою реакцию и злюсь на того, кто сделал это и взвалил вину на меня. Убийца где-то ходит, Джеймс. Убийца.

— Я знаю, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Остаток пути Джеймс постарался заполнить чем-то светлым. Кейт упорно хранила молчание, и тогда он сказал:

— Вы волнуете меня, даже когда просто сидите здесь. — От этих слов ее бросило в жар, а потом в холод. Она старалась выбросить их из головы, но они возвращались, заставляя ее улыбаться снова и снова.

Он и дальше говорил что-то, пытаясь рассмешить ее, и, когда они подъехали к городскому дому Джеймса, оба так увлеклись разговором, что Кейт забыла набросить капюшон на голову и закрыть занавески на окнах.

Она испуганно ахнула и быстро натянула капюшон, когда они спустились по ступенькам кареты. И тайком огляделась вокруг. Несколько людей спешили куда-то по улице. Коляска, запряженная парой лошадей, проехала мимо и завернула за угол. Кейт еще ниже опустила голову и поспешила подняться по ступеням заднего крыльца.

Джеймс тихо выругался. Проклятье. Он не должен был терять бдительность. Должен был проследить, чтобы она набросила капюшон, когда выходила из кареты, но он был так увлечен ею, что забыл обо всем.

— Как вы думаете, меня никто не видел? — спросила она, как только они вошли в дом.

— Нет. — Джеймс покачал головой. — Не думаю, — продолжил он своим обычным убедительным тоном. — А если кто-то и видел, то уже поздно.