Танцующие пылинки

Я наморщила нос.

— Не говори так осуждающе. Я был пьяна. И это произошло в туалете VIP-секции в ночном клубе. Очень романтично. — Губы Киллиана сжались. — Ты осуждаешь меня.

— Просто… Избавь меня от подробностей.

Я не думала, что это было подробно. Пещерный человек.

— Ладно. Тогда я избавлю тебя от подробностей о Спенсе Холлоуэе.

— Это имя мне смутно знакомо.

— Актер второго плана в антиутопическом фильме.

— Из которого твоя биг-песня, первый хит?

— Ага. Мы встречались с актерами на церемонии награждения. Мне было одиноко. Он был там.

Киллиан сжал меня в объятиях.

— Значит, это все?

Нет. Был еще один. Но это было болезненное воспоминание. Я сильнее прижалась к Киллиану и положила руку ему на грудь, чтобы почувствовать биение его сердца под своей ладонью.

— Вскоре после того, как вышел первый альбом, мне исполнилось восемнадцать. Еще до того, как группа стала известной, мы с Мики решили, что ради группы не будем вступать в отношения. Мы боролись с этим. И я уже начала думать, что это чушь собачья. Что никакая группа не стоила того, чтобы не быть с парнем, которого любила. У меня было такое ощущение, что он чувствовал то же самое, и когда подарил мне этот глупо-дорогой браслет на день рождения, я поверила, что это что-то значит. В тот вечер у нас были планы пойти на вечеринку, устроенную в пляжном доме актера Джека Джеймса в Малибу. Мы думали, у нас получится.

Я фыркнула от смеха, но на самом деле меня не забавляло воспоминание о том, какой наивной я была.

— Я принарядилась, но решила, что хочу, чтобы мы с Мики пошли как пара. Итак, я заскочила в квартиру, где он жил с парнями и обнаружила, что он членом вышибает мозги какой-то девушке. То, что стало обычным явлением в наших отношениях: я становилась ранимой, а он трахал кого-нибудь другого. Потом он становился ранимым, и я наказывала его за то, что он много раз трахал кого-то другого. Мы были ядовиты друг для друга. В любом случае я пошла на ту вечеринку с разбитым сердцем. Естественно, напилась.

Воспоминание все еще давило тяжестью сожаления на мою грудь.

— В итоге я потеряла девственность с Майком Ротом. Парень из той подростковой драмы, действие которой происходит в Бостоне, где все до смешного красивы и богаты. В любом случае, он сначала тупо трахнул меня, а затем слез и оставил в незнакомой спальне, словно я была обычной проституткой.

Я чувствовала себя никчемной. И так чертовски одинокой.

Рука Киллиана сжалась вокруг меня, и я почувствовала, как его губы коснулись моего лба.

— Я знаю, что не должна была этого делать, что это не его вина, но почему-то винила в этом Мики.

— Мне очень жаль, Скайлар. Я бы хотел, чтобы у тебя все было по-другому.

— Это было давно.

Поэтому пришло время избавиться от этого.

— Ты с Мики когда-нибудь… — проговорил Киллиан таким тоном, словно ему нужно было знать ровно столько, сколько он не хотел знать.

— Примерно через год. Несмотря на мой не очень приятный опыт с Ротом, я дала Спенсу шанс. С ним было немного лучше. Но узнав об этом, Мики потерял голову. Мы поругались, и это переросло в секс. Но мне все еще было больно из-за поклонниц, и я сказала, что секс ничего не меняет. Я была жестокой. Я причинила ему боль. Хуже некуда, — прошептала я последнее с сожалением. — Мне потребовалось меньше дня, чтобы понять, что я совершила ужасную ошибку, что нужно перестать наказывать его и смириться. Начать все сначала вместе. Но когда я пошла сказать ему это, он опять трахался с поклонницей. Она даже попросила у меня автограф, когда он был внутри нее.

— Он звучит, как ходячий ЗППП.

Я фыркнула.

— Ему действительно нравилось сеять любовь повсюду. Он обвинил в этом меня. Очевидно, это был его способ справиться с тем, что он не мог быть с той, кого любил.

— Значит, ты переспала с ним всего один раз?

Я молчала. И тут почувствовала, как в воздухе нарастает беспокойство. Был ли Киллиан обеспокоен моими чувствами к Мики? Что до сих пор они есть? Так вот для чего были все эти вопросы?

Это был момент, когда я могла солгать, чтобы не сеять глупое зерно сомнения в его уме. Но я солгала своей маме. Я солгала всем. И ложь все испортила.

— Он был последним человеком, с которым я спала до тебя. Перед тем, как уехать из Штатов, я созвонилась с Гейл и группой и сказала им, что ухожу. Они были огорчены, но поддержали меня. Позже той ночью Мики пришел ко мне. Сказал, что в ужасе от того, что означал мой уход из группы, что мы больше не увидимся. В итоге мы… Ну… Ты понял. Хуже всего было то, что это было почти так же ужасно, как с Ротом. Я чувствовала себя такой отстраненной от секса, потому что знала, что делаю это только потому, что чувствую себя в долгу перед Мики. Я уехала из Штатов на следующий день.

— Господи, Скайлар, — пробормотал Киллиан.

Я напряглась, чувствуя осуждение.

— Я знаю, что это было ужасно так поступить с ним.

— Это не так… Я переживаю за тебя.

Он приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Мики должен был знать, что ты не в том положении, чтобы ясно думать о чем-либо, не говоря уже об отношениях с ним.

— Возможно. Но я и не из тех, кто обвиняет кого-то в том, что он не защитил меня от себя. Мои действия мои собственные.

— Я все еще виню его, — проворчал он.

Я рассмеялась и расслабилась в его объятьях. Спустя некоторое сладкое молчание, я ухмыльнулась и спросила:

— Так как и когда потерял свою девственность ты?

— Давным-давно.

Я игриво шлепнула его.

— Так нечестно. Поподробнее.

Он усмехнулся.

— Ладно. Мне было четырнадцать.

— Срань господня. Почему парни всегда еще такие молодые, когда теряют девственность?

— Не все парни, — не согласился Килл. — У меня был друг в университете, который потерял свою, когда ему был двадцать один. Мы так долго праздновали это, что пятеро из нас получили алкогольное отравление.

Я фыркнула.

— Окей. Не все парни. Но четырнадцать? Вау.

Киллиан пожал плечами.

— Я не думаю, что для парня это то же самое, что и для девушки. Для меня это было связано с адским возбуждением и поиском разрядки.

Я наморщила нос.

— Ты хочешь сказать, что это была просто мастурбация?

— Я не такой, — усмехнулся он. — Я имею в виду, что речь шла о взаимной разрядке. Это было приятно. Секс был спасением от… Реальности.

— Кто была эта девушка?

Я отчаянно пыталась не выдать своей ревности. Хотя страшная правда заключалась в том, что я завидовала любой женщине, которая так прикасалась к Киллиану. Особенно к той, которая предложила ему возможность на некоторое время избавиться от своего горя.

— Мэриэнн Райт. Она была великолепна, и ей было шестнадцать. — Он провел рукой по лицу и с сожалением вздохнул. — Все называли ее Городской велосипед.

— Городской велосипед?

— Потому что каждый парень в школе катался на ней.

— Хорошо, теперь я чувствую себя менее паршиво из-за своей истории о девственностью.

— Эй, я извлек несколько ценных уроков с Мэриэнн Райт.

— Я пошлю ей благодарственное письмо. И должна ли я послать письма всем женщинам, которые были после нее? Были ли все они частью твоей свободной, недраматичной, серийной, моногамной философии?

— Да. Если ты до сих пор не заметила, я очень зациклен на карьере.

— Нет, я совсем этого не заметила.

Киллиан проигнорировал мой сарказм.

— У меня не было времени на подруг, когда я был подростком. Я был слишком занят, присматривая за Отэм.

Признание в этом заставило меня задуматься. Когда была подростком, я целеустремленно прокладывала путь к успеху для своей группы. Получение контракта на запись было пределом моих забот.

Киллиан учился в школе и воспитывал ребенка.

Я повернулась к Киллиану, положила подбородок ему на плечо и провела кончиками пальцев по его подбородку.

— Ты хороший брат.

Он нахмурился, беспокойство затуманило его глаза.

— Отэм отдаляется. Она кажется потерянной. Я чувствую, что подвожу ее.

— Нет, — поспешила я заверить его. — Киллиан, она будет первым человеком, кто скажет тебе, что это неправда.

Он наклонил голову ко мне, и я поцеловала его, позволяя своим чувствам к этому мужчине утонуть в поцелуе, надеясь, что это будет бальзамом для его беспокойства. Я знала, что если и так, то это было временно. Как родитель, Киллиан считал своей постоянной обязанностью беспокоиться о сестре.

— Какими были твои родители? — спросила я, когда мы оторвались друг от друга.

Киллиан уставился на меня, казалось, удивленный вопросом.

— Единственный человек, который когда-либо спрашивал меня об этом — это Отэм.

— Ты не обязан отвечать, если не хочешь.

Я не хотела давить на него.

— Все в порядке, — заверил он, и я снова положила голову ему на плечо. — Они заслуживают того, чтобы о них говорили. Чтобы их помнили. Они были хорошими родителями. Пит усыновил меня, когда я был очень мал, так что я никогда не думал о нем иначе, как о своем отце. Он был достойным человеком. Ты же знаешь, что он был офицером полиции?

— Нет, я этого не знала.

— Он был полной противоположностью моего биологического отца. Он был из ОУР.

— Что такое ОУР?

— Отдел уголовного розыска. Детектив в штатском. Он преследовал плохих парней. — Киллиан тихо, невесело рассмеялся. — Он… Он был моим героем.

Слезы жгли мне глаза от того, как душераздирающе Килл признался в этом.

— Я рада, что у тебя это было.

— Ты никогда не знала своего отца?

— Нет. Но моя мама тоже говорила, что он был героем. Была засада. Сначала придорожное самодельное взрывное устройство оторвало ногу его другу Маллену. Все укрылись. Мой отец не хотел оставлять Маллена, поэтому предложил остальным прикрыть его от стрельбы, пока пойдет за ним. Но был убит, пытаясь оттащить друга в безопасное место. Маллен выжил. Мама сказала, что он приходил навестить нас, когда мне было четыре, но я этого не помню.

— Твой отец был героем.

— Да, был. Я не скучаю по папе, потому что не знала его, но всегда мечтала о нем. Я скучала по его призраку. Печально, — прошептала я, — что в нашей жизни у нас обоих были герои, но их забрали, когда мы больше всего в них нуждались.

Ответом был сладкий поцелуй Киллиана в мой висок.

Я уткнулась в него носом.

— Какой была твоя мама?

— Потрясающей, — ответил он сразу. — Пока чужие мамы ругали своих детей за то, что они пришли домой на ужин в грязи, моя была с нами солидарна. Она брала меня и кучу приятелей в походы по рекам и по горам и все это время отпускала неприличные шутки, которые они не могли повторить своим родителям. Оглядываясь назад, я понимаю, что они не были такими уж неприличными, но в том возрасте казались такими.

— У тебя была классная мама.

— У меня была классная мама, — согласился Киллиан, а затем его голос понизился от боли. — Иногда мне хотелось, чтобы они были хоть немного не такими идеальными…

Чтобы их потеря не была такой болезненной.

Я позволила нашей печальной близости продлиться всего несколько секунд, а затем отвлекла Киллиана, спросив, когда он впервые понял, что хочет работать в музыкальной индустрии.

Он говорил. Я слушала.

Я говорила. Он слушал.