Глава 39
Джереми
Я сижу в комнате управления особняка, потягиваю алкоголь из бутылки и смотрю на запись с камер наблюдения, на которой запечатлен момент инициации, изменивший все.
Или, если быть более точным, я просматриваю на повторе кадры, когда Сесилия убегает с территории особняка. Вероятно, она думала, что находится вне зоны видимости камер, потому что, убегая, сняла парик и маску.
Эта сцена до странности напоминает предыдущую, когда ей наконец-то удалось ускользнуть сквозь мои пальцы.
Как песок.
Наверное, так все и должно было быть задолго до того, как она ворвалась в мое пространство.
Первый раз я действительно «встретил» Сесилию в бойцовском клубе, когда Анника решила, что это хорошая идея — пробраться туда со своими новыми друзьями. Это было ровно за одну ночь до инициации.
Я запрокидываю голову назад, когда в сознании всплывают образы той первой встречи.
Николаю скучно.
Когда ему скучно, это очень тревожно. Он попадает в порочный круг самосаботажа, чрезмерного насилия и разрушительных путей.
По этой причине крайне важно держать его на поводке, поэтому я и нахожусь в бойцовском клубе.
Шум и возбужденная энергия витают в переполненном здании. Толпа смешивается, болтает и делает ставки на то, кто сегодня выйдет победителем.
Я не обращаю внимания на всю эту сцену. Было бы идеально, если бы я мог схватить Николая за шею и уйти, но что-то подсказывает мне, что мой не в себе друг будет против этой идеи.
Киллиан идет рядом со мной, его бесстрастное настроение совпадает с моим. Нам не нужно проталкиваться через людей, так как большинство из них автоматически разбегаются при виде нас. Такая репутация, как у нас, сопровождает нас, куда бы мы ни пошли.
Он медленно останавливается, и редкий блеск проскальзывает в его мрачных глазах, когда он смотрит вперед. Если бы я не знал, что Килл лишен эмоций, я бы сказал, что он как завороженный.
Он кивает мне, а затем вперед. Я следую за ним и вижу группу девушек. Я сужаю глаза, увидев очень знакомую особу в ее фирменном фиолетовом платье. Анника.
Которая определенно не должна быть здесь.
Я смотрю в сторону Килла, готовый преподнести ему яйца на блюдечке, если моя сестра станет объектом его внимания. Однако я вижу, что он фотографирует ту, что крайняя справа. Сестра Лэндона, Глиндон. Я знаю ее имя, потому что навел справки о лидере Элиты, также известном как гнусный ублюдок.
На самом деле, я знаю всех в этой группе девушек с тех пор, как Анника решила переехать к ним.
Громкую блондинку зовут Ава Нэш, а сереброволосую — Сесилия Найт.
Они все из престижных семей в Великобритании, и папа согласился, чтобы Анника жила с ними. Я все еще не согласен.
Я молча иду к ним, Киллиан сзади. Как только мы оказываемся рядом с ними, я слышу, как Анника говорит:
— Ты... ты права. Джер ничего не может мне сделать.
— Уверена в этом, Аннушка? — шепчу я сзади, и она замирает.
— О, привет, Джер. — Она говорит высоким неловким тоном. — На самом деле я не собиралась сюда приходить. Я просто была на экскурсии с моими новыми друзьями.
Мое внимание не отвлекается от нее, и я поднимаю бровь.
— Проводила экскурсию в месте, где тебе не положено быть?
— Я просто...
— Уходишь. Сейчас же.
— Эй. — Сереброволосая стоит перед моей сестрой с поднятым подбородком.
Она не только не смотрит мне в глаза, но и смотрит на меня снизу вверх, совершенно не обращая внимания на разницу в росте и на то, что я могу раздавить ее маленькое тело за долю секунды, если захочу.
Но наглость на этом не заканчивается, потому что она говорит:
— Она может сама решать, уходить ей или остаться, потому что, я думаю, мы уже в том веке, когда женщинам не говорят, что делать.
Дерзость этой маленькой чертовки.
Хотя выражение моего лица не меняется, я смотрю на нее другими глазами.
Несмотря на свои причудливые серебристые волосы, Сесилия — красивая девушка. Высокие скулы, тонкий нос и губы, миндалевидные зеленые глаза, бледная кожа, на которой изысканно смотрелись бы отметины, и тело, которое так и просится, чтобы его трахнули.
Если бы я встретил ее при других обстоятельствах, то трахнул бы ее, хватаясь за эти белые волосы и проводя ножом по ее плоти. Я бы окровавил ее на хуй, пока она извивалась и кричала.
Ключевое слово — если бы.
Однако она слишком строга и, вероятно, убежала бы при первом же виде моего члена и нарушенных сексуальных вкусов.
Анника бледнеет, понимая, что ее подруга находится в непосредственной опасности стать жертвой моего гнева, и отталкивает ее.
— Все в порядке. Я вернусь.
Сесили наконец-то переключает свое внимание с меня на мою сестру.
— Ты не обязана, если не хочешь.
— Я хочу, правда. Оно того не стоит.
— Иди впереди меня, Аннушка. — Мы закончили.
По нескольким причинам.
Если эта Сесилия воспримет мою снисходительность как одобрение и продолжит провоцировать меня, она привлечет мое внимание, а этого никто не хочет.
Анника склоняет голову и бормочет:
— Мне жаль.
Затем она опускается на ступеньку рядом со мной. Киллиан остается позади, кажется, слишком заинтересованный Глиндон, чтобы обратить внимание на все эту сцену.
Я только начинаю остывать, когда Сесилия догоняет нас и переплетает свою руку с рукой Анники. Я бросаю на нее мимолетный взгляд, который она возвращает взглядом.
Эта гребаная...
— Я вернусь с тобой, Анни, — говорит она моей сестре.
— Тебе не нужно. Мне и одной хорошо. — Ее голос понижается. — Я привыкла к этому
— А я нет. Это очень деспотичное поведение. — Она смотрит на меня. Снова.
— Я спрошу твоего мнения, когда найду, на что потратиться, — говорю я ей в упор.
Она собирается заговорить, но Анника закрывает ей рот рукой, пресекая все ее возражения.
Я усаживаю сестру в машину, а Сесилия следует за ней на заднее сиденье. Она смотрит на меня через зеркало заднего вида на протяжении всей поездки, даже когда Анника пытается сменить тему и снять напряжение.
Я?
Я хочу посмотреть, как будут выглядеть эти блестящие зеленые глаза, когда ее будут колотить в дюйм от ее жизни.
Но хлопоты того не стоят.
Я скольжу пальцем вверх-вниз по рулю, набираясь терпения, которое мне обычно не нужно в таких ситуациях.
Когда мы подъезжаем к общежитию, Анника выскакивает из машины, а Сесилия следует за ней.
Я опускаю окно и говорю:
— Больше никаких блужданий в опасных местах, Аннушка.
— Хорошо!— говорит она и практически бежит внутрь.
Сесилия, однако, стоит передо мной и скрещивает руки, отчего ее грудь вздымается и напрягается на ткани футболки.
— Я предлагаю тебе сбавить патриархальный тон. В наше время это выглядит не очень хорошо.
— Я предлагаю тебе заняться своими делами. Занудство — это ужасная характеристика.
Она сузила глаза.
— Ты...
— Не надо.
Она сглатывает, и полупрозрачная кожа ее горла поднимается и опускается при этом движении.
— Ты даже не знаешь, что я хочу сказать.
— И не нужно. Если ты продолжишь говорить, я приму это на свой счет, и поверь мне, ты этого не хочешь.
Ее тело напрягается, и я не уверен, из-за моего тона, не подлежащего обсуждению, или из-за взгляда, который она, должно быть, видит на моем лице, но не настаивает.
Однако она бросает на меня снисходительный взгляд, а затем проскальзывает в общежитие.
Мои губы кривятся, потому что мне так хочется затащить ее в свое логово.
Я хочу пинать.
Кричать.
И все, что между ними.
