Говорящий сокол. Английские и шотландские народные баллады

Помчал Артур коня домой
Во весь опор, и вот
Он королеву Гвинивер
Увидел у ворот.
«Какие новости, Артур?
Где грубиян-барон?
Повешен на кривом суку
Иль обезглавлен он?»
«Он невредим: непобедим
Тот дерзкий сумасброд,
На заколдованной земле
Он много лет живет.
Хотел страну мою отнять,
И были дрянь дела,
Но встретилась уродка мне,
Она меня спасла.
И гложет душу мне печаль:
Я обещать успел,
Что рыцарь женится на ней,
Пригож, и юн, и смел».
«Ах, не печалься! — сэр Гавейн
Ответил, наконец. —
Пускай уродка — я готов
Идти с ней под венец».
«Нет, нет, мой славный сэр Гавейн,
Не время для игры.
Я не женю тебя на ней,
Ты сын моей сестры.
Невеста — редкостный урод!
Свернуло набок нос,
Где у людей бывает рот,
Там глаз, хитер и кос».
«Пусть перекошен набок нос,
Пусть не на месте глаз,
Пусть скособочена спина, —
Женюсь я ради вас!»
«Ах, благодарствуй, сэр Гавейн,
Что смог меня спасти.
Мы с рыцарями едем в лес
Невесту привезти.
С собою соколов возьмем,
Охотничьих собак,
Как бы охотиться в лесу
Мы едем просто так».
Сэр Стефен тут, сэр Ланселот
Пришпорили коней,
А всю компанию ведет
Сам сенешаль{17}, сэр Кей.
Поехали в зеленый край
Сэр Беньер, сэр Беор
И благородный сэр Тристрам
Весь королевский двор.
Вот видят дуб среди болот,
Не сыщешь зеленей.
И дама в красном на траве —
Не отыскать страшней.
Когда взглянул, то отвернул
Свой взор в траву сэр Кей:
«Такая сунется обнять,
И в лес сбежишь скорей!»
Сэр Кей взглянул на даму снова:
«А нос-то свернут вбок!
Да, кто такую поцелует —
Тому и жизнь не впрок!»
«Молчи, сэр Кей! — сказал Гавейн, —
Молчи, не спорь со мной.
Найдется среди нас смельчак
Назвать ее женой».
«Ну, ничего себе! — сэр Кей
Сказал, — вот так жена!
Моя жена хотя бы мне
Понравиться должна!»
Позвали соколов назад
И кликнули собак.
Сказали все, что ни за что
В такой не вступят брак.
Заговорил король Артур:
«Свидетель белый свет,
Она уродка, видно всем;
Но как ей скажешь „Нет!“?»
«Спокойно, — вставил сэр Гавейн, —
Не спорьте, господа!
На этой даме я женюсь,
И я скажу ей: „Да!“»
«Спасибо, добрый сэр Гавейн,
Сбылись мои мечты.
О том, что я — жена твоя,
Не пожалеешь ты».
И даму взяли ко двору,
Прикрыли ей лицо.
С ней обвенчался сэр Гавейн
И ей надел кольцо.
Потом легли они в постель
И брак скрепили свой.
«Ах, повернись ко мне, мой муж,
И полюбуйся мной!»
Взглянул Гавейн — поверить он
Не мог глазам своим:
Теперь красавица жена
Лежала рядом с ним.
Алеют вишнями уста,
Пылает кожа щек,
Белеет шея, точно снег,
Во взоре — огонек!
Гавейн ее поцеловал
На белой простыне:
«Что за блаженство, — он сказал, —
Досталось в жены мне!»
Гавейн ее поцеловал,
С ней лежа бок о бок.
«Не верю, что моей женой
Душистый стал цветок!»
«Нет, это я, колдунья та,
Искусная к тому ж.
Все безобразие мое
Ты видел, милый муж.
Тебе, любимый муж Гавейн,
Придется выбирать,
Как быть — мне ночью или днем
Уродкой стать опять?»
Гавейн сказал: «Твоя краса
Мне по ночам нужней.
Средь бела дня не знаю я,
Что стану делать с ней».
«Днем дамы радости найдут
В веселье и в вине.
Так что же, прятаться от них
Придется бедной мне?»
«Как хочешь, — ей сказал Гавейн, —
Ведь ты моя жена.
По воле собственной своей
Ты поступать должна».
«Благословляю, сэр, тот миг,
Как шли мы под венец.
Теперь уродству моему
Навек пришел конец.
Отец мой в жены ведьму взял,
Что знала много чар,
И приготовила она
Мне худшую из кар.
Пришлось скитаться мне в лесах,
Где лишь ветра шуршат,
Обличье дали мне, в каком
Не приняли б и в ад.
Среди деревьев, мхов, болот
Пришлось мне жить одной,
Покуда рыцарь не придет,
Не назовет женой.
Но красоту бы не вернуть
Мне до скончанья дней,
Пока б не дал мне поступать
По воле он моей.
Был заколдован и мой брат,
И вся земля кругом,
И стал хитер он и жесток,
И жил он грабежом.
Теперь, благодаря тебе,
Пропало колдовство:
Красивой стать — моя судьба,
Стать рыцарем — его!»
Наутро парочка пришла
Со всеми вместе в зал.
«Что ж, поцелуй ее, брат Кей», —
Ему Гавейн сказал.
Сэр Кей ее поцеловал
В раскрытые уста:
«Так это кто? Жена твоя?
Та самая?» — «Да, та».
«Ну, повезло тебе, Гавейн, —
Вздохнул тогда сэр Кей. —
Нигде я леди не видал
Румяней и стройней».
«Я только дядю выручал,
Артура-короля,
Но от обильного дождя
Вся расцвела земля».
Под руку левую — Гавейн,
Под правую — сэр Кей,
И леди прямо к королю
Ведут они скорей.
Артур был их увидеть рад,
И Гвинивер пришла.
Все рыцари расселись тут
У круглого стола.
Артур на леди посмотрел
(Слегка смутилась та),
За доблести Гавейна он
Благодарил Христа.
Ходили чаши вкруг стола
Отменного вина,
Чтоб счастлив был и сэр Гавейн,
И юная жена.

СМЕРТЬ АРТУРА

На утро Троицы святой
Назначен был суровый бой.
Вскричали рыцари: «Увы!
Как спорить нам с лихой судьбой?»
Явился в спальню сэр Гавейн
С рассветным криком петуха,
И так сказал он королю:
«Подальше надо от греха!
Нам, дядя, важно не спешить,
Подумать над грядущим днем.
Сраженье можно отложить,
Чтоб нас судьба хранила в нем.
Цвет рыцарства увел с собой
Во Францию сэр Ланселот,
Поможет выиграть он бой,
Когда придет к концу поход».
Король созвал большой совет,
Забрезжил первый луч едва,
И перед знатью повторил
Гавейна мудрые слова.
Артура выслушали все,
И посоветовала знать,
Послать герольдов сей же час
Переговоры начинать.
Двенадцать рыцарей своих
Артур отправил в путь верхом:
Пусть к полю брани поспешат
И побеседуют с врагом.
Король Артур к войне готов,
Но воинство пусть подождет:
Сигналом к бою будет меч,
Который в воздухе мелькнет.
И Мордред лучших отобрал
Двенадцать рыцарей своих,
Договориться с королем
Он тоже посылает их.
Сэр Мордред тоже, мол, готов,
Но воинство пусть подождет:
Сигналом к бою будет меч,
Который в воздухе мелькнет.
Сэр Мордред дяде своему
Не доверяет до сих пор;
Дела подобные, увы! —
Для христиан такой позор.
И вот сошлись они вдвоем,
Чтоб все решить промеж собой,
Договорились обо всем,
На месяц отложили бой.
Как вдруг, откуда ни возьмись,
Гадюка — шмыг из-за кустов!
И в ногу рыцарю она
Вонзила острия клыков.
И рыцарь, раненый змеей,
Увидев эту тварь у ног,
Не понимая, что творит,
Блестящий выхватил клинок.
Бой начался. Струилась кровь,
Никто не знал такой войны,
И только по трое живых
Осталось с каждой стороны.
Бежать немногим удалось,
А остальных настигла смерть,
И столько крови никогда
Не видела земная твердь.
Король Артур остался жив — _
Он всем в бою являл пример,
И Лукан, гордый Глостер, с ним,
И виночерпий Бедовер.
Увидел мертвых возле рва,
Король сдержать себя не мог,
И мужественное лицо
Омыл горючих слез поток.
«За честь вы, рыцари мои,
За доблесть храбро полегли,
Неужто вам теперь лежать
За узким рвом в густой пыли?
Вы преданно служили мне —
И превратились в груду тел.
Чтоб снова вас сейчас поднять,
Я жизни бы не пожалел!
Но жив предатель! Жив злодей,
Он где-то прячет торжество,
Но месть моя за вас, друзья,
Падет на голову его!»
«Не надо! — герцог говорит. —
Ведь было встарь виденье вам,
Чтоб вы старались, как могли,
Не подходить к своим врагам!»
«Не останавливай меня,
Забыть о долге не могу, —
И ждет ли жизнь — _ иль ждет ли смерть,
Я отомщу сполна врагу!»
Схватил он верное копье
И сжал его, что было сил,
Слуга подвел ему коня,
Хоть страх кишки ему сдавил.
«Ах, горе мне! — вскричал король. —
Ведь это по моей вине
Такие рыцари в бою
Погибли из любви ко мне!»
Он взял копье на перевес,
Коню покрепче сжал бока:
«Предатель Мордред, берегись
И знай, что смерть твоя близка!»
Когда почуял Мордред смерть,
Поглубже он воткнул копье,
Он королю нанес удар,
Проклятье изрыгнув свое.
Так умер Мордред, обхватив
Руками дуба толстый ствол.
Артур же кровью истекал
И к герцогу назад пришел.
«Сэр Лукан, верный мой вассал! —
Артур такую держит речь, —
Кто мне поближе подойди,
Сними Эскалибар, мой меч.
Возьми мой меч Эскалибар
И в реку брось, предай волне,
А я под деревом умру,
Оружие не нужно мне.
Прощай же, мой заветный меч,
Тебя искусней в мире нет,
С тобой на боевых полях
Я много одержал побед.
С тобою, верный мой клинок,
Мы пожинали смерть и кровь;
Но пробил роковой мой час,
Тебя не обнажить мне вновь».
И герцог подошел к реке,
В волну швырнул он свой клинок,
Эскалибар же взял себе:
Его он выбросить не смог.
Дамасской стали тот клинок,
В сапфирах, в жемчуге эфес:
«Таким бросаться ни к чему,
Вот разве что попутал бес!»
И он вернулся к королю:
«Сэр Лукан, что там видел ты?»
«Я только видел, как играл
Волною ветер с высоты».
«Тогда ступай туда опять, —
Велел измученный король, —
И меч мой в волны зашвырни,
Чтоб раны не свербила боль».
Вернулся герцог вновь к реке,
Волнам он ножны бросил в дар,
Под деревом на берегу
Припрятал он Эскалибар.
Пришел опять он к королю:
«Сэр Лукан, что там видел ты?»
«Видал — с рассерженной волной
Играли ветры с высоты».
«Меня ты дважды обманул!
Ах, Лукан, Лукан — вот беда.
Уж если ты меня надул,
Кому же верить мне тогда?
Неужто ты меня предашь
За то, что меч прельстил твой глаз?
Ступай же, брось его в волну,
Не то умрет один из нас!»
И герцог вновь пошел к реке,
Упреком этим потрясен,
И, размахнувшись, бросил меч
Как можно дальше в воду он.
Рука мелькнула над водой
И погрузила меч в поток,
А герцог все стоял, стоял:
Увидеть никого не мог.
Так неподвижно он стоял,
Его сковало волшебство…
Потом под дерево пришел,
Но не нашел там никого.
Никто не видел короля,
Никто не знал его путей,
Но по теченью лодка шла,
И женский голос плакал в ней.
Но был ли там король Артур?
Никто не знал о короле,
Со дня печального никто
Его не видел на земле.

ОТВРАТНАЯ ЗМЕЯ И МАКРЕЛЬ{18}

«Мне было семь неполных лет,
Когда скончалась мать.
Отец женился на другой,
Зловредней не сыскать.
Меня она превратила в змею,
Что уползла под ель,
А после Мэйзри, сестру мою,
В увертливую макрель.
И по субботам та макрель
Является ко мне,
Отвратную голову мою
Ласкает в тишине,
Серебряным гребнем чешет ее
И моет в морской волне.
Семь королей убил я тут,
Уели той густой,
А ты мне все-таки отец,
Не то бы стал восьмой».
«Болтай, отвратная змея,
Ведь сказка — это ложь!»
«Не ложь. Я буду повторять,
Пока ты не поймешь.
Мне было семь неполных лет,
Когда скончалась мать.
Отец женился на другой,
Зловредней не сыскать.
Меня она превратила в змею,
Что уползла под ель,
А после Мэйзри, сестру мою,
В увертливую макрель.
И по субботам та макрель
Является ко мне,
Отвратную голову мою
Ласкает в тишине,
Серебряным гребнем чешет ее
И моет в морской волне.
Семь королей убил я тут,
У ели той густой,
А ты мне все-таки отец,
Не то бы стал восьмой».
Послал слугу он за женой.
«Скажи мне не тая,
Куда исчез мой милый сын,
Где Мэйзри, дочь моя?»
«Твой сын пажом при короле,
Режет мясо у стола,
И в свите королевы дочь,
Мила и весела».
«Ты лжешь, коварная, ты лжешь!
Лгала ты много недель.
Мой сын теперь — отвратный змей,
Он спрятался под ель.
А леди Мэйзри, дочь моя,
Увертливая макрель».
Она стегнула по змее
Серебряным кнутом.
Глядь — рыцарь встал, хорош, пригож
У ели под кустом.
Тогда она подула в рог,
На берег придя морской.
Все рыбы, только не макрель,
Вверх всплыли над волной.
«Меня ты превратила раз —
Не выйдет теперь в другой!»
Слугу послал он в лес собрать
Боярышник и дрок,
Развел костер на берегу
И эту леди сжег.

ПРИНЦ И ЧУДОВИЩЕ{19}