Они стучат дважды

Глава 9. Жареный цыплёнок из Кентукки

— Это точно нужное нам место?

— Абсолютно. Асмодей именно его написал.

Улыбающийся седовласый мужчина, похожий на товарища Троцкого, игриво взирал на Александру и Андрея со своего плаката, приглашая в мир чревоугодия и грехопадения. И аромат жареной курицы, доносящийся через приоткрытое от летней жары окно, не помогал бороться с возникающими соблазнами. Вечер уже опустился на город сумерками, и неоновая вывеска разрывала собой устанавливающуюся тишину вместе с гулкими хлопками отбывающих на север электричек.

Кафе оказалось пустым и грустно перемигивалось лампочками и экранами автоматов для заказа еды. Кондиционер гулко жужжал, а несколько посетителей расселились по его пространству, как жители России: редко, но метко, — заняв все лучшие места у окна и за столиками с мягкими диванчиками.

— И как мы поймём, кто именно нам нужен? — остановившись посреди небольшого зала и быстро осмотрев помещение, понизил голос Андрей. — Твой этот Асмодей мог бы и оставить более чёткие инструкции. Дамблдор блин. Пойди туда, не знаю куда, Гарри. Найди то, не знаю что, Гарри. Убей древнее чудище, Гарри. Заплати за коммуналку, Гарри. Сдай вышмат на пять, Гарри. Что значит «я гуманитарий»? От этого зависит судьба мира!

— Тихо.

Александра шикнула на Морозова не слишком громко, чтобы об этом узнали сотрудники, работающие на кухне под шум кипящего масла, но достаточно для настороженных взглядом кассиров на выдаче заказов.

Мило, насколько смогла, Александра улыбнулась парню за кассовым аппаратом, жестом показав, что они с Андреем пока думают над заказом, и повернулась к Андрею, поправив воротник куртки. Пальцы с силой вцепились в мягкую ткань, и Звягинцева слегка притянула Морозова к себе.

— Во-первых, я уже говорила тебе не называть имён. Это… — Александра устало вздохнула, — может быть опасно. Во-вторых, ты нам так все…

— Не волнуйся, он ничего не испортит.

Насмешливо-издевательский тон за спиной, так нагло прервавший приготовившуюся к воспитательной тираде Александру, заставил обернуться к себе. Карамельно-каштановые волосы, трёхдневная щетина и журнал по вязанию крючком — развалившийся на красном диванчике человек определенно умел привлечь к себе внимание. Кожаная куртка и три ведра куриных крыльев на столике дополняли образ. Как и ехидная ухмылка, когда мужчина заметил, что Александра смотрит на него.

Пальцы Звягинцевой только сильнее сжали воротник куртки Морозова, и Андрей попытался слабо запротестовать, но Александра шикнула на него снова, не сводя взгляда с ухмыляющегося мужчины за столиком.

— Простите, но некультурно врываться в чужой разговор.

— Некультурно ноги на стол складывать. Как видите — я этого не сделал.

Незнакомец развёл руками, указывая на свои ноги, и хлестнул по воздуху журналом.

— К тому же, это вы ворвались в чужой разговор. А не я.

— Вы ни с кем не говорили, — с нарастающим раздражением процедила Александра.

— Вы не можете этого утверждать.

Пальцы Александры разжались, и Андрей, кажется, затаивший дыхание, наконец грузно выдохнул и оттянул ворот футболки. Скинув рюкзак на пол, Александра громко отодвинула стул, проскрипев ножками по полу, и затем то же самое сделал и Андрей, как рыба открывая и закрывая рот в попытках хоть как-нибудь вклиниться в разговор.

Незнакомец приторно улыбался, но в его улыбке не было ничего приветливого. Наоборот, она напоминала оскал хищника, заметившего свою добычу. И от Александры не ускользнули вспыхнувшие во взгляде огоньки торжествующего безумия, когда мужчина, переложив ногу на ногу, неожиданно хлопнул себя по лбу и охнул.

— Ах да, я же не представился. Как невежливо с моей стороны, — наигранно сокрушился он. — Яков Александрович. И можно на «ты». Так я чувствую себя моложе.

Куда он хотел выглядеть еще моложе Александра не представляла: Яков Александрович — у его родителей определенно было плохое чувство юмора — выглядел ровесником Димы, лет на двадцать пять, но щетина и помятый вид накидывали на него не то чтобы лишние годы, но ощущение бесконечной усталости. Он выглядел помятым, как будто не спал несколько суток, но от этого не менее обаятельным. Александра тут же замотала головой, сбрасывая с кожи липкое чувство внушения, и улыбка на лице Якова тут же сменилась раздражённо поджатыми губами.

Мороз неловко хихикнул.

— Андрей, что-то смешное услышал? — Яков перевёл потемневший взгляд на Морозова, и края журнала хрустнули под хваткой его пальцев.

— Да не. У меня просто в садике был товарищ. — Андрей подавился воздухом от смеха, но звук этот был больше похож на хрюканье. — Так мы его все звали Яша Степаша. Как зайца из «Спокойной ночи».

Александра Звягинцева впервые увидела человека, чьё лицо при всей общей спокойности, каждой своей морщинкой показывало внутреннее раздражение. Тёмная бровь остро изломилась, взгляд карих глаз потемнел еще больше, а под кожей заложили желваки, когда Яков сжал челюсть. Кажется, Александра даже услышала, как заскрипели приправы от крылышек между зубов.

— Андрей, да?

— Ага, — быстро кивнул Морозов.

— Андрей, — Яков опустил ноги на пол, отложил в сторону журнал и, облокотившись о край стола, подался корпусов в сторону стажёра, — а хочешь я покажу тебе фокус из «Гарри Поттера»?

— О-о-о! — Андрей заёрзал на стуле. — Превратите стакан в крысу?

— Нет. Добавлю к твоему образу свиной хвост.

Если бы Яков Александрович мог, он бы отвесил Морозову подзатыльник тем самым журналом про вязание, который уже через мгновение снова оказался у него в руках. Мужчина посмотрел на Александру и уже мягче улыбнулся, не глядя перелистнув несколько страниц.

— Если вдруг кого-то не устаивает «Яков», можете звать меня Жаком. Но не думаю, что это поможет… — его взгляд метнулся на Андрея, — некоторым, находящимся здесь. В крайнем случае — Джеймс. Или Джейми. Если, конечно, у вас нет национальных предрассудков.

— Привет, Джейми. Где твоя Клэр? — снова хрюкнул от смеха Морозов.

— Он у тебя головой слишком часто ударялся? Или его каждый день роняли на кафельный пол по несколько раз?

— Без понятия, — пожала плечами Александра. — Надо у его родителей узнать.

— А тебе… — осторожно поинтересовался Андрей, понизив голос до доверчиво-заговорщицкого тона, — то есть вам плохо не будет?

— От чего? — несколько удивлённо отозвался Джеймс.

— Ну там… три ведра острых крылышек, например.

— А тебе не плохо от неправильного использования падежей? Нет? — снова выгнул бровь Джеймс, даже не пытаясь скрыть сарказм в своём голосе. — Ну вот и я себя хорошо чувствую.

Молчание повисло в кафе писком кассовых аппаратов, негромким переругиванием сотрудников и громким телефонным звонком одного из посетителей. Андрей даже не стал пытать удачу, играя с Джеймсом в гляделки: сразу повернулся к электронному меню над кассами и прищурился, вглядываясь в маленькие цифры. Джеймс поджал губы, всем своим внешним видом показывая крайнюю степень непонимания этой жизни. Александра же пнула валяющийся под ногами рюкзак и ущипнула Андрея в бок. Морозов болезненной ойкнул и повернулся к Александре.

— За что?

— Невежливо поворачиваться к собеседникам спиной. — Схватив одну из салфеток, Александра сложила ее несколько раз, с силой провела ногтем по сгибу, превращая некогда рифлёную поверхность в гладкую и ровную, а затем резким движением разорвала бумажку.

Морозов громко и нервно сглотнул, проследив за движениями пальцев Александры.

— А… — приосанившись, Андрей попытался стащить одно крылышко, но тут же получил по рукам журналом, — а если умереть, то правда попадёшь в Ад?

— Ты где нашла этого мальца, Звягинцева? — съязвил Джеймс.

— Я не говорила, как меня зовут, — нахмурилась Александра, отложив в сторону разорванную салфетку, и скрестила на груди руки.

— А мне и не нужно спрашивать, чтобы это знать. А ты, — Джеймс ткнул пальцем в Морозова, — вряд ли попадёшь в Ад. Ты слишком глуп для этого. Да и там сейчас в принципе пусто.

Андрей возмущённо подавился воздухом и громко кашляну, заставив губы Александры растянуться в ухмылке. Помедлив еще немного, Морозов откинулся на спинку стула, сунул руки в карманы куртки, пытаясь придать себе как можно более беззаботный вид, и выгнул бровь. Он мог бы быть тем самым спортсменом из глупых комедий, в которого влюбляются все девушки школы, если б не поношенная джинсовая куртка вместо куртки леттерман[2] и польские кеды с кривым «Абибас» вместо фирменных с тремя полосками. И почему только Александра раньше не обращала внимания на эти мелочи?

— Александра сказала то же самое, — отстранённо протянул Андрей и тряхнул головой, отчего чёлка снова упала ему на лоб и глаза. — А почему?

— Ну, знаешь, — уголки губ Джеймса нервно дёрнулись, но улыбка не сошла с его лица; только стала более острой и рваной, — люди ходят, донатят в церковь и получают кэшбек в виде индульгенции. Это когда тебе прощают все грехи и так далее и тому подобное. Даже не нужно перед смертью исповедоваться. Удобная вещь. Настоятельно рекомендую. Еще можно оформить месячную подписку в виде свечек, исповедей и воскресных служб. В принципе тоже работает.

— Я знаю, что такое индульгенция. На уроках истории проходили.

— Поздравляю. Возьми из ведра крыло, — Джеймс подтолкнул красно-белую полосатую картонную упаковку к Андрею. — Еще вопросы?

Вопрос, крутящийся у Звягинцевой на языке, не требовал ответа. Александра в принципе не была уверена, что хочет знать правду, что ускользала от неё между пальцем мелким речным песком. Александра чувствовала подвох в происходящем, но не могла найти ни одного разумного объяснения, а потому, набрав в лёгкие побольше воздуха, твёрдо и уверенно отчеканила:

— Кто ты?

Джеймс замер, так и не перелистнув страницу. Он поднял взгляд исподлобья на Александру и хмыкнул.

— А тебе какая разница? Сказал бы, что я вас ждал, но это будет ложью. А вот то, что вы испортили мне чудесный вечер — чистая правда. Поэтому вам лучше либо поскорее сказать, зачем вы пожаловали, либо свалить, пока я еще в настроении с вами разговаривать.

— А с чего ты взял, что мы пришли к тебе? — парировала Александра точно таким же тоном. — Влез в наш разговор и думаешь, что все внимание теперь приковано к твоей персоне?

— Да вы на все кафе сказали, что вас сюда послал Асмодей, — хищно оскалился Джеймс. — Что, рыжий черт, побоялся сам прийти? По глазам вижу, что побоялся. Ладно, говорите, зачем он послал вас ко мне.

Звягинцева едва заметно заёрзала на стуле, прикусила изнутри щеку и отвела взгляд, когда поняла, что Джеймс пытается перехватить все ее внимание на себя. Она хорошо знала этот приём: Стас порой делал то же самое, отвлекал и заставлял Александру забыть все, чем она занималась. Но Вознесенский был знакомым для неё человеком, Джеймс же… нет, не пугал Александру, но заставлял чувствовать себя неуютно. И с каждой секундой, что Звягинцева тянула с ответом, температура вокруг них словно повышалась, кожа начала покрываться мелкой испариной, а дышать становилось все сложнее даже невзирая на жужжащие над ухом кондиционеры.