Бронзовая Жница

11. Как разозлить дракона

При всём всплеске сомнений, что испытывала Эйра из-за случившегося минувшим днём, итоги ей понравились. Морай не стал давать ей никакого формального разрешения на жреческое ремесло; но и не запретил ей делать то, что она станет делать, когда вручил ей подарок.

Подарком была обычная новая лопата. Но ей такой страсть как не хватало. Росистым утром она шагала по Лордским Склепам и несла при себе целый мешок останков.

Этого добра она насобирала в Покое всего за день. Кости валялись под ящиками, в собачьих мисках, в клумбах и почему-то под лестницей. Не все они были неупокоенными; но многие. Они выли и причитали на каждом шагу.

«Не хочу в общую могилу!»

«Закопай отдельно, прошу!»

«А мне нравится в Лордских Склепах, буду лежать как дворянин».

Эйра сопела, таща мешок по мокрой траве, и хмурилась. И бурчала себе под нос:

— Маргот сведёт меня с ума. Я не собираюсь поддаваться на эти милости и нежности доброго господина, как влюблённая шлюха…

«Ты и есть шлюха!»

— Кто это сказал? — гаркнула она и остановилась, тряханув мешок.

«Это не мы! Это не мы!»

«Это со Склепов кто-то каркнул».

— Смотрите у меня. Выкину на полдороге, и пусть об вас псы спотыкаются, — пригрозила Эйра и подошла ближе к розовым кустам. Затем откинула мешок, не слушая бурчания мертвецов над ухом, и продолжила шипеть себе под нос:

— По крайней мере он косвенно позволил мне заниматься тем, что я хочу, хотя я в такой ситуации выгляжу, как дура…

«Точно, дура!»

Она поставила мысок на лопату и грозно осмотрелась меж каменных надгробий.

— Кто бы ты ни был, я тебя найду, раскопаю и добавлю мечам Мора в суп, — заявила она.

Тогда стало тихо. На несколько мгновений. Она вонзила лопату в землю — и вдруг её хлестнуло по лицу веткой тиса. Наотмашь, будто банным веником. В полнейшем утреннем штиле.

Эйра взвилась и крикнула:

— Да кто ты такой?!

Жаворонки примолкли от её вопля. Над могилами залегла осторожная туманная тишина.

Эйра фыркнула и стала копать. Успокаивающий лязг стали о землю выравнивал чувства.

В Покое обитал один или несколько призраков, что имели довольно большую власть над местом. Такое бывало с владельцами старинных домов. Такие призраки ничего не говорили, но швырялись и подставляли незримые подножки. Странные звуки в подвале, испуганный скулёж сторожевых псов и неожиданные пробуждения посреди ночи были делом их рук.

Призраки — а не неупокоенные — были для Эйры отдельной категорией «оставшихся», которую она выделила сама. Неупокоенные искали способ упокоиться, но им не позволяло нечто крайне важное — их посмертное желание, невыполненная просьба или несвершённая клятва. Некоторые желания были, как известно, омерзительно мелочны. Но, если человеку какой-нибудь каприз был до невероятного важен, с этим было ничего не поделать — душа оставалась так же, как и у тех, у кого был на то весомый повод.

Призраки же задерживались, не ища покоя. Они нарочно цеплялись за мирское — и каждый по своей причине. Некоторые служили хранителями старинных мест — такие бывали в фамильных замках или триконхах. Другие следовали за своими живыми потомками и берегли род. А третьи ненавидели мир, отвергали богов и всё на свете и просто желали вредить, пугать и реять вблизи того места, где умерли — или где жили.

Эйра до конца не знала, где проходит тонкая грань меж теми и другими. Но ей это было и неважно. Она не интересовалась судьбами злокозненных призраков — ей и без того хватало тех, кому её помощь была важна и нужна.

Однако иногда эти призраки мешались. Раз ей случалось изгонять такого из борделя в Лонсе, тайком от маман. Та потом ругалась, почему соль рассыпана по полу. Зато с проституток перестали неожиданно сдёргиваться полупрозрачные ткани, а «прогонка» в стакане больше не превращалась в кусок сушёной грязи.

Сопя, Эйра налегала на лопату. Физическая нагрузка помогала отогнать смурные мысли. Она выкопала весьма глубокую яму, чтобы впоследствии кости не выступили на поверхность; и уложила их там вместе с мешком.

— После многих дней забвения лишь ты, Владыка Горя, Покровитель Нищих, Ведающий Забытых, помнишь имя всех этих людей, — заговорила она, опершись о черенок. — Не явятся к тебе рода их, пока не обретут покой их останки. Прими их в объятия сырой земли и распахни пред ними врата царства своего, куда приемлешь ты и богатого и бедного одинаково. Презренный и калечный тобою поставлены в один ряд со знатными и славными, ибо не забываешь ты никого — так не забудь и этих людей, и впиши их имена в свои книги с тысячами страниц чернилами вечными, как вековечное время.

Сразу множество вздохов, похожих на весенний ветер, разлетелось по округе. Они взъерошили тяжёлые волосы Эйры. И зажгли улыбку на её лице.

«Помогая вам, я делаю лучше миру. Я служу во имя добрейшего из богов — милостивого Схаала, презренного, но прощающего».

Она перевела дух и стала закапывать. И тут до её ушей долетел смутно знакомый звук — высокий, похожий на отголосок пения, что переходило в мучительный стон. Музыкальный плач превращался то в птичью трель, то в жабье рокотание, то в легато уличной певицы. Он разнёсся над долиной и заставил Эйру замедлиться.

«Что это может быть?» — подумала она. — «Что-нибудь мёртвое… или живое?»

Пока она трудилась, этот звук повторился ещё раз. Протяжённостью больше минуты, он заворожил её и задержал работу.

«Это точно не вой гьеналов. Кажется, это дракон», — догадалась Эйра. — «Скара редко поёт, и в Брезаре его за шумом почти не слышно. Но здесь…»

Она уже заканчивала с ямой, когда услышала топот копыт у дороги. Маргот гнал своего вороного к драконьему логову. Они невольно встретились взглядами, и лорд лихо завернул коня на кладбище. Тот перемахнул через пару оградок, посбивал могильные люпины и встал перед Эйрой.

— Ты здесь? Со своими схаалитскими штуками? — выдохнул маргот и перебрал натянутые поводья.

Эйра нерешительно кивнула, сторонясь его ретивого жеребца, чтобы не тот отдавил ей ноги.

— Тогда поедешь со мной, — велел Морай и протянул ей руку.

Эйра округлила глаза от удивления. Но она прекрасно помнила, сколько секунд маргот дал на сомнения тому одинокому страннику вдали от Кирабо. Поэтому она немедля взялась за его горячую ладонь. И он втянул её к себе на седло вместе с сумкой.

Тут же он пришпорил коня. Тот с утробным хрюканьем помчал их в предгорья.

Эйра не могла скрыть обуявший её ужас. Она даже не хваталась за плечи Морая, чтобы её не подбрасывало в седле.

«Это не шутка, он везёт меня к своему дракону», — стучало в голове. Она не смела сказать ни слова на протяжении всего пути. Но, когда вверху дороги показался чёрный зев пещеры, её словно пробудили от сна.

— М-маргот, я же… зачем я там? — пролепетала она.

Ответ был прост.

— Ты же хотела быть жрицей, да? Я дам тебе такой шанс. Скара зовёт меня, — рвущимся голосом изрёк Морай. — Если это его последний час, ты будешь там, чтобы помочь ему уйти.

«Все самые странные дни в моей жизни устроены этим человеком».

Эйра потеряла дар речи и даже возразить не смогла. Конь заартачился, и Морай, спешив куртизанку, лихо спрыгнул сам. Он схватил её под локоть и потащил за собой. Его прерывистое дыхание потонуло в спешном топоте сапог.

Пещера поглотила их. Эйра поёжилась от запаха копоти и пыли. Драконий грот был подобен старинному склепу. Он полнился костями — Эйра замерла, когда одна из них хрустнула под ногой.

Из подвижного мрака тут же прозвучал гулкий низкий рокот. В нём угадывалась злость.

— Не любит, когда чужие наступают на его сокровища, — шепнул Морай ей в ухо. И тут же бросил её. Он побежал в темноту навстречу своему лётному супругу. Его сапоги заскрипели и защёлкали по жуткому насту, и этот звук позволил Эйре понять, где именно они вошли — и куда следует деться.

Она отступила в тень и слилась с ней. Глаза чуть привыкли. Стало видно полотнище множества черепов и костей. И тускло блестящего чешуйчатого зверя, что возлежал на этом, будто кот на подушке.

Благоговейный трепет охватил Эйру. Она успела рассмотреть очертания огромных дырявых крыльев, длинную гривастую шею, когтистые лапы и величественную морду.

И тут в её разуме зазвучали стоны и вопли множества мертвецов. Шум стал нарастать, как нежданный шторм. В ушах загудело, и она спешно сунула руку в сумку в поисках своего амулета.

«Убей! Убей его! Убей!» — сливаясь в бесформенный жуткий звук, скандировали голоса. Зазвенело в черепе. Голова закружилась; и Эйра, едва стоя на ногах, полезла рукой глубже за свечи и змееголовник.

«Да где же…» — думала она отчаянно.

Звучный рык стал громче. Громадная тень шевельнулась под сводами грота.

— Тихо! — услышала она шипение маргота. — Не возись, ты его бесишь!

«Меня сейчас убьют либо эти озверевшие души, либо дракон, которого я даже не вижу толком», — подумала Эйра в смятении.

Наконец она нащупала связку ключей на бузинной веточке. Она стиснула их в кулаке — и рёв притих, стал похож на шум далёкого горного ветра в ушах.

Расплывающаяся тьма перед глазами вновь собралась в фигуры. Она видела: дракон положил морду рядом с лапами, и серебряный блик проскользнул по его густой гриве. Частое дыхание едва заметно приподнимало и опускало дугу его шипастой спины. Он словно расползался по куче костей огромным чёрным облаком, теряя остатки жизни на своей постели, как больной.

Это было тяжёлое зрелище. И величественное. Угольно-чёрный Скара возлежал с полуприкрытым рыжим глазом. И маргот, ростом ему до половины плеча, прижимался к его шипастой щеке и лихорадочно гладил тускнеющую чешую. Он шептал ему что-то — то ли на гирре, то ли на сциите — и со щемящей нежностью ловил блеклый взгляд своего любимого чудовища.

Эйра знать не знала, что делать. Отпускать драконьи души она не умела. Да и молиться вслух явно не стоило. Эйра даже дыхание удерживала. И чем тише делалось в пещере, тем темнее будто бы становилось.

Однако голоса мертвецов здесь были настойчивее, чем где-либо. Она всё равно слышала их. Стоило убрать пальцы с железных ключей, как они стали нарастать.

«Проклятая жрица, сделай это!»

«Убей! Убей!»

«Здесь его смерть! Здесь!»

Эйра вновь стиснула их в своей руке. Но ключ громко звякнул о ключ. Плёнка на глазу дракона очистилась и соскользнула в уголок его рыжего ока. Скара тотчас отыскал раздражавшую его незнакомку; его узкий зрачок превратился в тонкую линию.

В былые времена ничто живое не смело приблизиться к этой пещере. А теперь внутри оказался чужак. Вот только сил наказать его уже не было; Скара издал идущий из груди длинный хриплый рокот и чуть оскалил зубы.

Морай обернулся к Эйре. Его глаза блеснули в полумраке.

— Ты его злишь, — протянул маргот. Звучный голос эхом отлетел от стен.

Эйра понимающе кивнула. Она уже занесла ногу, чтобы поспешить прочь, когда Морай повторил:

— Ты же его злишь! Подойди ближе! Наступи на кости.

Схаалитка замерла. Стиснула сумку, словно свой щит. И в страхе уставилась на маргота. Всё в ней застыло, но не от страха смерти; а от мысли о том, что именно Морай всё-таки станет её причиной.