Тупиковая ветвь

Глава 31

Как только безвольное тело Брюса рухнуло в грязь парковки, продолжая судорожно дёргать ногами, Шрам, мыском ботинка, отфутболил голову в сторону. Левая рука продолжала крепко сжимать края пореза на бедре, а лишённая пальцев ладонь правой, шарила по гравию, словно пыталась нащупать свои отрубленные фаланги.

Внезапно погасли фары. В опустившейся тьме хлопнула автомобильная дверь и забухали по утрамбованным камням тяжёлые башмаки, спешащего на подмогу Клеща.

— Назад! — рявкнул сержант, — Вруби свет! Пока эта тварь не уползла под забор!

Звуки повторились в обратном порядке и вспыхнул яркий свет галогеновых фар.

— Я хотел, как лучше, — оправдываясь, сказал посредник, с отвращением разглядывая труп Брюса, — Секретность, типа.

— Медленно соображаешь, — цыкнул Шрам, принуждая заткнуться, — Я пол магазина высадил. Какая тут секретность?

— А что, он действительно мог уползти? — то ли сомневаясь, то ли подкалывая военного, поинтересовался посредник.

Вместо ответа сержант просунул мачете между рукой и бедром ведьмака, рванул, используя клинок как рычаг. Пальцы соскользнули и безвольно шлёпнулись на щебень. Вся внутренняя сторона штанины, от паха до голенища модного полусапожка, из мягкой лощёной кожи, была пропитана вытекшей из раны кровью. Вероятно, тот кто наносил удар, знал, где располагается бедренная артерия и не промахнулся. Вот только в широкой прорехе дорогого материала не оказалось расходящихся краёв резаной раны. Между ворсинок шерстяной ткани зиял ещё розовый рубец свежерегенерированного эпидермиса.

— Очешуеть! — охнул Клещ, — У собаки медленнее заживает. Надо менять поговорку.

— Согласен, — кивнул Шрам, — У гемодов и ведьмаков просто фантастическая регенерация.

— Что делать? — спросил посредник, после секундного замешательства.

— Пакеты есть?

— Должны быть в багажнике, — сообразив, что нужно сержанту, доложил Клещ, — Принести?

— Пока нет. На КПП двое. От стрельбы под топчан забились. Мужика тащи сюда, а баба пусть бежит к настоятельнице с докладом. Какая-то процедура, по факту убийства, охраной наверняка предусмотрена?

— Не в курсе, — пожал плечами посредник и направился к калитке.

— Ты решальщик, вот и разрули ситуацию, — крикнул вдогонку Шрам.

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем Клещ вернулся. Перед собой он гнал субтильного мужичка в униформе частного охранника. Сторож чего-то лепетал, возражая против требований решалы, но тот отвечал пинком под зад на каждую реплику.

— Еле достал из-под шконки. Забился от страха, как крыса в нору.

— Молодец, — похвалил сержант, — Тело в мешок и на верхний багажник. Голову отдельно. Не вздумай вместе засовывать!

— Чё, думаешь прирастёт? Он же коченеть начал.

— Артём! — прикрикнул Шрам, — Ты ещё не понял, с кем имеешь дело? По новой всё объяснять?

— Да понял я, понял, — приходя в себя и успокаиваясь, заверил Клещ, — Голову на кенгурятник скотчем примотаю. Как узнал-то, что на КПП двое?

— Сквозь занавески вижу, — отшутился сержант, кивнув на окно будки, — С бабой что? Разрулил?

— Отправил к настоятельнице, но не уверен, что она сможет что-то внятно сообщить. Там воздушка до молельного дома прокинута, так что сам позвонил. Объяснил матушке, за общий расклад. Мы действуем по личному распоряжению главы администрации, а коли она вздумает препятствовать ликвидации чернокнижника, то быстро перейдёт в разряд пособников и будет задержана до выяснения обстоятельств. Матрёна, баба умная, мигом смекнула, чью сторону выгодно выбрать и сейчас поднимает местную охрану.

— Ребята толковые?

— Сброд! — зло сплюнул Клещ, прикуривая, — Те, кто в слободе не пригодились. На этого погляди!

Посредник схватил за шиворот испуганного сторожа и, с силой, тряхнул. Звякнули ключи, пристёгнутые карабином к шпёвке, а сами штаны внезапно поехали вниз.

— Застегни ширинку, горе луковое! Дебилы, одним словом.

— Ладно, — принял решение Шрам, — Приберитесь тут, а я пойду гляну. Боюсь, эти недотёпы ещё какую-нибудь глупость совершат.

— Думаешь, Трепло мёртв?

— Уверен. И его подельники тоже.

— Херово, — заключил Клещ.

Внутри коммуны начиналась суматоха. В бытовках вспыхивал свет, наиболее смелые выходили на крылечки и, подсвечивая дорогу фонарями, расспрашивали друг друга о причине ночной стрельбы. Захлопали двери барака, где располагались местные службы, замелькали контуры суетящихся людей, бессмысленно бегающих из стороны в сторону.

С низенькой крыши молельного дома ударили лучи двух прожекторов, осветив площадь перед эстрадой. Среди кучи разбросанных, будто от взрывной волны, скамеек, валялись тела трёх подельников. Кто из них Трепло, сержант сразу узнал. Остальных никогда прежде не видел.

Мачете, чтобы не шокировать местных прихожанок и их гостей, сложил, словно перочинный нож, предварительно вытерев насухо лезвие найденным в сторожке полотенцем. Задаваться вопросом, как так получилось, что клинок послушно согнулся, поместившись в уменьшившуюся на глазах рукоять, Шрам не стал. В последние дни он твёрдо усвоил, что некоторые вещи и события нужно принимать по умолчанию и не мучиться в попытках найти объяснение.

Поймав за локоть одного из, пробегавших мимо, суетологов, Шрам спросил:

— Что случилось?

— Понятия не имею! Говорят, охотники остатки стаи мутантов на нас выгнали, а когда те в забор упёрлись, перестреляли. Надо костёр готовить, чтобы тела сжечь!

— А бежишь куда?

— Так если костёр, то дрова под навесом, возле котельной! А у меня там четверть самогона заныкана. Перепрятать надо!

Шрам понял бесперспективность общения и отпустил бутлегера.

Возле трупов трёх подельников, вознамерившихся взять ведьмака на банальный гоп-стоп, задерживаться не стал. Увиденное, частично раскрывало картину произошедшего. Хотя кое-какие детали оставались непонятными. Трепло элементарно сломали шею, а вот почему у него всё лицо и одежда покрыты кровью, загадка. Подельников просто использовали в качестве биты. Брюс стремился сосредоточиться на регенерации и особо не мудрил со способом убийства. Схватил того, что покрупней за ногу и отбивался им от наседавшего крепыша в балаклаве. Поэтому и скамейки разбросаны полукругом. Об них Брюс и размозжил головы обоим. Странно, что у верного пса Мирского не было при себе оружия. Или было? Возможно, он просто оставил его в машине, чтобы не нервировать настоятельницу. Теперь уже не спросишь.

Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, направился к вагончику Насти. Застал девушку в каком-то тихом ужасе, сидящую за обеденным столом и беспрестанно капающую валерьянку из пузырька в стакан с бурой жидкостью. Судя по запаху, там налита крепкая настойка из запасов обители. Плохое сочетание.

Шрам отнял валерьянку, вылил в раковину самогон, и, внимательно посмотрев в безумные глаза, потерявшей всю привлекательность Насти. Чтобы вывести девушку из ступора, схватил двумя пальцами, большим и указательным, за впадину над верхней губой и резко сдавив, потянул на себя. Мутная плёнка беспамятства мгновенно схлынула с глаз. Блеснул огонёк злости и ненависти к тому, кто сотворил такое.

— А-а-а! Сука! Больно! — вышли из ступора голосовые связки и Настя, схватив со стола вилку, попыталась ткнуть ею в глаз Шрама.

Сержант увернулся и отпустил кожу надгубья.

— Очухалась? Узнаёшь меня? Трепло с дружками, у тебя столовались?

То ли подавляя желание расправиться с обидчиком, то ли размышляя, на какой из трёх вопросов отвечать в первую очередь, Настя обтёрла лицо салфеткой, поправила волосы и принялась быстро повязывать косынку.

— Ну! — рявкнул Шрам, теряя терпение.

— Два дня назад ты приезжал с Ильёй, — наконец определилась с последовательностью девушка, — Марика я раньше знала, они иногда приезжали вдвоём в гости.

— Что сказал Марик?

— Сказал, что нужно развести одного жирного лоха, который приезжает укрепиться верой в могущество последнего завета. Говорил, что он двуличная мразь и желает захватить нашу реликвию.

Что за реликвия хранилась в молельном доме, сержант уточнять не стал. Только прикрикнул:

— Дальше!

— Пообедали. Ребята окорок привезли, целую ногу, колбасы и зелени всякой на салат. Я картохи пожарила. Выпили… Они. Нам только глоточек после благословения положено. Потом послушали скитальца из Бутовского монастыря по радио. А когда стемнело, пошли в молельный дом на презентацию нового храма, что на реке Железнице, возле Карьерного озера строится. Этот Брюс её и проводил. Соблазнял, будто место красивое и уединённое. Дескать, никто молитвы отправлять Карне, нашей покровительнице, не помешает. Ещё говорил, что там много зайцев, а в озере рыбы. Настоятельница повелела с завтрашнего дня молится берегине Доле, за дарованный участок под храм.

— Ближе к делу, — подгонял Шрам, понимая, что Настя до утра может восхвалять своих богов.

— Марик сказал, что именно при переезде в храм Брюс собирается похитить реликвию. Уже банду под это подписал и нужно наехать на него именно сегодня. Приказал подельникам следить за меценатом, а мне быть рядом, чтобы отвлечь его, если потребуется. В общем, сидим мы на лавочке и тут Шняга прибегает, он самый шустрый, и шепчет, мол, идёт. Марик меня под руку и тащит навстречу. Когда поравнялись…

Настя запнулась, закашлялась и попросила:

— В горле пересохло. Достань из ледника попить. Там баклажка пива осталась.

Сержант наполнил стакан, предварительно ополоснув от остатков валерьянки, и протянул хозяйке.

— Дальше я сама не поняла. У Марика оказался нож. Широкий, как у мясника нашего. Он хотел в грудь воткнуть, но Брюс смахнул руку, и Марик ему по ноге резанул. Тот нож выбил, а Марика схватил за ворот и к себе притянул. Я обмерла сначала, а, когда Марик ему в горло зубами вцепился, побежала домой. Больше ничего не видела. Потом ты пришёл.

— Матрёна обещала, что всех троих похоронят на местном кладбище, с соблюдением необходимых ритуалов, — сообщил Шрам, разглядывая голову, прикрученную скотчем к кенгурятнику, — Инфекции нет, поэтому просто закопают.

После, вкратце, обрисовал произошедшее в коммуне.

— А последствий не будет? — поколебавшись, спросил Клещ.

— Каких? Рацию я испортил, связаться с Мирским никто не сможет, даже если захочет.

— Я про Трепло. Не оживёт? Он же крови ведьмака напился перед смертью.

— Вроде не должен, — пожал плечами сержант, — Я о подобном ни разу не слышал.

— А вдруг?! — не унимался решальщик.

— Не до того сейчас, — отмахнулся Шрам, — Последний отчёт пошёл. К обеду Мирский должен умереть или сдохнем мы. Погнали!

На обратном пути Клещ сосредоточенно молчал и крутил баранку. Даже антикварную магнитолу, которой так гордился, не стал включать. Видимо, мешала думать.

О чём тот размышлял, Шрама меньше всего интересовало. Он уже определил круг первоочередных задач и терпеливо ждал, когда сможет приступить к их реализации. Вынужденная пауза его не беспокоила. Спешка нужна при поносе, а в любом другом случае только вредит.

Через полтора часа из рации донёсся треск и шипение, свидетельствующие, что они в зоне ЧОПовской радиоточки и могут не только принимать сигнал, но и отправлять. Клещ, не отрываясь от дороги, нажал тангенту: