Песни Шираза

Золотые сапожки куплю — пригодится.
Не пойдут ли в посланники рыба иль птица?
Если да, то отправлю я их за тобой,
О красотка, когда соизволишь явиться?

* * *

Красавица, забыла ты о боге,
Совсем, видать, ушла с моей дороги,
Ты держишь пса. Откуда знать ему,
Свой или посторонний на пороге?

* * *

Твои пальцы сродни сердоликам, алмазам сродни,
То ли сладкие, то ли соленые — губы твои,
Дай к рубиновым этим губам прикоснуться губами,
Неужели их черви источат, съедят муравьи?

* * *

Словно два голубка на балконе, мы жили на свете,
Пили влагу, клевали зерно, беззаботны, как дети.
Всемогущий Аллах! Накажи тех, кто ставит силки,
Голубок мой в далекой степи угодил в чьи-то сети.

* * *

Позапрошлую ночь я, как водится, спал,
Снилось мне, что владыкою мира я стал,
Снилось мне: твои губы нашел я губами,
А проснулся — все губы себе искусал.

* * *

Мне надо бы ночь и луну, что еще?
Красавицу надо жену, что еще?
На нежную, в родинках, грудь мне прилечь бы,
Прилягу — и тут же усну, что еще?

* * *

Сына муллы мне в друзья, чтоб он был грамотей,
Книгу любви, чтобы мог прочитать без затей,
А как помру я, как в землю останки зароют,
Чтоб он с молитвой стоял над могилой моей.

* * *

По ущельям пойду я, по гребням высот,
Ткань возьму, пусть подруга рубаху сошьет,
Ну а если откажется шить мне рубаху,
Запалю-ка огонь, пусть весь мир он сожжет.

* * *

Взгляни, подруга, полночь настает,
На ветке соловей хмельной поет,
Он тайну сердца поверяет розе,
Никто их и водой не разольет.

* * *

На высокой горе плач и стоны, похоже,
Как, скажи, без тебя я возлягу на ложе?
Если буду лежать на пуху и шелках,
Все равно стану плакать и сетовать тоже.

* * *

Ты уехал далеко, уехал в чужие края,
В растревоженный улей душа превратилась моя,
В растревоженный улей душа превратилась. Что делать?
Ты хотел, чтоб была погребенною заживо я.

* * *

Вечно зелен твой сад, в нем листва пожелтеет едва ль,
Как стеклом, ты изрезал мне сердце, неужто не жаль?
О друзья, о родные мои, берегите друг друга:
Ангел смерти — булыжник, а жизнь человека — хрусталь.

* * *

О черный бактриан, хвала твоим горбам,
На них воздвигнуть я готов хоть целый храм,
А если к вечеру придем к моей любимой,
Злаченый бубенец тебе в награду дам.

* * *

Мой свет, есть у тебя отец и мать? Иль нет?
А братец старший есть? — хочу я знать. — Иль нет?
Ты сладкий поцелуй дала мне на балконе,
Об этом будешь ли ты вспоминать? Иль нет?

* * *

Девчонка, тьма юнцов тебе бежит вослед,
Все влюблены в тебя, тобой пленен весь свет,
Как яхонты твои уста, а брови — змейки,
Твой лик сама краса, и вся ты самоцвет.

* * *

Если боль моя останется со мной,
Я боюсь, что жизнь расстанется со мной,
Если боль мою поведаю утесам,
Бехистунская скала[30] подымет вой.

* * *

Покуда живем, дорогая, мы можем вполне
Быть вроде светильника и мотылька на огне,
Один из нас будет подобен Мусе[31] в час намаза,
Второй же — совсем как метельщик в дрянной чайхане.

* * *

Сидеть бы рядом, взять бумагу в руки,
Калам бы взять, писать бы без докуки.
Калам сломался, вихрь унес листок,
Неужто мы дошли до строк разлуки!

* * *

Снег лежит на горе, над обрывом, на самом краю,
За страданья любимой кровавые слезы пролью,
Я совсем как старик, непослушны мне руки и ноги,
Так разлука состарила тело и душу мою.

* * *

В степи, слыхать, уже весна давно,
Как от тюльпанов, от крови красно,
Скажите матери моей родимой:
Сарбаз[32] один, а недругов полно.

* * *

Глаза любимой — звезды среди тьмы,
Как будто закупила воз сурьмы,
Две жизни получу я от Аллаха,
Коль свидимся с ней в сновиденье мы.

* * *

От женщины всегда измены ждем,
Коварства тьма в созданье неземном,
Она нам спутница на полдороги,
А так всю жизнь идет своим путем.

* * *

Мусульмане, я вспомнил отчизну свою,
Кто же вспомнил меня в том счастливом краю?
Кто б ни вспомнил меня, брат ли, старый родитель,
Будь он счастлив, ему я хвалу воздаю.

* * *

Удивительное свойство у людей:
Тех, кто отбыл, забывают поскорей.
Кто уехал на чужбину, тот — как умер,
А помрет — хоть в поле прах его развей.

* * *

Груз — верблюду, мне — боль продохнуть не дает,
Стонем оба, шагая вперед и вперед,
Стонет он, потому что замучен поклажей,
Мне ж до милой брести не один переход.

* * *

Если в доме вдова, значит, в страхе семья,
Жалит злюка, что твой скорпион и змея,
Жаришь кур ей, барашка, печешь баклажаны,
Все мертвец на уме: что, мол, ваши мужья!

* * *

Был я молод. Где юность? Промчалась она,
Был в чести я, и эти прошли времена,
Было время, с тобой мы друг друга любили,
Но промчалась и эта пора, как весна.

* * *

До Кермана я сделал поля сплошь тюльпанной поляной,
Спрятал сочное яблоко я на дороге тюльпанной,
Если мимо пройдешь, слушай, яблоко это не тронь,
Я на кожице ножиком вырезал имя желанной.

* * *

Шел я как-то в лесу, о небесная сила!
Двух девиц у дорожного встретил развила,
Ту, что спереди шла, захотел я обнять,
Та, что сзади, сама мне на плечи вскочила.

* * *

Ты теперь, моя пери, в другой стороне,
Ты ушла, я горю, словно чурка, в огне,
Ты мне алую розу дала на прощанье,
Ты исчезла, а роза, как память, при мне.

* * *

Дорогая моя, дорогая, совсем я зачах,
Погляди мне в глаза, ведь они утопают в слезах,
Если ты, дорогая моя, не придешь к изголовью,
Мне с постели злосчастной не встать, в том свидетель Аллах.

* * *

Нужна мне только ты, а так подруг полно,
Лишь роза мне нужна, шипов вокруг полно,
Лишь роза мне нужна и тень ее куста,
А от забора тень найти не мудрено.

* * *

— Долог путь, хром ишак, мрак темней и темней,
В этих вьюках стекло, так боюсь я камней!..
— Почему о своих ты заботишься стеклах,
А тяжелые камни швыряешь в людей?

* * *

Мне на голову змей свалился, но каков! —
Не просто змей, как змей, а в тысячу голов.
Весь, весь искусан я, и только ты, родная,
Противоядье дашь от чертовых зубов.

* * *

Ты не пей из ключа известкового, мерзость — вода,
Не женись на такой, что глядит и туда и сюда,
Можешь целых сто лет сторожить у ее изголовья,
Труд напрасный, она тебе будет неверной всегда.

* * *

— О высокая, о сладкоустая, ты из Кермана,
Что возьмешь ты за два поцелуя, скажи без обмана?
— Стоит мой поцелуй, сколько весь Самарканд с Бухарой,
Вот цена поцелуя, а ты что решил: полтумана?[33]

* * *

Мой друг пасет овец, ах, как мы далеки,
Пойду я вслед за ним за горы и пески,
Как бешеный верблюд, он по степи блуждает,
А я теперь в тоске, и сердце — на куски.

* * *

Ты ушел на три дня, скоро тридцать пройдет,
Ты зимой уходил, а теперь Новый год,
Ты сказал, что придешь на исходе недели,
Сам возьми посчитай, ведь не сходится счет.

* * *

О братец мой, судьба неблагосклонна,
В ее установлениях нет закона,
Голубки, куропатки — у других,
А мне досталась старая ворона.

* * *

На крыше ты стоишь, внизу — я, как всегда,
Ты знатен и богат, а мой удел — нужда,
Ты — стройный кипарис, краса и гордость сада,
А я у ног твоих — текущая вода.

* * *

Я печалюсь о доме родном, об отце,
На чужбине живу я, тоска на лице,
Ничего нет хорошего здесь, на чужбине:
Поначалу любовь, но неверность в конце.

* * *

Не вижу я милой моей вот уж сколько недель,
Быть может, она превратилась в степную газель?
Всю степь я, все земли прошел... Может быть, она в море,
Ныряет, как рыбка, подальше от наших земель?

* * *

Тяжело мне, так сердце сдавила чужбина,
Цепь на шею накинула злая судьбина,
О Аллах, будь любезен, сними эту цепь,
Ведь чужбина меня засосет, как трясина.

* * *

Сердце мое не считает союз наш зазорным,
Хочет оно, чтоб мы были подобны двум зернам,
Чтобы мы зернами были в гранате одном,
Розою и соловьем, этой розе покорным.

* * *

Не говори другим: «Люблю», любимая моя,
А если скажешь, пусть тебя язвит в язык змея,
Совсем ослепни и сиди незрячей под забором,
Коль станет кто-нибудь другой тебе милей, чем я.

* * *

Пусть будет на моем пути колючих сто ветвей,
Сто скорпионов и фаланг, сто ядовитых змей,
Пусть будет тысяча преград, сто стражей с батогами,
Я засветло еще дойду к возлюбленной моей.

* * *

С неба смотрит на землю ночная звезда,
Не печалься, мой брат, мир таков, как всегда,
Не печалься, мой брат, богу будь благодарен
За рассветы, закаты, жару, холода.

* * *

С легким сердцем я шел из Кермана в Шираз,
Шел в Шираз — я пылал, возвращаюсь — погас.
Пусть горит весь Шираз, шел туда я с любимой,
Одиноким, увы, возвращаюсь сейчас.

* * *

Ты по улице этой прошла, ну зачем?
Сердце горечью вновь обожгла, ну зачем?
Ты опять обнажила старинную рану,
А она ведь почти зажила. Ну зачем?

* * *

Этой ночью уйду я в безлунную тьму,
Пожелтел я с тоски, собери мне суму,
Ничего ты не можешь мне дать на дорогу?
Что же, запах твой нежный с собою возьму.

* * *

Уста я твои узнаю и за тыщу шагов,
Уста твои манят меня, словно сладость плодов,
Уста твои — это Кааба,[34] а сам я паломник
И за ночь сто раз приложиться к святыне готов.

* * *

Сидит бок о бок, повернула лик:
Целуй, мол, а иначе шум и крик.
Раз поцелую — мало, два — ей мало,
Не даст мне передышки ни на миг.

* * *

Я стадо коз пригнал издалека,
Марьям явилась посреди лужка
И говорит: «Послушай, в сердце жажда,
Дай поцелуй мне вместо молока».

* * *

Пусть умрет тот, чью боль не утешит подруга,
Кто на ложе страдает один от недуга,
Боже, тот пусть умрет, чья подруга в тоске,
А ему самому не приходится туго.

* * *

Коль я в тягость тебе и немил, ухожу,
Коль тебе я хоть раз нагрубил, ухожу,
Оставайся в дому со своими родными,
Я останусь бездомным, как был, — ухожу.

* * *

Ай, стройная, всех ты на свете стройней,
Не мучай, о сладость моя, пожалей,
Ведь так ты меня и до смерти замучишь,
Раскаешься ты после смерти моей.

* * *

Хусейн сказал: букетом роз был я,
Привязан к дорогой всерьез был я,
О клятвы женщин! Так и не пришла,
Когда больной, один, как пес, был я.

* * *

Я у дома любимой томился снаружи,
До рассвета дрожал в переулке от стужи,
Не явилась неверная. Брошу ее!
А не брошу — пусть стану язычника хуже.

* * *

Сердце жаждет, чтоб шахской охраны сардаром я стал,
Чтоб колодезным воротом рядом с чинаром я стал,
Ведь неплохо, чтоб новым колодезным воротом был я,
Чтоб луной верховодить подобно Стожарам я стал.

* * *