Царичина

ГЛАВА IV

Тот, кто сказал, что утро добрым не бывает, ошибся. Иной раз бывает. Во всяком случае именно это утро оказалось совсем неплохим, да и день выдался на редкость удачным, хоть и хлопотным.

Встав, одевшись, умывшись и хорошо позавтракав (на столе присутствовал даже мед с пасеки дяди Тодора), мы послали Николу в деревню за уже знакомыми нам парнями. Признаться, я наивно ожидал, что мы чинно и мирно будем их дожидаться, но у моего боевого товарища были другие планы. Первушин велел Димитру подготовиться к будущей экспедиции за кладом башибузуков, подробно проинструктировав, что именно с собой брать, и ждать наших друзей и нас. На мой недоуменный взгляд он лишь многозначительно подмигнул, а потом, взяв меня за рукав, потянул во двор.

Свои намерения Владимир объяснил мне только тогда, когда мы отошли подальше от дома, где нас никто не мог услышать.

— Время у нас еще есть, клад никуда не убежит, а переходник проверить надо. Чем черт ни шутит, а вдруг получится?

— Ты думаешь, он заработает?

— Не знаю, но проверить надо. — тоном, не терпящим возражений, ответил Первушин. И мы пошли.

До места мы добрались быстро, но точку перехода пришлось немного поискать. На первый взгляд, все выглядело как прежде, однако присмотревшись, мой друг хмыкнул:

— Тебе не кажется, что тут что-то не так?

— Что именно?

— Цвет. — Первушин указал на часть скалы, расположенную внутри небольшой пещерки. Я присмотрелся, подошел вплотную, потрогал скалу рукой и констатировал:

— Х-м, в самом деле, цвет какой-то не такой, да и поверхность слишком гладкая для естественной скалы. Слушай, а может ваши уже пробили портал, то есть проход и в этот мир?

— Это вряд ли. — задумчиво потрогав щетинистый подбородок возразил Владимир — Мне наши научники говорили, что согласно теории профессора Волкова из одного мира можно проникнуть в один, максимум в два параллельных, а мы как раз в два уже вышли.

— «Но правил нет без исключений», как сказал Пушкин. Кстати, про профессора Волкова ты мне не рассказывал. Что за теория у него такая? — рассеянно поглаживая рукой странную каменную поверхность, ответил я.

— Позже расскажу, когда время будет. Давай действовать. — прервал наш диалог Первушин, отодвинув меня в сторону и принявшись что-то искать. Однако его поиски явно не увенчались успехом и он, выругавшись по-французски, отошел на шаг назад, буравя гладкий камень злым взглядом.

Мы даже пытались нажимать на непонятную плиту в разных местах, но никакого результата, естественно не добились. По всей видимости, нужно было что-то другое. И тут мне в голову пришла идея воспользоваться электрошокером. Вначале ничего не происходило, но затем плита отошла в сторону и за ней обнаружилось какое-то голубоватое сияние. Мы, не решаясь сделать и шага, во все глаза уставились в недра открывшейся пещерки, полускрытые этим сиянием. Вдруг Владимир поднял с земли камень и метнул его внутрь пещерки. К нашему удивлению, пролетев не более полуметра, камень отскочил, словно ударившись о невидимую стену. Мой друг лишь хмыкнул, отошел в сторону, подобрал сухую ветку и осторожно сунул ее в «синий туман». Ветка уткнулась в незримое препятствие.

— Ну и как это понимать? — раздраженно пробурчал Первушин.

Известное время мы стояли у переходника, не зная, что предпринять и вглядываясь в его полускрытые от наших взглядов недра. И вдруг…

— Ты что-нибудь видел?! — воскликнул я, заметив в глубине две едва различимые фигуры. — Там, вроде, кто-то есть.

— Да, кажется. — Владимир очень внимательно вглядывался в полумрак, прикрытый таинственным сиянием. Но долго любоваться размытой «картинкой» нам не дали — вход закрылся.

— М-да, приехали… — лицо моего друга стало мрачнее тучи, да и мне стало не по себе. Не знаю, как долго мы стояли подобно безмолвным статуям у злополучного портала, но, первым выйдя из оцепенения, мой боевой товарищ, тряхнув головой и саркастически усмехнувшись, констатировал:

— Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Теперь мы хотя бы знаем, что эта штука работает. Правда из рук вон плохо, но работает. Хоть что-то… Завтра попробуем еще раз. Если будет возможность. Пойдем, а то нас, наверное, заждались уже.

И мы молча отправились на мельницу.

Ребята уже ждали нас в полной боевой готовности и явно просто сгорали от нетерпения. А я, помявшись, дернул Первушина в сторону и прошептал:

— Слушай, Володь, я бы, конечно, с вами съездил, да только в седле сижу как собака на заборе. Может, телегу взять? Так и трофеи везти удобнее…

Мой товарищ выслушал меня и вынес вердикт:

— Нет, телегу не берем — лишняя обуза, только сковывать нас будет, да и разбойнички чай не госбанк ограбили — на конях их добычу увезем. Только переметные сумы захватим. А ты оставайся тут за старшего с дядей Тодором и с Николкой, жди нас и смотри в оба.

Проводив наш «летучий отряд», я оставил Николу наблюдать, объяснив раздосадованному парню, что стоять на посту ничуть не менее важно, чем захватывать бандитскую добычу, а сам снова отправился к месту перехода между мирами.

На этот раз я даже не стал использовать уже частично разряженный электрошокер, а просто потоптавшись несколько минут у злополучного переходника, вернулся обратно.

Чтобы чем-то себя занять, я сперва сменил на посту Николу, а когда вновь подошла его очередь караулить, засучив рукава, принялся помогать мельнику ремонтировать дверь в сараюшку, поврежденную в результате произошедших событий. За этим увлекательным занятием нас и застали вернувшиеся Первушин и парни. Кстати, младший сын дяди Тодора вовремя их заметил и радостно известил нас о возвращении отряда.

Поход за добычей башибузуков прошел весьма удачно, если не считать одного мелкого, в сущности, происшествия. На обратном пути наш «летучий отряд» попал под обстрел. Правда, выстрел был всего один и сделал его паренек, ехавший с ограбленным бандитами обозом и каким-то чудом сумевший сбежать. Юноше повезло, он ехал на последней из телег и слез с нее, чтобы поразмять ноги и пройтись пешком незадолго до поворота, за которым маленький караван и подстерегали башибузуки, услышал выстрелы и сиганул в ближайшую рощицу, да там и спрятался. А вот купец, у которого он служил приказчиком, убежать не успел. Теперь Фотю, так звали молодого человека, не знал, что ему делать и куда податься — сирота, без связей и покровителей, едва сумев пробиться из мальчика на побегушках в приказчики пусть и небогатого, но крепко стоявшего на ногах купца опять должен был начинать все сначала. Выслушав трогательную историю паренька, я только вздохнул и головой покачал, а Первушин достал из своего многокарманного жилета репортерский блокнот, карандаш и попросил Фотю написать свои имя, фамилию, год рождения и возраст. Сперва я удивился: что за проверка? Не похоже на то, чтобы юноша врал, да и с чего бы? Но позже до меня дошло: Владимир свет Николаевич желал не только проверить грамотность бывшего приказчика, но и узнать год, в который мы попали в этом мире. А хитер товарищ безопасник!

— Ну и каковы результаты экспресс-допроса, пардон, экспресс-опроса? — хитро улыбнувшись спросил я, когда мы ненадолго отошли в сторону и остались наедине.

— Шутить изволите, милостивый государь? — в тон мне ответил Первушин, а затем продолжил уже серьезным тоном — В общем и целом, то, чего мы и ожидали, год немного другой, но это логично — все ж параллельный мир.

— И какой же у нас сейчас год?

— Тысяча восемьсот сорок первый. — четко ответил мой товарищ.

— Хм, интересно. Так, что у нас в это время было? Кажется, Лондонская конвенция о черноморских проливах…

— О режиме черноморских проливов.

— Точно, хотя нам-то какая разница.

— Как знать, как знать… — в задумчивости произнес Первушин и тут же отправился к нашему «летучему отряду», окликнутый кем-то из парней.

Разобрав трофеи (среди которых, кроме золотых, серебряных и медных монет, отрезов какой-то ткани, конской упряжи, оказались пистоли, три мушкета и даже два бочонка — один с порохом, другой с вином), мы принялись их распределять, стараясь никого не обидеть. Большую часть решено было оставить у дяди Тодора в качестве казны и арсенала нашего «Тайного революционного комитета», как, по моему предложению, решено было назвать наш небольшой, но дружный коллектив. Мы даже эмблему придумали: православный крест сверху, под ним скрещенные пистоль и кинжал, а внизу — буквы ТРК. А изобразил ее спасенный нами Фотю — у парня оказались отличные способности к рисованию. Тут же были распределены и должности: Первушин единогласно был избран командиром или, по-местному, воеводой, ваш покорный слуга — заместителем, дядя Тодор, как человек грамотный, серьезный и домовитый стал казначеем, Фотю — писарем, а парни — четниками (или, говоря проще, бойцами). Импровизированную оружейную комнату оборудовали во временно занимаемом нами с Владимиром помещении. По такому случаю мельник даже принес чудовищного вида висячий замок с парой ключей, напоминавших золотой ключик из одноименной сказки. Покончив с организационно-хозяйственой частью, мы всей компанией организовали что-то вроде позднего обеда или раннего ужина прямо на берегу речки, так как в доме для такого количества народа стало уже тесно.

Утолив голод и жажду (кстати, к бочонку с вином Первушин запретил даже притрагиваться), мы отпустили наших новоиспеченных четников по домам, приказав им утром прибыть на мельницу во всеоружии. Как только топот лошадиных копыт стих, Владимир предложил мне немного пройтись и кое-что обсудить.

— В общем так, товарищ заместитель командира, — начал Первушин, едва мы отошли от дома и мельницы на расстояние достаточное, чтобы нас не слышали, — по всей вероятности, нам здесь долго еще куковать, так что слушай диспозицию. С одними разбойниками мы справились, но насчет других у меня возникают основательные сомнения, да и местные власти нас в покое не оставят.

— Ну, пока они о нас не знают, значит, можно жить спокойно, а потом видно будет.

— Вот именно, что пока. — нахмурился Владимир — А когда узнают, устроят нам веселую жизнь — пришлют отряд регулярных войск и ликвидируют, мы и глазом моргнуть не успеем. Это тебе не с мелкими шайками воевать, тут все будет серьезно. — и, помолчав немного, сказал — Хозяев наших жалко и парней, пропадут ни за грош.

— Да ладно, что-нибудь придумаем.

— У тебя есть идея? — мой боевой товарищ очень внимательно посмотрел мне в глаза.

— Пока нет, но если парни не проболтаются, то можно затаиться, выиграть время, а там видно будет.

На этот раз Первушин ничего не сказал и мы замолчали.

Так ничего и не решив, мы вернулись на мельницу, умылись у колодца и поднялись в комнату, превращенную в импровизированный арсенал.

Уже устроившись на набитом соломой тюфяке, я спросил:

— Товарищ командир, какие у нас планы на завтра?

— Экспроприация экспроприаторов. — загадочно ответил мне Владимир.

— Поясни.

— Богатея местного проведаем.

— Это какого? — не понял я.

— Стояна, который башибузуков на дядю Тодора натравил. Этот гад наверняка уже узнал о разгроме бандитов и будет принимать меры. Наймет еще кого-нибудь. Так что пока мы с ним не покончим, спокойной жизни у нас не будет.