Царичина

ГЛАВА VI

Для проникновения в мир Болгарии XIX века я воспользовался одним электрошокером (хотя на всякий случай прихватил и второй). Как ни странно, но на этот раз все прошло гладко. Вот только передвигаться до мельницы оказалось непросто по причине очень увесистого и неудобного груза, а также холода — погода стояла отнюдь не летняя, поздняя осень во всей красе. Ну как я мог забыть про разницу во времени! Хорошо, что у мельницы меня встретил и помог донести оружие Румен, по счастливому совпадению находившийся в секрете, так как воевода Вылчан проводил очередное занятие с нашими парнями. Между прочим, как я выяснил позже, выставлять секреты его научил Первушин. Первым делом я, избавившись от своей ноши, устроился у растопленного очага, пытаясь согреться, а затем попросил у Румена, с нескрываемым интересом рассматривавшего необычное оружие, теплую одежду.

Сказать, что меня встретили с радостью, значит не сказать ничего. Поздоровавшись с Вылчаном и нашими четниками (здесь оказались все, да еще младший брат Христо — Георгий), я поинтересовался, какой сейчас день и месяц. Оказалось, что здесь уже начало ноября, то есть время в этом мире течет действительно в четыре раза быстрее (или у нас в четыре раза медленнее?). Но долго думать над этим вопросом я не стал, так как просто не до этого было — на меня обрушился целый ворох новостей. Во-первых, дядя Тодор с младшим сыном Николой (старший остался на мельнице), Фотю, Колю, Герганой и Христо, женившемся на ней буквально за два дня до моего прибытия, перебрались в дом чорбаджии Стояна. Во-вторых, Вылчан и Румяна — сестра Бориса — успели пожениться и осваивались в доме дяди Тодора, уже окончательно превратившемся в тайную базу четы. Там же поселился и шурин нашего воеводы. В-третьих, местный бей, как и предполагал Первушин, отнюдь не опечалился по поводу смерти чорбаджии, только языком поцокал и произнес «Иншалла!». В придуманную нами и рассказанную местными версию его убийства разбойниками (которых будто бы в свою очередь истребили местные крестьяне), подкрепленную щедрыми подношениями, включавшими часть наших трофеев, он, может быть и не поверил, но ничего проверять не стал. В-четвертых, нашего полку прибыло: кроме брата Христо Георгия к чете присоединились еще три парня — Михаил, Делян и Кубрат. В-пятых, Вылчан, как натура деятельная и истинный гайдук, вовсю обучал наших четников обращению с оружием и прочим премудростям повстанческой жизни. Кстати, в этом ему активно помогал Борис, ставший его заместителем. Парень оказался хорошим бойцом с задатками руководителя. А дядя Тодор сосредоточился на хозяйстве и делах финансовых, благо тут забот хватало, поскольку бльшая часть «нажитого непосильным трудом» чорбаджийского добра перешла к нему, а следовательно — к нашему Тайному революционному комитету. И, наконец, в-шестых, дней через пять после нашего ухода, мимо их села прошел внушительный отряд турок — османские вояки искали своих пропавших соплеменников, конвоировавших плененного гайдука. К счастью, никого и ничего они не нашли, предателей среди местных не оказалось, за исключением одного, прежде исполнявшего «деликатные» поручения чорбаджии Стояна. Впрочем, нам и тут повезло: мерзавца, собиравшегося донести на наших ребят туркам, вовремя обнаружил шорник Добри и ликвидировали его сын Румен и Борис. Однако, османы не успокоились и двинулись дальше, где им, очень кстати для нас, попалась шайка каких-то разбойников. Перебив их и отрезав для отчета несколько голов, отряд вернулся восвояси, не забыв по дороге пограбить. Впрочем, наши селяне отделались всего лишь десятком овец и баранов. На первый взгляд, все прошло гладко, но узелок на память я себе завязал. Надо было срочно вооружать наших четников, обучать их хотя бы азам партизанской войны и готовить запасную базу в скрытом и труднодоступном месте.

Но прежде надо было уважить моих новых друзей. По случаю моего возвращения дядя Тодор организовал «пир на весь мир». Пришлось накрывать столы во дворе дома бывшего чорбаджии, ибо народа собралось немало: помимо семьи мельника и нашей увеличившейся четы, присутствовали две пары молодоженов — Вылчан с Румяной и Христо с Герганой, а также взрослые родственники нашего бравого четника (детей оставили на попечение соседей). Пировали мы полдня, а «на сладкое» я решил преподнести молодоженам, гостеприимному хозяину и кое-кому из четников подарки. Вот тут и пригодилось все то, что я тащил «в поте лица своего» из мира-копировальника: дяде Тодору достались казнозарядный пистоль с тремя сменными камерами и револьвер, Вылчану, Христо, Румену и Борису — «Винчестеры», Гергане, Румяне, Николе и Фотю — «Дерринджеры», Димитру и кузнецу Стефану — отцу Христо — револьверы. Еще один «Галан» и пятнадцать банок дымного пороха по 200 граммов я передал нашему воеводе. Признаться откровено, ни из «Галана», ни из «Дерринджера» я еще не стрелял, а из «Винчестера» только один раз, благодаря школьному товарищу отца — дяде Вылко — давшему мне пострелять из этого раритета. Из мосинского карабина, ПМ и даже нагана тоже стрелять приходилось, но их в коллекции отставного полковника не было. Зато, к моему счастью, был ОСК-88, о котором я кое-какое представление имел, даже четыре выстрела сделал. И я пообещал себе, что как-нибудь и его захвачу в Болгарию XIX века. А пока надо было начинать обучение наших героев обращению с новым для них оружием.

Весь вечер и половину следующего дня мы посвятили изучению новой матчасти, а после обеда отправились за мельницу, подальше от села — пострелять.

Вернулись мы уже на закате, усталые, но довольные, хотя патронов израсходовали, пожалуй, не меньше половины. Лучшими стрелками оказались Вылчан, Борис, Румен и Христо, причем из последнего, как когда-то заметил Первушин, мог получится настоящий снайпер. За ними следовали Димитр и Фотю. Остальным предстояло еще, как говорил Владимир Ильич, «учиться, учиться и учиться», но желание у парней было, а это главное.

Приказав молодежи чистить оружие и показав, как это делать, мы с Вылчаном и дядей Тодором, остававшимся на хозяйстве, уединились в комнате бывшего хозяина дома на военный совет. И тут, как говорится, на самом интересном месте, в комнату постучали. Дядя Тодор недовольно спросил, что случилось и почему, несмотря на запрет, нас беспокоят в это время. Дверь открылась и, извинившись, через порог робко перешагнул его младший сын Никола:

— Папа, там Василка говорит, что пришли какие-то люди и тебя спрашивают, говорят, что из Чибаовцы сбежали, от чорбаджии Эню.

— И что им от меня надо? — нахмурился дядя Тодор.

— Наши селяне их к нам направили. Сказали, что раз мы бедным помогаем и один из русских офицеров вернулся, то пусть попытают удачи у нас.

Наш хозяин уже хотел что-то ответить, но я, извинившись, вступил в разговор, спросив паренька, что это за люди и сколько их, а сам удивился, насколько быстро распространилась в селе новость о моем возвращении. Оказалось, что пришедших четверо: два брата-близнеца, женщина — их мать — да девочка, по-видимому, их сестренка.

— Дядя Тодор, я думаю, надо посмотреть, что за люди, потолковать с ними. Если ребята взрослые и серьезные, возьмем их в чету, да и тебе в хозяйстве рабочие руки лишними не будут.

— Хорошо, ребятки, давайте посмотрим, кого нам Бог послал. А ты, Никола, зови парней сюда, а о женщине и девочке пускай Василка позаботится. — произнес хозяин дома, решительно встал и уже в спину побежавшему сыну крикнул:

— Да ворота получше запри!

Наши поздние гости впечатление производили жалкое — в износившейся одежде, дырявых цырвулях (кожаных чувяках), усталые, с длинными, нечесаными волосами, пахнущие овцами. Парни оказались братьями-близнецами, звали их Атанас и Григор и было им семнадцать лет отроду. Из их сбивчивого рассказа следовало, что вместе с матерью Лазариной и тринадцатилетней младшей сестрой Яной они пришли в поисках лучшей жизни с выселок Краиште, что в селе Чибаовцы, недалеко отсюда. Кто-то из царичинских крестьян, приходивший на их выселки рассказал о том, что у них появились какие-то загадочные русские офицеры (мы с Первушиным договорились выдавать себя за двух русских майоров, присланных в Болгарию с секретным заданием), вместе с местными селянами разгромившие банду башибузуков, сначала напавших на мельника, а затем убивших и ограбивших чорбаджию Стояна. Эти же русские и местные парни часть богатств, а также половину большого стада овец чорбаджии раздали крестьянам. Тот же селянин говорил, что теперь у них жизнь наладилась и даже чета своя имеется, для защиты от разбойников. Вот парни и решили попытать счастья — взяли с собой мать и сестру, да отправились в Царичину. До села добрались быстро, ну а дальше добрые люди посоветовали идти к дяде Тодору, известному своим добрым и справедливым характером. Тут гостеприимный хозяин улыбнулся в усы и спросил ребят об их отце. Парни опустили головы, вздохнули и один из них тихо ответил, что его убили разбойники, украли овец, которых он пас, а местный чорбаджия отнял за это их дом и почти все имущество, поселил всех в маленькой мазанке, пристроенной к овчарне, и заставил работать на себя. Часть стада потом нашли, однако местный богатей продолжал держать несчастную семью у себя на положении рабов. Беглецы, закончив свое грустное повествование, умолкли, а я дал себе слово навестить этого куркуля Эню при первой же возможности, но прежде пополнить наш арсенал и боеприпасы.

Первым нарушил молчание дядя Тодор:

— Ну, ребятки, раз уж такое дело, оставайтесь пока у меня. Никола, проводи их к Василке — пусть умоются с дороги, поедят, да спать ложатся. Парней в ту комнату отведешь, в которой у прежнего чорбаджии его телохранители жили, а женщин пускай Василка куда-нибудь определит.

— Хорошо, папа! — весело ответил младший сын — Пошли, ребята.

Когда молодежь удалилась, мы вернулись в комнату, закрыли дверь на засов и продолжили наш военный совет, учитывая изменившуюсь обстановку. Было решено оставить пока всю семью в новом доме дяди Тодора, благо он сам это предложил, а места вполне хватало. Атанаса и Григора я предложил считать младшими четниками и поручить им, кроме обязательного военного обучения, часть забот по хозяйству, например, выпас овец, но только втроем с пастухом Пенчо, сыном Василки, и при оружии. Для чего Вылчан и Борис должны были хотя бы пару дней с ними как следует позаниматься, ибо, как говорил наш военрук, капитан Земляникин, оружие в руках дикаря — кусок металла. Слова товарища капитана пришлись моим соратникам по душе. Разумеется, я назвал нашего учителя военного дела знакомым офицером, ничуть не соврав. Мать и сестру братьев-близнецов, а также молодых жен Вылчана и Христо я предложил привлечь к пошиву специальной формы для четников. Наш воевода живо заинтересовался этим вопросом и пришлось рассказывать ему о преимуществах камуфляжа и хорошей маскировки, их необходимости при партизанской войне.

— И что же это за партизаны такие? — полюбопытствовал Вылчан.

— Было это давно, еще во время войны с Бонапартом. — вдохновенно начал я, но тут же осекся: а вдруг в этом мире и Наполеона никакого не было? Ведь не было же Гитлера в мире Первушина. А может был, да ничего натворить не смог, так и остался капралом? Но, на мое счастье, вмешался дядя Тодор: