Царичина

ГЛАВА VII

Как мы и договаривались, парни проводили нас с немым чуть дальше, чем до половины пути и вернулись обратно, за чем я проследил, во избежание, так сказать.

На сей раз мы прямиком отправились в мир-копировальник, не заходя ко мне домой, набили мой рюкзак, одну из двух матерчатых сумок и вместительную кожаную торбу Колю патронами 12 калибра — с пулями и картечью, патронами к «Винчестеру», к «Галану», прихватили также десяток спичечных коробков. Затем я положил в освободившуюся пещерку оба двуствольных пистолета, все золотые и серебряные монеты, завалявшиеся в одном из карманов самородки, карманные часы (сразу вспомнились пушкинские строки: «Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед»). Из большой пещеры взяли пятнадцать банок с порохом, четыре «Винчестера», пять ИЖ 12, а Колю с довольным видом заткнул за пояс подаренный мной «Галан». Кстати, я обратил внимание на одну интересную закономерность: пока продолжался процесс копирования вещей, входы в пещеры, подобно занавесу, были закрыты матовой, мерцающей пеленой. Дождавшись, когда эта таинственная завеса исчезнет, я взял часть готовых ценностей из малой пещерки и рассовал их по карманам, а внутрь положил патрон с пулей для ИЖ 12. Затем, хорошенько навьючившись, мы двинулись в Болгарию ХIX века, к нашим боевым соратникам.

Первым, что меня неприятно удивило по возвращении в мир XIX века, был снег. Да, его пока еще было совсем немного, но вполне достаточно, чтобы остались следы. Вторым неприятным сюрпризом оказались темнота и довольно сильный, холодный ветер. Третье досадное обстоятельство заключалось в том, что я явно переоценил свои скромные силы и по этой причине полз со скоростью черепахи. Однако возникшее желание поставить сумки на снег и немного отдохнуть я решительно отогнал — оружие и боеприпасы надо держать сухими — продолжив брести, сгибаясь под увесистым грузом и преодолевая порывы ветра. Зато мой спутник бодро шагал, несмотря на четыре винтовки, двустволку и увесистую торбу с патронами.

Едва доковыляв до двора мельницы, я заметил закутанную в ямурлук — длинную накидку из толстой шерсти с капюшоном — фигуру постового, обходившего территорию нашей базы. Часовой, заметив нас, тут же бросился навстречу, позабыв спросить пароль и взять ружье на изготовку.

Распекать стоявшего на посту Драгана я не стал, а просто попросил его помочь мне внести в дом сумки. Да, я понимаю, что идти, пусть даже на небольшое расстояние и с напарником, с поклажей в обеих руках, да еще ночью, глупость несусветная, но жадность победила благоразумие.

Несмотря на раннее время, Вылчан не спал: он сидел за добротным деревянным столом в большой комнате, служившей столовой, гостиной и кухней одновременно, и при свече изучал револьвер. В углу, рядом с ним, стоял «Винчестер».

— Что случилось, Драган? — не поворачиваясь, но быстро приведя оружие в боевое положение, спросил воевода когда молодой человек, постучав условным образом, перешагнул через порог.

— Воевода, господин майор и Колю пришли! — бодро отрапортовал четник. Вот тут наш бравый заместитель не выдержал — вскочил, оставив револьвер, и порывисто шагнул мне навстречу, протягивая руку. — Милости просим, господин майор! Вижу, что не напрасно мне не спалось нынче. Драган! Что встал? Марш на пост!

— Слушаюсь, воевода! — парень аккуратно поставил сумку с патронами на пол и быстро скрылся за дверью. Тут же рядом с ней опустилась и вторая.

— Ну, здравствуй, Вылчан! Рад снова встретиться. — я пожал руку воеводы.

— Располагайтесь, господин майор. Как добрались?

— Слава Богу, хорошо. Вот только погода уж очень скверная.

— Да, настоящая зима пришла. — подбросив в очаг пару поленьев произнес мой боевой товарищ. А мы с Колю тем временем освобождались от груза: развязали веревки, которыми были связаны ремни висевших на плечах «Винчестеров» и двустволок, мой спутник бережно снял и положил на пол свою торбу с патронами, а я попытался снять увесистый рюкзак, но не преуспел.

— Вылчан, поможешь?

— Конечно, господин майор. Хорошо же Вы нагрузились!

— Как не нагрузиться — для благого дела стараемся.

— Это верно, что для благого. Вот только как мы справимся с тем, что задумали? Очень трудным мне это дело кажется.

— Трудное, но возможное. Кстати, который сейчас час?

— Не знаю, господин майор — часов-то у меня нет.

— Сейчас будут. — с этими словами я извлек из кармана и протянул воеводе точную копию тех самых серебряных часов Breguet, которые мы затрофеили у главаря албанцев. Вылчан потерял дар речи, а ваш покорный слуга с удовольствием смотрел на его растерянное лицо. — Бери, воевода, ты эти часы тысячу раз заслужил.

— Но, господин майор… А Вы как же?

— У меня тоже есть. Только немного другие. — я поддернул левый рукав и продемонстрировал свою кварцевую «Чайку». Оба моих боевых товарища с нескрываемым любопытсктвом посмотрели на эту диковину.

— Удобная штука. В карман класть не надо — всегда под рукой. — одобрил Вылчан мой хронометр.

— А теперь, юнаки[10], давайте делом займемся. — прервал я процесс любования часами — Надо оружие и патроны распределить. Да, кстати, Вылчан, — я извлек из карманов своих туристических брюк несколько серебряных и золотых монет — это — в казну четы. — восемь золотых и восемь серебряных было отложено в сторону — Это — еще два желтых кругляша оказались рядом с воеводой — вам с Румяной, как молодоженам, в прошлый раз забыл, извини. Это — одна серебряная монета легла рядом с Вылчановыми — Борису. А это — тебе, Колю, за помощь — я протянул оставшуюся деньгу немому. Тот, однако, отрицательно закивал головой[11] и приговаривая — Шета, шета! — стал тыкать указательным пальцем правой руки в сторону самой большой кучки денег.

— Ты хочешь, чтобы монета пошла в казну четы? — уточнил я. Колю, довольный, что его правильно поняли, замотал головой[12]. А мы с Вылчаном по очереди крепко пожали ему руку, поблагодарив за благородный жест.

Как известно, оружия и патронов много не бывает, особенно в смутные времена. Так было, так есть и так, увы, будет еще неопределенное время, пока человечество, наконец, не поймет, что худой мир лучше доброй ссоры, а договариваться куда лучше, чем воевать. Но и в параллельной реальности XIX в., и в моей действительности XXI столетия о мире можно лишь мечтать. А значит надо вооружаться, «учиться военному делу настоящим образом», как сказал Владимир Ильич, и поднимать местное народное хозяйство на большую высоту, ибо соловья, т. е. четников, баснями не кормят.

Дожидаясь, пока проснутся его молодая супруга и Борис, мы немного поговорили с Вылчаном, а затем, уже все вместе, потащили наши богатства в служившую оружейкой комнату. Тут выяснилось, что патроны складывать некуда. Решение нашла, как ни удивительно, Румяна, уступившая нам свой сундук для личных вещей и всякого добра, подаренный ей на свадьбу дядей Тодором. На мою попытку отказаться от щедрого подарка, молодая супруга воеводы гордо заявила, что свобода Болгарии, ее супруг, наша чета и дядя Тодор для нее важнее «каких-то тряпок и побрякушек».

Покончив с делами военными, мы спустились вниз, где нас уже с нетерпением дожидались бабушка Тодорка и ее дочь Цветана, хлопотавшие по хозяйству. На мой вопрос о состоянии Захаринчо его мать ответила, что мальчику уже лучше, но он еще слаб и к завтраку не выйдет. А я попросил Вылчана послать кого-нибудь к дяде Тодору за Фотю, чтобы тот осмотрел рану паренька и сделал ему перевязку и заодно напомнил о необходимости как можно лучше нести караульную службу. Только после этого мне пришла в голову удачная и своевременная мысль о необходимости позавтракать.

— Ну, юнаки, я вижу, стол уже накрыт, так что давайте перекусим, чем Бог послал, да за дела.

— Ваша правда, господин майор, перекусить не помешает. — ответил мне Вылчан на правах старшего после меня.

Отдав должное пище, мы поднялись из-за стола, поблагодарив женщин. Помолчав немного, я, глядя в глаза воеводе, решительно сказал:

— Вылчан, в сундуке Румяны еще есть место для новых патронов, но надо подумать и о другом хранилище для боеприпасов. Мне надо еще раз сходить… — тут я запнулся, лихорадочно соображая, как назвать чудесный мир-копировальник — в то место, где есть нужные нам вещи, а ты пока займись тем, о чем я тебя просил.

— Слушаюсь, господин майор! — по-военному ответил воевода, а потом спросил: — А Колю вы с собой не возьмете?

— Возьму, но потом. А пока пусть он тебе тут помогает.

— Понял, господин майор.

Я быстро собрался в дорогу, попрощался с четниками и по еще неглубокому снегу бодро пошагал к переходнику.

В этот раз пришлось зайти в свой мир, чтобы сделать хотя бы необходимые домашние дела, отзвониться родителям, что все в порядке, а я известное время буду жутко занят, да и себя в порядок привести, немного отдохнуть. Только после этого я отправился в мир-копировальник за патронами. Из оружия прихватил только три двустволки, пару пистолей со сменными камерами и один двуствольный, украшенный серебром.

Снега в мире XIX века прибавилось, а у переходника я с тревогой и неудовольствием обнаружил чьи-то следы, уже немного заметенные белым. Это означало, что о скрытности теперь уже и мечтать нельзя, следовательно, надо думать об охране «двери в иные миры».

Встретили меня уже как-то буднично, хотя подаркам, конечно, были рады. Распределив принесенное боевое имущество и переговорив с воеводой, я решил навестить дядю Тодора. Вылчан отправил со мной в качестве охраны только что сменившегося с караула Драгана.

У гостеприимного мельника меня ожидал самый радушный прием и царское по здешним меркам угощение. После застолья я занялся торжественным вручением подарков, так как пришел не с пустыми руками: хозяину достались серебряный «Брегет» и один самородок, Гергане — пара золотых монет и маленькое зеркальце, ее молодому супругу — дорогой двуствольный пистолет, а Фотю — две серебряные монеты, записная книжка, блокнот, пара карандашей и патроны к «Дерринджеру».

Из разговоров с дядей Тодором и его домочадцами я узнал, что никаких действительно важных событий не произошло, жизнь в этом мире неспешно идет своим чередом. Фотю отчитался о занятиях со своими учениками, похвалив одних и посетовав на нерадивость других, не забыв поблагодарить меня за карандаши и блокноты. Новые члены нашего коллектива уже освоились и усердно исполняли свои обязанности. Короче говоря, все работало как хорошо смазанный механизм, каких-либо причин для беспокойства не было и в ближайшей перспективе не предвиделось. Оставалось только порадоваться за своих подопечных и идти за новой партией товара.

Мои путешествия между мирами продолжались, с небольшим перерывом, до конца сентября по нашему времени и до конца января по местному. Даже Рождество я умудрился встретить в теплой компании дяди Тодора и его домашних. Разумеется, посетил Вылчана с его молодой супругой и Борисом, повидал прочих четников. Новый год, кстати, мне тоже повезло встретить в мире XIX века. Должен сказать, что этот праздник отмечали как Васильевдень (в честь Св. Василия), совсем не как в нашем суетном времени — без обильного застолья с фейерверками, ночных гуляний и прочей мишуры. Но все равно было занятно, даже для меня — человека, не особенно интересующегося фольклором. Между прочим, несмотря на параллельность наших миров, очень многие традиции и обычаи совпадают — нарочно интересовался — как, например, полазник или полезник. Название этого обычая происходит от слова «польза» и означает человека, который может быть полезен, принести в дом удачу. Болгары верят, что с приближением Молодого года, как тогда называли Новый год, в дом должен войти человек, приносящий счастье. И этого человека называли полезником. Поэтому мне пришлось тщательно рассчитать дату своего прихода в мир моих новых друзей и соратников, чтобы сыграть роль этого самого «полезника» (я тайно надеялся, что от моей скромной особы все-таки есть какая-то польза). К счастью, у меня получилось прийти точно 20 декабря. Да и кое-какие действительно полезные вещи я с собой принес.