Концерт Патриции Каас. Отрывки

– Вот тебе мое прикрытие – я массажист-травматолог! С дипломом!

– Это прекрасно! Давай выпьем! За твое здоровье! За твои успехи!

Свиридов быстро ознакомился с программой соревнований, с расстановкой спортсменов в командах, с болевыми точками …

– Кто завтра выступает? Давай, быстро знакомь меня с твоими коллегами!

С учетом мощного психологического воздействия Свиридова его появление было встречено без особого удивления, и он тем же вечером приступил к работе.

Массаж прыгунье с шестом проходил нормально, если не считать, что Свиридов снял всю нужную ему информацию из сознания прыгуньи. И не только снял, но и постарался внедрить ей уверенность в собственных силах, и вдобавок присовокупил некоторые элементы защиты от постороннего вмешательства в ее сознание.

А утром он присутствовал при общем медицинском осмотре, где его представили всей команде – это представление прошло спокойно и даже весело, именно так настраивал всех Свиридов, тем более что кое-кто непонятным образом вспомнил Свиридова.

В униформе, в темных очках и фирменной бейсболке он появился в зале, и утроился рядом с тренерами. Сканируя зал Свиридов быстро обнаружил то, что искал – группу сильнейших экстрасенсов, изготовившихся к мысленному «нападению» на российских представителей.

Для полного сканирования этой группы Свиридову понадобилось около минуты – никто из этой группы и не подумал защищаться, считая себя неуязвимыми.

Для начала Свиридов поставил защитный экран над выступающими россиянами, который препятствовал преступной группе воздействовать на их сознание.

Девушка прыгнула, взяла контрольную высоту, и довольная отошла к своим вещам.

Свиридов сканировал группу экстрасенсов, определяя наиболее уязвимое место в их информационном поле. Для устранения двух из этой группы особых усилий даже не требовались, но Свиридов пока выжидал, изучая остальных.

Оставался последний, а тем временем выступали другие участники соревнований, и экстрасенсы отдыхали – это было даже на руку Свиридову.

– Толя, сейчас вторая попытка у Вероники! – шепнул ему на ухо Всеволод.

– Знаю. Помолчи.

Свиридов усилии действие защитного экрана и не напрасно – экстрасенсы мобилизовались и их мысленный сигнал значительно возрос.

Но экран работал, и одновременное сканирование сознания Вероники доказывало это. Она уверенно разбежалась, взлетела и перевалила через планку.

А Свиридов в импульсе «ударил» по всем экстрасенсам сразу, и видел – а не только чувствовал – что его удар достиг цели.

Экстрасенсы дернулись, а двое даже упали в проход между сиденьями, и начали протирать глаза. В их информационном поле Свиридов уловил невероятный разброд, смятение и страх от непонятных ощущений.

Не дожидаясь пока они опомнятся, Свиридов нанес дополнительный «удар», дополнив его воздействием на пищеварительную систему, и это подействовало сразу – один за другим экстрасенсы бросились из ложи.

Это не укрылось от внимания Всеволода.

– Слушай, а что это с ними? Ты не знаешь? Нет, нет, я молчу!

В этот день экстрасенсы в зал не вернулись и соревнования прошли спокойно.

А Свиридов сверившись с графиком соревнований и побеседовав с тренерами стал обследовать суставы бегунов с барьерами.

И поскольку делал это он с улыбкой, с разговором и очень мастерски – по отзывам бегунов – то его воздействия на психику спортсменов не смог заметить никто. Но такое воздействие было, и с обратной связью. Именно так характеризовал этот процесс Свиридов – он старательно вникал в информационное поле, знакомился с мыслями и установками каждого, а потом каждому индивидуально «давал» установки на следующий день.

Вечером после отбоя в комнате Всеволода собрались те, с кем можно было говорить без особых умолчаний. Оказалось, что Свиридов знаком не только с Всеволодом – он вспомнил и его вспомнили. Среди тренеров был человек, который знал боксера Свиридова, другой встречался с судьей международной квалификации по борьбе Свиридовым, третий видел стрелка-стендиста Свиридова, а кое-кто был из «своих», под прикрытием.

Были и просто вменяемые и разумные люди без предрассудков.

Поэтому разговор был почти откровенным, с планированием будущих достижений и защитных мероприятий.

В числе защитных мероприятий предусматривали не только противодействие чуждому воздействию, но целенаправленное воздействие на сознание отдельных участников соревнований.

– Толя, а насколько это реально? Извини, но тут все свои, и болтовни не будет!

– Надеюсь. Я попробую, но насколько это сработает … Для существенного результата одноразового воздействия мало, но будем работать … Как по-вашему, кто обладает наиболее восприимчивой психикой?

Свиридов задержался на соревнованиях до финала, и к нему стали проявлять интерес представители иностранных спецслужб. Как правило, представители таких служб присутствуют на всех соревнованиях и вычисляются достаточно быстро.

Свиридова стали все чаще фотографировать, пытаться разговорить, выяснить владение им иностранных языков. А поскольку в базах данных уже содержались фотографии Свиридова, снятые во время его сопровождения Президента, то его быстро вычислили.

И всего одна достаточно серьезная структура сумела объединить образ массажиста, сопровождающего Президента и участника конференции в Индии по молекулярной модификации.

Но на этом любопытствующие даже успокоились – они посчитали Свиридова неопасным, но совершенно напрасно.

Экстрасенсы оправились от его первого «удара» и вернулись в зал, и вновь попробовали воздействовать на российских спортсменов.

Свиридову понадобилось осуществить еще один «удар» по их сознанию, значительно более мощный, и этот удар вывел экстрасенсов из строя надолго. По крайней мере до конца соревнований эти «специалисты» не появились, но заинтересованным лицам связать это со Свиридовым не удалось.

И Свиридов улетел домой вместе со спортсменами, так удачно выступившими в большинстве квалификаций, на что многие из них даже и не помышляли.

А участники этой истории нигде и ничего не рассказывали …

– У нас с Сергеем Кужугетовичем возникли вопросы.

– Слушаю вас.

– Если возникнет крайняя необходимость военного вмешательства в известной вам местности, то что вы можете предложить нам с учетом ваших специфических … специфических возможностей.

– Примерно так. Несколько ящиков гранат … разных. Пара лимонок в люк танка, или лимонка и пара гранат типа РГД. И так все танки в этой местности.

– Транспортеры? Орудийные точки? Авиация?

– Транспортеры можно будет поразить ракетами из ручного гранатомета. Прислуга орудий поражается из стрелкового оружия. Самолеты уничтожаются либо на стоянке аэродрома, либо в полете.

– И все из невидимого источника?

– Да. Надеюсь американцы им еще не поставили станции для обнаружения моего «кокона».

– Есть и такие?

– Есть. Я уже с этим сталкивался. Но есть и меры противодействия.

– Вы примерно представляете … представляете театр военных действий. Что можно ждать после … после вашего вмешательства?

– Через двадцать – двадцать пять часов воевать будет нечем. И некем … Но шуму будет много!

Свиридов не уточнил, что в случае необходимости будут задействованы два невидимых «кокона» с системами противодействия обнаружения с «экипажами» по пять человек и с полным боекомплектом …

– Что вам требуется для того, чтобы реализовать все это?

– Политическая воля и ваш приказ, товарищ главнокомандующий!

Однажды из своей «командировки» Свиридов принес домой странный сверток.

Он отнес его в свой кабинет, а после ванны, позднего обеда, укладывания спать детей позвал Тоню к себе.

Он стал развертывать сверток, и под грубой парусиной оказался потертый скрипичный футляр. Тоня замерла – в футляре, завернутая в кусок алого бархата лежала скрипка, и рядом с нею смычок.

– Это Гварнери. – почтительно сказал Свиридов, вынимая скрипку.

– Где ты украл ее?

– Я ее спас. Через несколько минут она бы сгорела вместе с домом. Но спасти ее хозяина я не смог …

– Ты подаришь ее Аркадию?

– Да, я хочу подарить эту скрипку ему. Но без подробностей. Я даже не знаю, кто был последним владельцем этого раритета, хотя узнать это не трудно. Но этот человек достоин уважения – смотри, как он уважал свой инструмент.

– А если это был коллекционер, а не скрипач?

– Нет, он играл на ней! Смотри, смычок наканифолен, натянут.

Свиридов коснулся струн и они издали негромкий чистый звук.

– И струны настроены!

– Аркадий с ума сойдет от радости!

– Но пусть пока скрипка полежит в шкафу, подарю чуть позже …

– Где же ты украл ее, милый?

– В Испании, – чуть слышно, касаясь губами Тониного уха, шепнул Свиридов.

Аркадий Аскадский, скрипач-самоучка, неизменный участник всех выступлений ансамбля «Живой звук», надолго потерял дар речи.

Сперва, когда Свиридов еще только разворачивал сверток, вынимал явно неновый футляр, на внутренней стороне крышки которого виднелась полустертая надпись: «Х Gvarneri», он еще как-то реагировал на окружающую обстановку.

Но когда его руки развернули бархат и коснулись скрипки Аркадий стал недосягаем для окружающих.

– Толя, что ты сделал с Аркашей? Что ты ему дал?

– Валюша, я принес ему скрипку Гварнери.

– Гварнери? Да где ты взял ее?! Это же … это же … я понимаю его … это же невозможно!

– Уймись, Суковицина. Можешь потрогать сама. Только осторожно, он сейчас опасен!

Аркадий трогал скрипку, гладил ее и губы его шевелились.

Наконец он взял смычок, приложил скрипку к плечу и коснулся смычком струн.

Скрипка отозвалась нежным громким и чистым звуком, и Аркадий просиял, и заиграл что-то сложное, с аккордами и переходами …

– Теперь это надолго … Свинтус, он даже не поблагодарил тебя, Толя!

– За такую скрипку благодарить нельзя. На ней нужно играть.

– Где ты взял ее? Ведь это величайшая ценность, у нас в консерватории, наверное, мало у кого есть такие.

– В консерватории по моим данным настоящей Гварнери нет. А у твоего Аркаши теперь есть!

– Спасибо тебе, Толя! Я понимаю, что это подарок бесценный! Дай, поцелую тебя!

Когда Аркадий в первый раз принес эту скрипку на сцену, то все собрались около него и разглядывали скрипку и ахали от удивления.

– Это я подарил Аркадию! – раздался сзади голос Свиридова. – И пожелаем ему успеха с этой скрипкой!

И каждый старался хоть немного прикоснуться к этой древней скрипке, и желал успеха Аркадию.

Скрипка попала в хорошие руки – и она, и Аркадий относились друг к другу с большим уважением и любовью, Валентина ревновала Аркадия к скрипке. Но убираясь дома она касалась футляра очень осторожно, удивляясь себе сама – откуда у нее появилось такое уважение к древности?

А скрипка, казалось, распевалась, становясь податливее смычку, легче поддаваясь руке скрипача, радуя слушателей богатством и чистотой звука …