Проект особого значения. Версия 20.23

Тайна Шептуна

Когда они вернулись на дневную сторону, Шептуна буквально прорвало: он долго рисовал на песке какие-то картинки, значки и пиктограммы. Особенно часто в этой «художественной галерее» повторялось изображение большого гуманоида с откинутой в сторону неестественно длинной рукой, а под этой самой рукой был пририсован такой же человечек, только маленький. Закончив с рисованием на песке, Шептун пригласил Глеба к первой своей картинке и начал жестикулировать…

Нужно признать, что Глеба с момента их первой встречи в пещере смущало отсутствие у Шептуна выраженных половых признаков. Методичка Космофлота вообще рекомендовала таких деликатных тем по возможности избегать, особенно на начальных стадиях контакта. Хотя если задуматься, то для любого разума вопрос самовоспроизводства является первостепенно важным, и стесняться тут совершенно нечего. Но человеческая мораль, копившаяся и менявшаяся тысячелетиями, – вещь нелинейная и логике не всегда подвластная, а мораль инопланетян и подавно. Поэтому удачно сложилось, что Шептун в этом вопросе открылся сам, без малейшего побуждения со стороны Глеба.

Оказалось, что потерявшийся напарник Шептуна ни много ни мало был… беременным! По крайней мере, Глеб просто не смог придумать более точной формулировки. В способе их размножения – партеногенез или гермафродитизм – землянин тоже до конца не разобрался, но факт заключался в том, что у расы Шептуна отсутствовало разделение на полы. Их взрослая особь при среднем сроке жизни в двести земных лет могла выносить до двух детей. Сама же беременность возникала при определенном психофизиологическом состоянии организма и протекала почти двадцать лет в пересчете на земные! Не менее причудлив, на человеческий взгляд, был и процесс вынашивания плода: ребенок в буквальном смысле слова рос под мышкой материнской особи! Те самые боковые выросты из грудины являлись участками соединительной ткани, на которых формировался и через которые впоследствии питался новый растущий организм.

Сам Шептун, по данным прежних медицинских обследований, тоже имел хороший репродуктивный потенциал. Правда, результаты этих анализов остались на погибшей родной планете, а здесь же, после пережитых стрессов, Шептун ни в чем уже не был уверен. Стоило ли говорить, что эта нечаянная беременность стала лучом надежды – надежды если не на возрождение их цивилизации, то хотя бы на создание микроколонии.

Все это время Шептун как мог поддерживал новую жизнь в своем товарище, а когда на корабле стали кончаться запасы воды, то они оба вышли на разведку. В горах, исследуя пещеры на водоносность, они разделились, где и попали под «мерцание треугольников». Больше напарника Шептун не видел. Признание же Глеба произвело на него эффект разорвавшейся бомбы, а то, что останки в итоге не нашлись, дало повод для оптимизма. Вот почему Шептун направился к своему кораблю: ему хотелось верить, что напарник с бесценным придатком смог-таки вернуться обратно. Ответ на главный вопрос Шептуна скрывался в ромбовидной металлической утробе, и каким же убийственным стало его разочарование, когда корабля на месте не оказалось!..

Землянин хорошо представлял, что чувствует сейчас его нечаянный спутник, родная планета которого была мертва, корабль неисправен, а еще и соратник пропал вместе с зародышем. И пожалуй, немая просьба Шептуна насчет пистолета не была таким уж малодушием. Еще неизвестно, как бы повел себя сам Глеб в подобной ситуации.

Да, Глеб тоже потерял пусть не корабль, но шлюп, что являлся материальным воплощением его связи с домом. Теперь эта серийная капсула из металла и композита бесследно исчезла, растворилась в небытие, и все чаяния Глеб по-прежнему связывал только с сигналами радиобуя, что ушли в бездну космоса с этой чертовой планеты…

Они сидели на песке друг напротив друга, но мыслями каждый был далеко. Роль лидера, которую в их странном тандеме взял на себя Глеб, обязывала держаться соответствующим образом. Хотя, признаться, эта череда исчезновений здорово выбила землянина из колеи. Глеб даже склонялся к мысли, что переборщил тогда с сонными инъекциями, поэтому все произошедшее с ним позднее – галлюцинации и не более. И что сейчас он тоже пребывает в бреду. Данная версия была самой удобной для принятия, но Глеб ее все же отмел, потому что такой морок как «мерцание треугольников» его психика ни из каких своих глубин извлечь не могла.

«Постой-ка! – Глеба посетила смутная догадка. – Что если я попал на эту планету, когда экипаж ромбовидного корабля был уже давным-давно мертв?! И на глаза мне попался иссушенный костяк кого-то из них. Затем случилось первое «мерцание», после чего я встретил Шептуна уже живехоньким. Не значит ли это, что «мерцание» – некий планетарный хроносдвиг, который выбрасывает в прошлое?.. Да, от этой планеты и не такого можно ждать! Выходит, после второго «мерцания» нас, уже с Шептуном, выбросило в еще более давнее время, когда тут не было ни «ромба», ни тем более моего шлюпа, оставшегося в далеком будущем… Пока вроде складно. Непонятно только, чьи человеческие останки я нашел и как они тут оказались? Впрочем, идее хроносдвига этот факт никак не противоречит… Но если механизм переноса работает лишь в одну сторону – в прошлое, то тогда у меня нет шансов на спасение, и остаток жизни я проведу здесь в компании такого же инопланетного бедолаги. Мы будем жрать слизней, запивать их солоноватой водой и отображать на песке величайшие достижения наших цивилизаций. А потом Шептун меня похоронит…»

Но осознать всю горечь своего открытия, как и вспомнить родных и близких людей, что остались на Земле, Глеб не успел. Началось «мерцание треугольников» номер три.