За горизонт

Сергей увидел расширившиеся от страха глаза Люси.

– Люд, у тебя есть ещё время успеть…

– Что ты сказал? Что успеть? – она будто просто повторила вопрос рефлекторно, находясь в тисках ужаса.

Стёкла брызнули внутрь комнаты, раздался крик и экран потемнел. Связь прервалась.

– Успеть сделать последнее селфи, – прошептал Васнецов.

На самом деле он хотел, чтобы она тоже попросила у него прощения, не называя причину. Они оба знали, что их отношения были неискренними и выгодными только в свете представления себя перед другими в обществе. Перед смертью, когда смысл в них терялся, признаться и простить друг друга виделось ему как правильное решение, очищающее душу.

Васнецов почувствовал взгляды в спину и не спешил оборачиваться. Этот момент жизни был только его, и надо было пережить в тишине, никому ничего не объясняя. Несмотря на поверхностные отношения с подругой, в душе появилась боль от её ухода. Представляя её, он видел не созданный ею образ успешной девушки, а ту, которую видел по утрам, неубранную, не накрашенную, стесняющуюся своего вида Людку.

– Капитан, Сергей, волна, – боцман пытался скрыть волнение по поводу её приближения, чтобы не распугать журналистов, но у него ничего не получилось.

Пишущая братия бросилась к окнам капитанского мостика, чтобы воочию наблюдать приближение волны. На фоне ночного полярного неба ледяным валом дыбилась поверхность океана. Острые кромки льда, оказывающиеся на пике волны, преломляли закатный свет в пугающие красные отблески.

Волна была больше предыдущей, капитан видел это отчётливо.

– Капитан, у волны меняется угол. Она немного сместилась на запад, – сообщил вахтенный Перепечка.

– Доворачивай рули, – приказал капитан.

Судно едва заметно двинуло носом. Васнецов по громкой сообщил на весь корабль о приближении волны, попросив отойти от носовой стороны и быть начеку. Он не боялся, что волна может потопить судно, но ледяные глыбы, берущие на таран не приспособленную к тому надстройку корабля, могли наделать немало бед.

Помимо волны люди ждали ещё и приближения урагана. «Север» находился чуть восточнее долготы Мурманска, и от приближения фронта его могли отделять считанные минуты. Однако на западе, откуда наступал ураган, небо оставалось таким же, как и прежде. Под руку Васнецову подвернулся Спанидис. На лице журналиста было выражение большой печали.

– Что-то страшное происходит в мире, – глядя на приближающий вал, произнёс капитан.

– Согласен. Объяснения этому я не вижу, как ни пытаюсь увязать разные факты, – он замолк на секунду. – Ваша жена звонила?

– Да, почти, мы не были в браке.

– Она попала под ураган? – спросил Спанидис не совсем уверенный в том, что правильно понял разговор капитана с Люси.

– Несколько минут назад. У нас квартира в Мурманске.

– Соболезную.

– Спасибо. И я вам.

– Спасибо, капитан.

– Джим, а вы не знаете, почему ураган, который должен был бы дойти и до этих мест, всё никак сюда не дойдёт? Кроме этих волн, я не вижу других признаков катастрофы.

– Я могу только предполагать, что его сила ближе к полюсам падает. Обычная физика. Чем ближе к центру вращения колеса, тем ниже скорость. Из тех данных, что мы получили, выходит, что ураган двигается строго параллельно экватору. Необычно для природного явления, но и мы не боги, чтобы знать о них всё. Надо как-то увязать некоторые необычные факты – ионизацию воздуха, падение атмосферного давления, чтобы понять, что заставляет воздух разгоняться до таких скоростей и в таком направлении. Причина здесь явно кроется не в разности температур. Нет, причина ветра иная, и как мне кажется, она лежит не на поверхности планеты, а под ней.

– Вы думаете, что под литосферой что-то происходит в жидкой магме?

– Да, просто уверен в этом.

Васнецов согласился с выводами журналиста научного издания.

– Интересно, это надолго?

– Может оказаться, что и навсегда. Если в движение пришли такие силы, то может оказаться, что процесс этот космический, длящийся тысячелетия.

– Нет, Джим, такого нам не надо. Этот ветер погубит всё живое.

– Одних погубит, но появятся другие, приспособленные жить в условиях урагана.

– Держитесь Джим, сейчас здорово качнёт.

Ледяной вал приблизился. Грохот бьющихся льдин проникал сквозь стены корабля, нагоняя страх. Ледокол пошёл вверх, на волну. Он карабкался на неё дольше обычного, а потом устремился вниз. Огромные льдины обрушились на нос, скрыв его полностью. Васнецова продрал холодок и на голове зашевелились волосы. На мгновение ему показалось, что у судна не хватит подъёмной силы, чтобы одолеть груз многотонных льдин. Пережив несколько тяжёлых секунд, «Север» пошёл вверх. Оставшийся на носу лёд устремился к надстройке.

Мощный удар сотряс её. Где-то внизу раздался хруст ломаемых стен, а прямо перед капитаном лопнуло стекло. Часть журналистов закричала, а часть бросилась вниз. Капитан тоже решил, что ему важнее быть там, где судно получило повреждения. Он оставил за себя старшего помощника, а сам кинулся по лестнице вниз.

На уровне палубы рваными краями внутрь зияли огромные дыры, в которые затекала морская вода. К счастью, её было немного, только та, что попала сюда вместе со льдом. Льдины, пробившие дыры, к тому времени скатились за борт.

Все, как гости судна, так и команда, без приказания, бросились устранять последствия удара. Васнецов заметил среди работающих мастера АППУ (атомной паропроизводящей установки) Телегина.

– Ты в свободной? – уточнил капитан, имея в виду смену.

– Ну, да, – ответил Телегин, ибо иного варианта оказаться здесь у него не могло быть.

– В машинном всё в порядке?

– Да что ему будет, всё в рабочем режиме.

– Я хотел узнать, вода никуда не идёт?

– Нет, вроде нет. Только по лестнице и ту уже откачали. Долго этот шторм будет продолжаться?

Вопрос машиниста услышали многие, люди повернулись к капитану, ожидая ответа. Васнецов одарил работника красноречивым взглядом. Тому осталось только смущённо пожать плечами.

– Я не в курсе, – честно признался капитан. – Наземные службы не отвечают, вы и сами прекрасно знаете, что творится на материке. Мы остались сами по себе, и бороться со стихией будем по своему разумению. Вы, журналисты, наверняка знаете больше меня о том, где можно накопать информацию о масштабах катастрофы. Пока интернет ещё существует, попробуйте разузнать. Я считаю, лучше знать правду, чем тешить себя напрасными надеждами.

– Приближается новая волна, – произнесли динамики.

На этот раз перерыв между высокими волнами оказался совсем небольшим.

– Уходите отсюда все! – громко распорядился Васнецов. – Больше нет смысла заделывать дыры. Закрывайте каюты и не открывайте больше. Удаляйте только воду, которая пойдёт из кают.

Его приказание повторили несколько раз, чтобы в каютах перед ударом никого не осталось. Раскрасневшаяся, растрёпанная Маарика с рюкзаком за спиной и сумкой в руках, выбежала в коридор и ткнулась в Васнецова, спешащего на мостик.

– Ой, извините, капитан, мои вещи были как раз в каюте, в которую ударил лёд. Собрала самое необходимое, остальное всё промокло, – она подняла сумку, чтобы продемонстрировать её, и капитан заметил, как тряслись её руки под тяжестью.

Васнецов без лишних слов выхватил сумку из её рук.

– Идёмте, я отведу вас в свою каюту. У меня есть утюг и сушилка, если надо что-то просушить.

– Надо, – призналась журналистка. – Но мне очень неловко.

– В нашей ситуации испытывать неловкость – это дар судьбы. Я дрожу от страха перед неизвестностью и больше ни о чём не могу думать.

– По вам не скажешь, – Маарика засеменила за капитаном, идущим размашистым шагом. – Вы выглядите, как обычно.

– Обычно у меня в ботинках так громко не хлюпает, – нашёл в себе силы пошутить капитан.

Его ботинки набрали воды и при каждом шаге издавали соответствующий «хлюп». Маарика засмеялась. Они быстро добрались до капитанской каюты. Васнецов открыл её, пропустил девушку вперёд, зашёл следом и быстро ввёл её в курс дела.

– Вот утюг, вот розетка, в душе сушилка. Пользуйся.

– Спасибо вам, капитан. Как только я высушу вещи, обязательно переберусь к кому-нибудь из коллег.

– Можете звать меня по имени, Сергей. А уходить не спешите, ещё неизвестно, когда я смогу вернуться сюда.

Капитан не стал ждать, что ему ответит Маарика, развернулся и спешно направился на мостик. Он успел туда как раз перед самой волной. Нос ледокола вспорол лёд и пошёл наверх. Обтекающие борта глыбы бились о них, разнося по судну пугающий грохот. «Север» забрался на волну. С высоты капитанского мостика на мгновение открылся вид на следующий вал, идущий с интервалом в несколько миль. Ледокол пошёл вниз, черпнул порцию льда, устремившуюся к надстройке. Через десяток секунд раздался удар. Мостик затрясся под его силой.

Глядя на стремительно приближающийся очередной вал, капитан понял, что бежать вниз и узнавать масштаб повреждений не имеет смысла. Больше ничего предпринять не получится. Стихия перешла на новый уровень.

Команда зароптала.

– Надстройку разнесёт, как будем ориентироваться?

– А что, если вода пойдёт в машинные отсеки?

– Мне кажется, что волны стали ещё выше.

– Мужики, прекратите панику. Она ещё хуже, чем шторм, – остановил ненужные разговоры Васнецов. – Не вечно же ему продолжаться, – произнёс он, хотя на ум пришла фраза, произнесённая Спанидисом, насчёт тысячелетних циклов.

Опасность разрушения надстройки вместе с мостиком и органами управления ледоколом была вполне вероятной. Если шторм не прекратится в течение нескольких часов, льды доведут работу до конца, лишив судно манёвра. Рулями ещё можно было управлять из машинного отделения в корме, но при ориентации вслепую можно было поставить судно бортом к направлению волны или наскочить на камни. Хотя последнее было маловероятно. Глубина росла, что тоже вызывало определённый страх перед силой стихии.

– Ничего себе! – эмоционально произнёс Перепечка.

Капитан выбрался из невесёлых мыслей и посмотрел на приближающуюся волну. Она была заметно выше и круче предыдущей, похожая на надвигающуюся стену. Настоящее цунами, усиленное льдом. Васнецов понял, что сейчас ему надо решить, покидать команде мостик или нет. Ледокол мог не вскарабкаться на такую волну, а поднырнуть под неё, получив сверху удар многотонными льдинами.

– Так, мужики, идите назад, в каюты или даже в машинное, я останусь у штурвала, – капитан окинул взглядом команду, надеясь на понимание.

– И я тоже? – переспросил вахтенный Перепечка.

– И ты. Идите. Как проскочим волну, возвращайтесь. У вас меньше минуты, спешите.

– Я никуда не пойду, – ответил боцман. – Семья у меня скорее всего, погибла, зачем я буду спасать себя.

– Я тоже останусь, – Тухватян широко расставил ноги, изображая из себя человека, готового к любым событиям.

Остальные члены команды, поддавшись общему, настроению тоже решили остаться. Необходимости в таком героизме не было, но капитану стало приятно, что вокруг него собрались отнюдь не трусы. Правда, Льва Перепечку, как слишком молодого, чтобы умирать, уговорили покинуть мостик.