Фобия

Второй рубиновый луч парного пульсара не заставил себя ждать. Обжигающий красный сгусток пульсирующей энергии резанул «Манту» поперек, но в этот раз тот словно ждал и отреагировал быстро, клюнув носом и подставив куда более бронированный панцирь на спине. Снова серия ярких вспышек с громоподобным раскатом прокатилась, выбрасывая внутренности и обломки боевого корабля наружу. И снова флагман держал удар достойно.

Крейсер «Омега» содрогался от сильнейших ударов. Один за одним модули подсистемы корабля выходили из строя. 3-мерный экран то и дело наполнялся предупреждениями об ошибках и сбоях.

— Саймон, сэр, броня не выдержит повторного удара пульсаров, а для применения большого ионного излучателя нам не хватает дистанции! Расчеты ИИ показывают, что мы вынуждены будем получить еще один двойной удар! — взмолился инженер.

— Без паники! У нас есть пространственный сдвиг на этот случай! — попытался успокоить помощников главком.

— Сэр, нет связи со «Страффе»! — обратился Годрик.

ИИ тут же обновил экран с записью рассыпающегося на кусочки корвета. Кто или что атаковал его, было совершенно не ясно. Даже главный инженер разводил руками, не зная, что сказать.

Тем временем флагман Федерации слегка тряхнуло. По палубе пробежалась неприятная дрожь. Таким образом плотная газовая атмосфера передала на крейсер то, что произошло там за спиной у «Омеги» за тысячи километров. На экране возник силуэт станции и огромный огненно-белый взрыв, который своим расширяющимся ярким шаром поглотил ее полностью. Глаза Саймона широко открылись от ужаса увиденного. Одномоментно десятки, а может и сотни людей перестали существовать по чьему-то злому умыслу.

— Кто!? — рявкнул Саймон, обращаясь к подчиненным.

Он прошелся злобным взглядом по обоим помощникам.

— Это не мы, сэр… Корвет «Бонза» в зоне поражения, но они не открывали огонь — тут же ответил Годрик.

Смысл нахождения их тут растворился подобно миражу в знойной пустыне. Саймон приуныл. Его посетили грустные мысли. «Брод. Не могу поверить, что ты погиб… Какая досада!». Дальнейшая конфронтация с Патрулем тоже теряла смысл, но был нюанс. По всему выходило, что именно его флотилия причастна к уничтожению станции. В планы диверсии уничтожении «Сияния разума» так же входило, но только лишь после освобождения всех заключенных. «А ведь всплывет потом на Конвенте, что был получен такой приказ!». Ловушка захлопнулась. Липкое и какое-то мерзкое чувство подлой подставы забралось в его сердце и свило там себе гнездо.

— Капитана «Бонзы» срочно! — крикнул он.

Через секунду на 3-мерном экране появилось грустное лицо почти такого же молодого парня, как и он сам. Весь флот новой Федерации состоял из вот таких вот вчерашних курсантов и молодых «артефактов», у которых за плечами не было совершенно никакого боевого опыта.

— Сэр, я не атаковал станцию! Могу покляться! Мои излучатели холодны, как лед! … Все параметры у вас на экране!

Саймон побледнел. «А ведь обвинят в гибели заключённых именно нас! … Нет! Не смогут! Регистратор корвета все пишет! Мы не при делах! Есть же записи момента уничтожения!». Мысли одна хлеще другой лупцевали его мозг, вызывая внутренние содрогания от произошедшего.

— Сэр, на связи капитан «Икара». Принять? — обратился к нему Годрик, вырвав из тяжких дум.

Саймон лишь молча кивнул головой, ничего не ответив вслух. На экране появилось лицо главкома Звездного Патруля Сектора Ориона Карлеона Фьюри. Саймон приподнял глаза и мельком окинул его самодовольную рожу. «Самоуверенный гад! Даже броню не одел, так и остался в комбезе!».

— Это последнее предупреждение тебе, Саймон Белл… Следующим залпом я вынужден буду сжечь всю эту красоту и цвет инженерной мысли Федерации… Погаси разгонные ускорители. Запусти реверсы, чтоб я это видел. Сбрось скорость на минимум и жди дальнейших инструкций — обратилось к нему повелевающим тоном лицо с экрана.

Саймон молчал. Ему было мучительно больно от того, что крейсер его подвел в техническом плане в самый важный момент удара из рельсотронов. «Сейчас бы ты со мной другим тоном беседовал! … Мне надо лишь потянуть время! Немного времени и все!». Главком волновался. Он и сам не знал, что пугало его больше поражение и гибель в бою, или позорное возвращение на Би-Проксиму, где его неминуемо ждет комиссия и суд с последующими обвинениями со стороны Конвента. Казни он не боялся. Вряд ли руководство Би-Проксимы, хоть и на всю башку революционное, отдаст под нож своего пусть и облажавшегося главкома. Но, вот, как жить с позором и утратой адмиральского звания, которое так грело молодое самолюбие, он понятия не имел. «Дурацкая авантюра! Как я мог на это купиться!?». Только теперь к нему пришло осознание, что тут на Фобии его загнали в красивую и элегантную ловушку, испытав заодно новейшее оружие. То, что рой «Ласточек», именно оно, Саймон уже не сомневался. Расплата за гордость и самоуверенность излилась на голову полной чашей. Теперь на фоне осознания всего произошедшего, собственная смерть уже не выглядела так мрачно. Единственной спасительной соломинкой, озарившей весьма помрачившийся ум Саймона, была выявленная техническая неисправность «Омеги» во время битвы. Ради этого стоило попытаться вырваться из ловушки и навести порядок в тылах, сохранив при этом и лицо, и пост, и собственную репутацию.

— Сэр, примите решение, иначе нас просто сожгут! — вырвал его из тяжких мыслей Годрик.

— Основная силовая установка повреждена, адмирал! Стрэйф может не пройти! — добавил инженер.

Его слова прозвучали в уме подобно колоколу, сигналу к действию. Саймон тяжело вздохнул, собрал волю в кулак и скомандовал:

— Полный реверс! … Мы уходим!

— Если нам дадут, сэр — запричитал офицер связи.

— Говорит командующий флотом Федерации Саймон Белл! Выполняю ваши инструкции! Отзовите рой! — ответил он громко и четко через коммутатор своему оппоненту.

— Так-то лучше, сосунок!

Лицо Карлеона расплылось в самодовольной улыбке. Он словно специально скривил ее так, чтоб максимально поглумиться над позорным поражением Саймона.

Карлеон с невозмутимым спокойствием смотрел на экран, где тяжелый крейсер Федерации, совершил резкий разворот и начал стремительно удаляться прочь.

— Он сейчас просто убежит после всего, что натворил! — возмутилась, стоящая рядом Шейна. — Карло, ты его просто отпустишь!?

Она, возмущенная до глубины души, совершенным варварством по отношению к несчастным пациентам станции, смотрела на Карлеона, в ожидании незамедлительной сатисфакции. Главком Патруля снисходительно покосился на хронографа, вздохнул и указал на экран. Картинка на проекции поменялась на детальный богато-иллюстрированный список поврежденных модулей «Икара».

— Извини, Шен, понимаю твое негодование, но ничего поделать не могу. Рем-боту уже чинят основной ускоритель. А без него ни о какой погоне не может идти и речи.

— Карло, не смеши меня! Ты ж можешь легко сбить его при попытке уйти в ВК, вынудив болтаться рядом в Туманности, пока не прибудет подмога.

Карлеон улыбнулся. Ему определенно нравилась эта темноволосая хитро-сделанная хронографистка. Он утвердительно покачал головой.

— Это верно. Я так могу… Но не буду. Есть большой риск, что после очередного сшибания его с ВК, их флагман развалится и похоронит весь экипаж. Тогда к смертям сотни пациентов «Сияния разума» мы добавим еще и главкома Федерации со своей командой… Прости, но я не хочу больше смертей.

Карлеон, договорив, демонстративно умолк и состроил весьма скорбную мину. Частенько во время речей на различных официальных и не очень мероприятиях ему доводилось не раз играть на публику, ловко чувствуя момент и тональность собственной речи. Сейчас он уловил для себя тот самый момент, когда правильные слова, сдобренные нужной мимикой, дадут ему тот самый долгожданный эффект, чтоб покорить сердце собеседника. Шейна буквально плыла и растворялась в его речи. Она даже слегка отвернулась, чтоб смахнуть слезинку.

— Скажи, Карло, ты действительно так считаешь или просто потому, что я рядом? — спросила она, буравя его своими подведенными карими глазами.

Карлеон не повелся, но продолжил с каменным лицом искреннего переживания смотреть на экран проекции. Он настолько вошел в роль, что даже не покосился в ее сторону. Зато ощутил, как голова Шен нежно коснулась его плеча. Ее ладонь он почувствовал на своей руке.

— Прости — тихо произнесла она.

— За что? — удивился Карлеон от весьма неожиданного для него откровения.

— За все. Я была не права на счет вас и всего Патруля… Вы молодцы. Вы истинные герои. Все вы… Даже Лайтон, который держал победу в руках, но снизошел к оппоненту, потому что имел изначально техническое преимущество… Жаль, что он погиб.

Шен плакала. Карлеон приобнял ее за плечо в ответ и прижал к себе, чтобы поддержать и успокоить.

— Не хорони Лайтона раньше времени, Шен… Как знать, может он выкарабкается.

Все, что нас не убивает, делает нас сильнее.

(Фридрих Ницше. XIX век)

Брод очнулся от яркой вспышки и оглушительного грохота, прилетевшего следом. Зарево в небе было настолько ярким, что осветило унылую планету прямо таки дневным светом. Фобирод и другие газы атмосферы неплохо передавали звук. Громыхнуло весьма знатно. Брод поднял голову в небо и заметил сказочной красоты фейерверк. Его тотчас посетила мысль, что он определенно где-то уже видел нечто подобное. «Ну, конечно! Салют на Эдэмии в честь годовщины Звездного Патруля!». В какой-то момент он даже поверил, что сейчас на Эдэмии в окружении компашки друзей-мажоров. Он осмотрелся по сторонам и достаточно быстро удостоверился, что это не так. Но и понять, где он именно, Брод никак не мог, сколько не напрягал ум. Фейерверк закончился, толком и не начавшись, или же он просто слишком поздно пришел в себя и все пропустил. Шлема на нем не было, а голова на затылке сильно саднила. Внутри под скафандром что-то мерзко похрустывало. Брод перевернулся на спину и похлопал себя руками, потряс телом и внезапно понял, что нахватался местного грунта. Он приподнял голову, снял перчатки и потрогал рану на затылке голыми руками. Под пальцами ощущалась горелая корка. Воспоминания пережитого тут же вернулись. Брод резко вскочил на ноги и осмотрелся по сторонам. Он стоял на склоне большого и пологого кратера, усеянного дюжиной трупов пациентов со станции. Вокруг него были следы борьбы, но с кем именно, оставалось загадкой. Хотя разгадку Брод знал, просто не хотел признаваться в ней самому себе. В голове царила звенящая пустота, которую внезапно нарушил знакомый голос симбионта:

— Брод, у нас сильная интоксикация фобиродом.

— Может и так, но я не вижу больше галлюцинаций.

— Легкие начали усваивать фобирод вместо кислорода. Мозг, похоже, как-то адаптировался, но точнее пока пояснить не могу.

На это Брод ничего не сказал. Его снова отвлек шум в стороне. Сердце забилось от волнения, но симбионт быстро успокоил его. Ослепительное зарево от небесного салюта прошло, уступив место мраку самой планеты. Брод всматривался в неяркий сумеречный и какой-то словно потусторонний фиолетовый свет, исходящий от камней и валунов покрупнее. Слегка светились камни и поменьше, коих в кратере было не мало. Глаза привыкли и начали различать детали. Только теперь Брод заметил, что они причудливо едва заметно переливались от темного к светлому. Однако, если специально не всматриваться, заметить подобное было крайне сложно, потому что переливы были очень медленные и ненавязчивые. Брод все всматривался вокруг в попытках разглядеть источник странного шороха и звука рядом, но никак не мог. Глаза начали слезиться и уставать. Очередной шорох, и воспалённый взгляд Брода скользнул в его сторону. Он явственно заметил сначала некоторое помутнение, а затем и плотный серый туман, который неспешно маленькими струйками просачивался и собирался на дне кратера, наполняя его собой. Брод резко повернулся лицом вниз ко дну кратера и замер. Шорох издавали странные то ли существа то ли явления природы Фобии. Он даже протер глаза, на сколько все выглядело сюрреалистично. Поверить, что это чудило его собственное воображения было невозможно. Нечто жило в тумане, стелилась вместе с ним и поедало мертвые тела. Во всяком случае те просто исчезали под звуки шорохов и треска, когда туман наползал на очередной труп. Жуткие существа проступали сквозь него и попадались на глаза повсюду. Брод попятился назад вверх по склону и положил руку на пояс, но холодной рукояти бластера не оказалось на месте. Не было на нем и гранат. Брод сделал еще пару шагов и замер. Существа из тумана определенно реагировали на него, то ли скрываясь, то ли затихая. Теперь Брод мог явственно различить их бесформенные будто без костей ползающие фигуры. Они были похожи на каких-то пресмыкающихся с круглыми глазами, мерцающими в такт светящимся камням. Только замерев и затаив дыхание полностью Брод смог заметить, как они ползали по дну кратера и поедали трупы изувеченных атмосферой Фобии людей. Прямо из тумана проступила черная бездонная пасть очередного «гада» и заглотила покойника. 2 бусинки глаз при этом зыркали во все стороны, будто локаторы в поисках следующей добычи. Внутри Брода все похолодело. Резкий порыв ветра налетел сверху и спустился в кратер, будто некий винтокрылый летательный аппарат, совершающий стремительную посадку откуда-то с неба. Поднялся приличный столб пыли и грязи вокруг. Брод закрыл лицо рукой, чтоб не навредить глазам. Ветер затих так же резко, как и налетел. Брод убрал руку и осмотрелся. Прямо напротив него в нескольких шагах стояло человекоподобное полупрозрачное темное существо. Оно подплыло к нему ближе и прямо впилось парой своих глаз, мерцающих, как и у земноводных существ. Брод не шевелился, хотя наверное надо бы было бежать, и как можно быстрее. Леденящий холод проморозил ноги до костей, сковал его физически и морально. Брод сделал усилие и отстранился на шаг, уперся внезапно спиной на камень и сел на него. Сущность с мерцающими глазами снова сместилась. Ног то ли не было, то ли они сливались с сумеречным окружением. Во всяком случае Брод не мог их рассмотреть. Когда призрачное существо приблизилось вплотную, то преобразилась во вполне законченную фигуру очень знакомого Броду человека. Внезапно наступила таки гнетущая тишина. Брод, будто парализованный, не моргая смотрел на метаморфозу неизведанной планеты и молчал. Нечто или некто легко и непринужденно придвинуло валун поближе и присело рядом, не выказывая никакой враждебности. Это немного успокоило Брода, но и обострило его рефлексы. Внутренне он сжался, будучи готовым действовать по первому признаку опасности.