Счастье — это теплый звездолет

Матка все еще вползала на стену, когда с башни блеснул луч. Лазер ударил в грудь твари, панцирь задымился. Черная полоса возникла на теле чудища там, где перепилил бы его самец. Теперь Мийша угадал замысел Пьета. Если нарушить отделительный слой, тело, возможно, остановится, как это происходило на поле.

Голова пьяно закачалась, отвалилась назад. Обезглавленное туловище осело, круша столбы. Оно все еще приближалось… нет! Движение ног изменилось, перешло во вращательное. Многотонное брюхо изогнулось, зацепило за столбы, лопнуло, рассыпая водопады яиц размером с булыжник. Бьющее туловище стало частью полуразрушенной стены.

Секач, преследовавший эту матку, вскарабкался на нее. Лазер Пьета ударил снова. Голова самца отвалилась назад; тут ноги матки с одной стороны ухватили его, и оба перевернулись. На миг над водой показалась пара ног, обе по-прежнему механически дергались. Они были толщиной со столбы, каждая могла бы переломить человека пополам. Однако стена, подпертая мертвыми чудищами, по-прежнему стояла.

Мийша так засмотрелся, что почти не замечал тварей, выбиравшихся на берег по сторонам стены. Хаос кратеров расползался все дальше по полю: новые матки с воем перебирались через зарывшиеся останки предшественниц. Там и сям умирающие головы семенили к морю, их давил встречный поток самок.

Стена была проломлена в нескольких местах. Мийша видел, как ремонтники заделывают пробоины, оскальзываясь на бесцветной крови. Рты их раскрывались, но криков Мийша не слышал. Гул ощущался как завеса мучительной тишины. Боль в паху боролась с болью в ушах: жили только глаза.

Несколько долгих мгновений ни одна тварь не направлялась прямо к стене, затем целое стадо развернулось к ней. Передовая матка навалилась на внешние столбы и вздыбилась. В тот миг лазер Пьета прочертил черную линию через ее грудь. Однако другая уже карабкалась по груде тел в острие клина, давя копошащиеся ноги мертвой самки. Ее партнер быт рядом: лазер, не закончив резать первую мишень, ударил пару, которая взбиралась по трупам.

Поздно, слишком поздно: твари, взметнув мощную волну, сползли в залив за стеной. Плоты перевернулись, люди забарахтались в воде. Матка вскинула голову, взревела и устремилась по мелям к рыбным садкам. Тут лазер Пьета настиг ее, но она бежала еще немного, прежде чем остановилась и принялась сучить ногами. Рыбные садки были уничтожены. Обломки плетеных лодок, клочья сетей и парусов взлетели в воздух, камни падали на печи. Лазер бил теперь в секача позади матки.

Внезапно с участка стены, проломленного раненой маткой, взметнулось пламя: ребята подожгли бочку. Самец позади вздыбился, взвыл, затем повернул прочь.

Мийша вцепился в дерево и, тяжело дыша, обводил взглядом священную стену. Несколько человек пробирались по ней к острию клина — видимо, сын Грегора и его помощники. Три огромные матки были прямо перед ними. Ребята с усилием тащили тяжелую бочку. Матки надвигались. Тут ребята спрыгнули в воду, и со стены ударило пламя. В дыму было видно, как самки повернули.

Мийша заставил себя выпрямиться и оглядеться. На мелях впереди сейчас не было ни одной твари. По обе стороны, на сколько хватал глаз, творились хаос и разрушение. Взрытые поля и джунгли за ними кишели чудовищными громадинами. Только поселение еще стояло под защитой стены.

И стена по-прежнему держалась! Она по-прежнему извергла смертоносный огонь! Их анклав, сердце их жизни, был все так же невредим. Ничто не пострадало, кроме нескольких служебных построек на краю, разрушенных умирающими матками. Все цело! Неужели огонь — и Пьет, наводчик разящего света, — впрямь сдержат натиск?

Мийша всмотрелся в горизонт. Да! В надвигающейся стене виднелись просветы. Множество тварей еще ползли по мелям. Но это не имело значения. Основная волна позади. Пусть приблизятся, пусть встретят огонь, повернут! Стена выстоит, думал Мийша, не чувствуя бегущих по щекам слез. Молодые боги победят.

К ночи все будет кончено. Поселение уцелеет. И он будет им не нужен.

В оцепенелом затишье среди несмолкающего гула Мийша ощутил слабое движение в мозгу, серебристое просачивание надежды. Он им не нужен. Он свободен! Свободен уйти с нойоном к вечной жизни среди звезд… Он с яростью заглушил эту мысль.

Будет еще время…

…И тут снизу донесся треск, оглушительный даже на фоне адского гула. В воздух взметнулся столб пара.

Мийша вскрикнул и заковылял к обрыву, чтобы заглянуть вниз.

Из проломленной крыши на него смотрели два исполинских глаза. Голова самца. Снизу валил пар. На земле лежал юноша. Голова, отталкиваясь короткими недоразвитыми ногами, вылезла наружу. Павел и еще один юноша вбежали в пар, и поток его уменьшился, превратился в струйку.

Подбежал мужчина — доктор Лю — с бутылью в pуке. Павел схватил ее и бросился за исполинской головой, которая выписывала круги, приближаясь к генераторной будке. Павел, ловко уворачиваясь от семенящих ног, подскочил к огромной — с дверь — ране, к которой сходились конечности. Плеснул жидкость, отскочил. Голова забилась, полетели обломки кирпичей. Когда пыль осела, голова уже была неподвижна. Жидкость сожгла ее ганглии.

Однако под сломанной крышей находился главный котел генератора.

Лазер… у лазера теперь остался только аккумулятор.

Мийша лихорадочно вспоминал параметры запасного котла, от которого они заряжали аккумулятор. Слишком слабый, слишком медленный.

Он заторможенно повернулся к морю. Горизонт стал гораздо ближе: только отдельные группы тварей, по обе стороны от них все чисто.

Но с дальних мелей, прямо впереди, надвигалась плотная фаланга. Мийша смотрел, тряся головой; боль пронзала его насквозь. Живая гора качалась, вздымалась и опадала. Она по-прежнему держала курс прямо на стену. Мийша оглядел срубы, дымящиеся костры. Ребята под водительством Павла срывали с крыш солому. Для факелов, значит.

Когда лазер отключится, им конец.

Он им нужен.

Умри, надежда… Утрата разрывала сердце, лицо кривилось от боли. Я должен умереть.

Но этого было недостаточно.

Мийша понял, что должен этого захотеть. Убить предательскую надежду, затоптать всякий ее след, направить на задачу все свое существо, иначе ничего не получится.

Потому что он знал, что побуждает нойона к действию. Его, Мийши, острая потребность. Только когда он желал всем своим существом, безраздельно, нойон исполнял его просьбу. Он должен пожелать этого, и только этого, каждой клеточкой тела и души, как прежде.

Но как я могу, в отчаянии думал Мийша, не слыша гула, не видя пламени и разрушений. Человек способен войти в огонь ради спасения детей, отвернуться от вечной жизни ради выживания близких. Но здесь поступка мало. Я должен захотеть всей душой. Рыдание искривило рот. Нельзя, нельзя требовать от человека, жалкого двоедушного существа, чтобы он всем сердцем пожелал смерти. Выбрать между родом и своей жизнью — искренне? Если бы только нойон не показал ему…

— Не могу, — прошептал он. — Не могу…

…И внезапно любовь нахлынула снова, поднялась из самого глубинного, самого тайного колодца. Мир вернулся… вернулись любимые! Он чувствовал, что, наверное, справится. Да, справится! Исступление нарастало, а с ним — безраздельная потребность. Что проку от звезд, если впереди — вечное сознание, что ты бросил своих?

Сквозь туман Мийша различил, что новая группа тварей движется к стене.

— Я спасу вас, — хрипло сказал он воздуху. — Последнее желание для тебя, Мели.

Все другие мысли исчезли.

Закусив от боли губу, Мийша повернулся к дереву, на котором висел нойон. Волна нежелания поднялась в нем, почти физически отталкивая от дерева. Мгновение он медлил, потом вспомнил, что это — защита нойона, преграда, оберегавшая его от мальчишек из поселения.

— Нет, нет, — сказал Мийша, открывая сознание. — Позволь мне, это необходимо.

Сопротивление как будто ослабло. Мийша принудил себя сделать еще шаг, коснулся ветки нойона. Это место не годится. Им надо быть ближе, на стене.

Сгустившийся воздух разредился. Мийша потянул ветку. Она была давно сухая, но не ломалась. Превозмогая боль, он принялся нащупывать нож — и вдруг непроизвольно повернулся.

В молчании нойон разжал древнюю хватку и упал ему на руки.

Прежде Мийша лишь раз или два осторожно касался нойона пальцем, чувствуя шершавое, безжизненное тепло. Теперь, когда это существо было у него в руках, все тело резонировало от его поля. Трудно было удержать то, что больше тебя. Что это в локтях и волосах — электрические разряды? Глаза ничего не видели.

Мийша торопливо заковылял по каменистой дороге к основанию стены. Внутри работали безжалостные мехи, телесная боль поглощала рассудок. Он вступил в полосу дыма, на него летели сажа и брызги.

Он наконец отважился взглянуть вниз. Подступающая армия заметно приблизилась и двигалась прежним курсом. Мийша заставил себя перейти на бег. Перед стеной два чудища свернули к полю. Остальная группа не развернулась за ними. Перелезая на сруб, Мийша заметил, что ребята тащат еще горючее. Несколько лиц повернулись к нему. Рты раскрывались, но голоса тонули в реве.

Ноги скользили на мокрых камнях. Мийша лез спотыкаясь, не смея оторвать руку от средоточия молчания на своей груди. Он не удержался на полосе слизи, упал на больное бедро и, помогая себе коленями и локтями, перекатился на бок. Внутри как будто поворачивался металлический штырь. Теперь Мийша полз на боку, отталкиваясь ногой от бревен. Я как зверь, думал он.

Волна накрыла его, а когда он проморгался, сбоку нависала исполинская туша, двигая сруб. Мийша был почти на острие клина. К нему стремительно карабкался юноша. Над головой юноши в дыму вздымались кошмары.

Мийша сел на камнях, глядя в чудовищные морды, силясь овладеть собой. Уже достаточно близко, должно получиться. «Нойон, нойон!» — выдохнулось из груди. Прямо впереди в пламени взмыла матка: ей не хватало места, чтобы повернуть. «Нойон, помоги мне!»

И тут в мозгу открылась связь: слабое движение, словно тень рыбы на ниточке водорослей. Мийша не сомневался, что вступил в контакт с тусклым бытием матки. Искорка колыхалась, словно не силах решить: двигаться вперед или отпрянуть от огня.

Так вот что умел нойон, вот как он спас себя в прошлый раз! Покуда Мийша внешним взором следил за маткой, а внутренним… касался ее, бледный луч лазера чиркнул по ее панцирю. Она взметнулась выше, голова запрокинулась. Связь порвалась… и Мийша увидел, как матка падает на пламя в облаке дыма и брызг. Огонь погас.

Другая матка взбиралась рядом на стену. Лазер разрезал ее, затем следующую. И тут по дымящимся телам в острие клина полезло чудище из чудищ. В тот самый миг, когда лазер коснулся исполинской матки, луч побледнел, задрожал и исчез. Лазер больше не работал.

— Нойон, нойон! — вырвался у Мийши вопль отчаяния. — Поверни ее! Поверни, поверни, поверни…

И это произошло — его всепоглощающее желание передалось по некоему каналу и, в своей безраздельной мощи, получило отклик. Поверни! Его внешний взор видел лишь хаос, но внутренним оком он ощутил, как импульс достиг ганглия, как энергия стала асимметричной и слепая машина двинула исполинским брюхом… разворачиваясь вдоль стены!