Хэлвуд

***

Стиффан и Евген разделились, чтобы ускорить сбор данных и отметить все несущие балки в конструкции основных корпусов станции. Гилев, в своем нелепом, раздутом скафандре, словно большой комок белой ваты, висел в погруженном во мрак длинном зале, связывающим жилые и образовательные учреждения. Черный силуэт “каракатицы” висел неподалеку. Стиффан бросил робота и перемещался при помощи маневрового джетпака на спине. Он повернул наручный коммуникатор, прицелился в лонжероны на высоченном потолке и сделал несколько выстрелов лазером. Развернул голографическое полотно экрана в пустом пространстве перед собой. На нем зеленоватым контуром отображалась план-схема, еще только частично отрисованная крохотными роботами-сканерами, сновавшими как угорелые по всем уголкам станции. Стиффан увеличил ту область, где находился сам, изучая расставленные метки. Оставшись довольным проделанной работой, свернул карту.

– Я закончил с восточным крылом, – обратился он к Таласу, взявшему на себя противоположную сторону станции. – Такими темпами мы часов за десять управимся. Как твои дела?

В ответ затянувшееся молчание.

– Прием! Слышишь меня? – вновь попытался он связаться с коллегой.

Тишина.

– Вот же оборванец, – процедил Стиффан сквозь зубы. – Где его черти носят!

Снова развернул карту, попытался найти маячок с отображением передвижения Евгена, но нигде его не обнаружил.

Вдруг приглушенным эхо, будто из колодца, в голове пронесся затухающий голос:

– Я здесь… здесь… здесь…

Он почувствовал чье-то присутствие, будто его пронизывал насквозь чей-то зловещий взгляд. Встрепенулся, закрутился на месте, водя лучом фонаря во все стороны. Кажется, что-то промелькнуло. Вернул круг света назад. С облегчением выдохнул. То был кусок белой ткани, зависший в воздухе.

– Евген! Ты меня слышишь? – вторил он уже напряженно, озабоченно вглядываясь в темноту.

Вновь направил столп света на белую ткань. Нервозно улыбнулся, стыдясь собственной трусости.

– Видимо, пить нужно все-таки меньше… – проговорил он слух. От звука собственного голоса ему стало немного спокойнее. Он подключился к “лику”, хотел повысить выработку серотонина, но лимит был превышен, в доступе отказано, так как он и без того злоупотреблял данной функцией. – Вот же все неладно! – злобно буркнул Стиффан.

И снова разлилось в голове жуткое:

– Я здесь… здесь… здесь…

В одном из арочных переходов к аудиториям, в которых некогда обучались дети работников научного городка, скользнула и быстро скрылась чья-то фигура. Фонарь, снятый с плеча, задрожал в руке. Пот заструился по сальному лбу.

– Талас, чертова ты собака! Ты слышишь меня?! – остервенело прокричал он, будто той злостью пытаясь спугнуть нежданное нечто.

Послышались помехи в эфире: скрип, шипение, неразборчивые обрывки речи.

Белое пятно проявилось в соседней арке, теперь уже настойчиво, не сбегая от луча фонаря. Стиффан не верил своим глазам. То была фигура ребенка. На бледном контуре лица с неясными чертами, отчетливо поблескивали два больших черных глаза.

– Этого не может быть… – запричитал Стиффан.

Он закрыл глаза на миг. Открыл. Фигура исчезла. Гилев глубоко задышал, пытаясь прийти в чувства. Сердце разрывалось так, что казалось, оно карабкалось то вверх, то вниз по позвоночнику в надежде выбраться и найти укрытие понадежнее хрупкого человеческого тела.

Маневровые скафандра включились сами по себе, Гилева потянуло к темной арке.

– Да что же это происходит такое… – беспомощно всхлипывая, приговаривал он.

Стиффан попытался отключить двигатель через “лик”, но интерфейс управления выдавал ошибку. Тогда, не смотря на свои объемные габариты, он извернулся с ловкостью кошки, вручную разомкнул крепления и сбросил джетпак со спины.

– Это всего лишь сон… всего лишь сон… – сквозь вдруг накатившие слезы успокаивал он себя.

– Стиффан! Ты что плачешь? – послышался спасительный, такой родной, приятно дерзкий, насмешливый голос Таласа.

– Евген?! Это ты? – взмолился Гилев. – Помоги мне, брат!

Талас, будучи давним другом Стиффану, по голосу сразу определил, что тот не шутит. Он сменил тон на серьезный.

– Ты где? Я тебя не вижу на сканерах. Что случилось?

– Я в восточном крыле, – с истерическим надрывом говорил Стиффан. – Тут что-то странное… У меня джетпак сломался… Тут кто-то есть… Живой!

– В смысле кто-то кроме нас? Ты там опять лакался или что? Стой на месте! Я иду за тобой! Слышишь?

– Пожалуйста, побыстрее… – запинался Стиффан. – Только не отключайся. Говори со мной… Евген? Ты здесь?

– Здесь. Ты пугаешь меня. Ты цел?

Гилев пошевелил ступнями ног, сжал кисти рук.

– Вроде да.

– На тебя напали?

– Пока еще не понял, но что-то тут есть…

Пару минут молчания, в течение которых Гилев лихорадочно перемещал диск света фонаря по всем угольно-черным углам зала. Но всюду лишь безжизненные очертания интерьера.

– У меня тоже какая-то чертовщина… – растерянно произнес Талас. – Помнишь, ту статую девушки в центральном зале?

– Ну?

– Она исчезла! – с диким, безумным смешком сообщил Талас. – Когда вы все пропали с радаров и не выходили в эфир, я решил вернуться к точке сбора… И, чтобы ты думал? Метка на месте, а чертовой статуи нет!

– Как нет? – слезы опять подкатили к поникшему Стиффану. Он так желал, чтобы все происходящее было видением, игрой разума, являлось побочным эффектом веселого, но губительного образа жизни. Уже мысленно дал себе нерушимую клятву, – встать на путь праведный… История друга рушила его надежды.

Все звуки резко оборвались. Вернулась мрачная, непроницаемая, страшащая тишина. Она заполняла все трещинки, проползала хладной змеей в ушные раковины, обвивала и пожирала ненасытной, безжалостной пастью сам разум.

– Евген? – шепотом несколько раз вторил Стиффан в тщетной надежде услышать обратную связь.

Он отдышался. Нужно прийти в себя. “Я выберусь” – услышал свой оживший, решительный голос Гилев внутри черепной коробки. “Каракатица”! Он очертил фонарем область света в поисках робота. Его нигде не было видно. Он предпринял попытку подключиться к роботу через “лик”, но тот не отвечал на сигнал. “Такого не может быть. Это какая-то шутка.” – судорожно двигались мысли в голове Гилева. Свет его фонаря метнулся к аркам. Там никого, лишь черный полог. Он выгнул руку за спину, чуть приоткрыл клапан воздуха на скафандре и, управляя движением регулировкой клапанов, устремился реактивной тягой к выходу с зала. Дифирамбы самому себе, хвалы за гибкий и изобретательный ум, прервал все тот же, внушающий ужас голос:

– Я здесь… здесь… здесь…

Стиффан замедлился, остановился на мгновение, сбросив силу тяги, и сам развернулся к арке, снова открыв клапана. Гилев словно перестал управлять телом. Он не мог кричать, не мог шептать, силы покинули тело. Трепыхаясь беспомощным мешком внутри разума, он приближался к силуэту мальчика с мертвецки бледным лицом и неестественно большими черными глазами. Он закрыл глаза и отключился, потеряв сознание от пронзившего, парализовавшего ум, нестерпимого страха.