Волчья натура. Зверь в каждом из нас

— И что же это означает?

— Только одно, господа: Варга прекрасно сознает, что имеющимися силами такую огромную территорию, как вся Туркмения, он не удержит. И он осознанно отступил. Без всяких сомнений — к Ашгабату. И вот тут-то и будет организована настоящая эшелонированная оборона. Наши аналитики склоняются к мысли, что преодоление этой обороны может растянуться от суток до недели.

— И что же вы намерены предпринять? В свете новых, так сказать, веяний…

— Окружить очаг сопротивления. Для начала — чтобы отсечь от Ашгабата Туран и воспрепятствовать… различным неожиданностям. Прочим. После чего можно будет заново проанализировать обстановку и пробовать разгрызть сию, с вашего позволения, сахарную косточку.

— Туран, как я понимаю, пока активных действий не предпринял?

— Пока нет. Во всяком случае, таких данных у меня нет. Я надеюсь, что морской десант от Красноводска и Гасан-Кули успеет воссоединиться с передовыми отрядами восточного крыла еще до того, как Туран сообразит, что мы начали.

— Сколько, по-вашему, понадобится времени на окружение?

— От сорока минут до двух часов. Вряд ли больше.

— Постарайтесь не мешкать без нужды. Сомнительно, что Туран прохлопал начало операции… Даже странно, что туранцы до сих пор не предприняли ровным счетом ничего.

Ей-богу странно. И вот еще что, генерал… Мы тут посовещались… И решили, что европейским штурмовикам будет полезно побарражировать вдоль туранских границ. Просто так, для острастки. Вы не находите?

Золотых нахмурился. Он решительно не представлял себе реакцию Турана на подобную акцию.

— Разумеется, — поспешил уточнить президент, — никоим образом не нарушая воздушного пространства Турана.

— Я буду готов ответить на этот вопрос, когда кольцо вокруг Ашгабата замкнется, — осторожно ответил Золотых. — До того штурмовики могут понадобиться для более насущных задач, нежели запугивание бездействующего Турана.

— Тогда примите мои слова в качестве рекомендованной меры. Настоятельно рекомендованной.

— Я вас понял, господин президент… господа президенты.

— Прекрасно. — Леонид Аношко и его высокопоставленные коллеги пока имели все основания быть довольными ходом операции. — Работайте, Константин Семенович! Канал связи ни в коем случае не прерывайте…

Золотых молча кивнул кристальному глазу селектоида-видеопередатчика и обернулся к снова возникшему на пороге отсека Чеботареву.

— Ну?

— Все, заслон под Чарджоу смят и рассеян, позиции заняты нашими пограничниками из читинского отряда. Готовятся форсировать Амударью. Передовые группы грузятся в махолеты, ударная группа наводит понтоны. Мост, кстати, спасти не удалось…

— Варвары, — пробурчал Золотых. — Взорвали?

— Нет. Заразили какой-то дрянью. Видимо, загодя. Несколько пролетов просто осыпались и рухнули.

— Что Красноводск?

— Продвигаются, но медленно. От моря противник оттеснен. Но трассу они отдают очень неохотно, все время контратакуют, буквально за каждый метр цепляться приходится. Жарко, наши не привыкли… А моряков слишком мало для внятной атаки.

— А давай-ка над трассой пару штурмовиков пустим, — предложил Золотых неожиданно для самого себя. — Как раз светать начинает. А?

— Можно попробовать, — сказал Чеботарев с некоторым сомнением.

Генерал немедленно прильнул к пульту связи с авиадиспетчером. Но он и слова не успел вымолвить — отодвинув Чеботарева, в проем люка втиснулся Олег Шеремет.

— Константин Семенович! Махолеты достигли основной линии обороны. Это в тридцати километрах от Ашгабата. Есть сбитые тральщики.

— Начинайте высадку! — скомандовал Золотых. — На позиции не лезть, сначала кольцо!

— Есть! — Шеремет мгновенно исчез.

«Бардак, — зло подумал Золотых. — С президентами нашими непрерывный канал, а со сводками по десанту Шеремет из соседнего отсека пешком бегает, ёрш твою медь…»

Наспех адаптированный под командный пункт грузовой махолет не мог вместить всю необходимую селектуру. А использовать уже ставший привычным штабной самолет в боевых условиях Золотых не решился. Даже под опекой европейских штурмовиков. А возможно, именно поэтому.

Ведь Эфа успела рассказать прелюбопытные вещи, из коих вполне могло следовать, что за ашгабатский переворот ответственен исключительно Европейский Союз. И что Европа, прикидываясь равноправным партнером по альянсу, на самом деле вынашивает тайные коварные планы.

Вот это, к примеру, рекомендованное поигрывание мускулами перед Тураном — что оно может означать? Помимо заявленного смысла? Ведь может же, черт возьми, может!

— Первый сброс! Десант начат! — доложили, причем опять из-за пределов отсека. Откуда-то из тамбура.

— Что Туран? — запросил Золотых службу наблюдения.

— Мертво, господин генерал! Ни намека на шевеление! По всей северной границе.

— Хорошо, — пробормотал Золотых. — Это хорошо. Может, и впрямь обойдется?

Операция «Карусель-2» набирала обороты и размах. Такая непохожая на предыдущую, на просто «Карусель». Чуть более трех недель — и как все изменилось…

Если бы генерал Золотых не был так занят, возможней он и задумался бы над тем, как порой бывает тяжко ощущать себя песчинкой в жерновах времени крутых перемен.