Дресс-код для жены банкира

Что ж, даже приятно, что кто-то взял на себя труд как-то усовершенствовать моего новоприобретенного мужа. Скоро не стыдно будет показаться с ним в самом благородном обществе. Тот факт, что мне удалось хоть что-то разузнать (а на основе полученной информации можно построить далеко идущие выводы), окрылил меня. Самое время было навестить вернувшегося с британской земли Вадика.

Я быстренько попрощалась с Юриной секретаршей, взяв с нее обещание, что она напомнит Юре позвонить мне, когда тот освободится, и направилась в студию к нашей звезде fashionbiz. Меня встретили радостными возгласами и умеренными лобзаниями. В привычном антураже студии чувствовались перемены. Во-первых, никто не курил, и вообще помещение было хорошо проветрено. Кроме того, обычная тусовка была как следует вычищена. Безнадежные кандидаты в маргиналы, которые раньше часами просиживали на диванах, выкуривая несметное количество сигарет, пропали, а пепел их курительных палочек выметен навсегда. На освеженных чехлах диванов сидели теперь такие же свеженькие модельки, которые в ожидании примерки болтали всякие глупости.

— Лелик, — задушевно пропел радушный хозяин, — так как ты теперь в разряде состоятельных дам, пойдем посмотрим новые вещи. Ты просто обязана что-то купить.

Я покорно поплелась за ним. Вещи действительно оказались ничего себе. Вадик хваткий парень, и все, что можно было почерпнуть в Лондоне, почерпнул.

Я выбрала платье в стиле 70-х и недрогнувшей рукой уплатила по полному прайсу. Теперь, когда жертва принесена, можно поговорить и о деле.

— Ты знаком с неким господином Антоновым? — спросила я строго, прервав тираду о том, как все обалдеют, увидев меня в новом наряде.

— Зачем тебе? — насторожился Вадик.

— Хочу с ним пообщаться, только и всего. Он мне понравился. В конце концов, тебе ли не знать, что жизнь моя бедна эмоциями.

— Пусть вас познакомит Юра, он тоже его знает.

— Ну, знаешь ли, это цинично, Юра питает ко мне вполне нежные чувства. Кроме того, ему не до этого. У него насыщенная программа обучения.

Вадик теперь даже напрягся, а я, была не была, решительно продолжила:

— Юра берет уроки актерского мастерства и, возможно, занимается с психологом. Учится надувать губы, а потом тренируется на родственниках. Кроме того, раз в две недели пропадает на целую ночь, а вернувшись, выглядит утомленным и все такое. Я уверена, ты в курсе. Что он делает ночью, раз в две недели, неизвестно где?

— Уроки актерского мастерства? — тянул с ответом Вадик. — То-то я вижу, что он сильно продвинулся в последнее время.

— Где это ты видишь? Отвечай, я прошу тебя.

— Лелик, поверь, не могу.

— Я заплачу тебе. Хочешь, на корню скуплю всю твою коллекцию?

Вадик колебался: деньги — они всегда пригодятся. Тем более что мой алчный друг вступал в такой возраст, когда за некоторые вещи уже приходится платить.

— Ладно. Пятьсот баксов за информацию и еще столько же, если захочешь увидеть своими глазами.

— Триста и триста, — торговалась я.

— Кыса, ну что путного можно купить или сделать на шестьсот долларов? Тысяча — минимум, ты должна понять.

Что ж, это понять можно. Скрепя сердце, в надежде на будущие дивиденды, я согласилась.

Но откровения, несмотря на немедленно внесенный первый взнос, задержались. Пришла важная клиентка. Об этом доложила новая секретарша: корректный костюм, очки, лицо значения не имеет. По неопытности или чтобы подчеркнуть значимость заведения, в котором она теперь работает, девушка назвала фамилию дамы. Ага, жена высокопоставленного чиновника городской администрации. Вадик поспешно удалился и отсутствовал не менее полутора часов. Мне пришлось выпить три чашки чая и прочесть все журналы, которые нашлись в помещении. Почему так долго? Дама заказала целый гардероб? Что же это получается? Юра учится быть публичной персоной, Вадик, решительным жестом перечеркнув свое богемное прошлое, бросается очаровывать и обшивать номенклатурных дам. Все при деле, кроме меня. Такой расклад мне не нравится.

Наконец он явился.

— Новое окружение, новая клиентура, новые приоритеты?

— Лелик, вся эта тусовка была бесперспективной, ты ведь и сама слегка сменила ориентиры. И как я понимаю, не совсем бессознательно. Поэтому кое-что тебе вроде бы и не надо комментировать, — важно закончил Вадик.

— Комментируют политические события, а ты мне расскажи, кто чем занимается.

— Ну, Юру готовят на роль общественного деятеля, что-то вроде депутата. Его лицо должно понравиться народу.

— А что, эта подготовка бывает и в ночное время?

— В ночное время мы устраиваем стильные вечеринки для нужных людей из провинции.

— Кто это мы?

— Наша финансово-промышленная группа. Только не спрашивай, кто и что в нее входит. Я сам не знаю. Я — часть надстройки, культурная программа. Красивая жизнь…

— Разврат, — подсказываю я.

— Это тоже бывает, но в самом безупречном исполнении.

— И что же, Юра, посещая вечеринки, оценивает безупречность исполнения?! — Я была шокирована.

— Можешь мне не верить, но обычно он просто присутствует. По долгу службы.

— А ты?

— Я тоже по долгу службы. Придумываю разные сюжеты. Наша задача — поразить всех новизной, заставить почувствовать класс, необычность. И чтобы без всякой там пошлости: сауны, голые визжащие девки… Это не про нас. — Вадик даже вошел в раж. — Я вот в Лондоне кое-что интересное подсмотрел.

— То есть был в командировке по долгу службы?

— Зря иронизируешь.

— И что, когда можно будет взглянуть на это торжество безупречного вкуса?

— Ну, если ты согласна поучаствовать в программе со всеми вытекающими последствиями…

— Что-то я не пойму, о чем это ты. Мы же вроде были друзьями.

— Ну, прости, прости. — Вадик остался доволен произведенным эффектом. — Попробуем замаскировать тебя под официантку. Надеюсь, ты не уронишь поднос кому-нибудь на голову, — закончил он более мягко.

— Вот это мне подойдет. Когда?

— Завтра.

Времени на психологическую подготовку явно не оставалось. У меня даже вспотели ладони. Ладно, не убьют же меня в самом деле.

— Завтра подъедешь часиков в шесть, — давал тем временем инструкции Вадик, — подгоним платье, парик, подберем туфли, потом на микроавтобусе поедем на место. Думаю, никто тебя не узнает. Только зачем тебе все это? — Он озабоченно посмотрел на меня. — И не говори, что ревнуешь. Скорее просто маешься от безделья.

— Какая тебе разница? Мы договорились? Договорились. А господин Антонов будет присутствовать?

— Теперь мне все понятно. — Мой сообщник заволновался. — Постарайся не устраивать шокирующих сцен. А то все останемся без работы и вообще без головы. Может, еще передумаешь? Или, боюсь, передумаю я.

— Обещаю, ничего не случится. Мы же не первый год друг друга знаем. Разве я способна на публичный скандал? И голову никому не оторвут. Это же вечеринка, а не тайное заседание. К тому же ты ведь уже сдал мне всю компанию. Я, кстати, про твою невоздержанность могу рассказать тому же Юре.

На том и расстались. Вадик остался кусать локти, а я отправилась в спортивный клуб в надежде успокоить нервы.

Нервное возбуждение сгоняет вес гораздо эффективнее тренажеров и аэробики. Меня слегка трясло, но при этом я просто физически ощущала, как сгорает лишний жир. Этому способствовало то, что в воображении моем мелькали сцены одна ужаснее другой. Хотя общее направление было похоже на фильм «С широко закрытыми глазами»: маски, плащи, жуткие ритуалы и публичные совокупления. И на всем этом фоне я в белокуром парике и каком-нибудь черном платьице из лайкры, с обтянутым задом, в белом фартучке, черных чулочках и лакированных лодочках на шпильках иду с тяжелым подносом. Словом, ужас.

Когда я на следующий день явилась к Вадику в студию, ни парика, ни черного платьица я не увидела.

— Ума не приложу, как тебя замаскировать. Парик исключается, в этот раз у нас сплошной минимализм, и вообще, очень чистая история, даже практически без макияжа, — озабоченно заявил Вадик. — И красить волосы уже поздно, — заключил он. — Придется что-то делать с прической и лицом. Вот, примерь-ка платье.

И он протянул мне что-то вроде серенького халатика, длиной гораздо ниже колена. Напялив его, я почувствовала себя сиротой. Тем временем Вадик посыпал пудрой мои волосы, отчего они стали тусклыми, а затем стянул их в такой тугой узел, что у меня заломило в висках. Потом он наложил мне на лицо тон какого-то серого цвета, накрасил ресницы и брови чем-то бежевым. В итоге получилось смазанное лицо без особых примет. На фоне белого воротничка, который украшал платье, оно казалось увядшим.

— Это уже не официантка, это — типичная уборщица, — возмутилась я.

— Ничего страшного. Побудешь немного серой мышкой. Боюсь только, кому надо, все равно тебя заприметит.

Проблема возникла с обувью.

— Думал подобрать тебе что-нибудь из моих запасов, со старых показов. Но, видимо, все будет велико. — Вадик копался в шкафу. — Вот, к примеру, подходящая пара.

Он протянул мне абсолютно плоские тапочки грязно-белого цвета. Хотя правильнее было бы назвать их тапищами, потому что размер, судя по всему, был разношенным сороковым.

— У этих дылд моделей всегда неприлично большие ноги. Согласись, крупные стопы выглядят довольно неэстетично.

Мой новый облик замухрышки прямо-таки толкал говорить всякие гадости. Если бы в этот момент в комнате находилась девушка с большими ногами, это не заставило бы меня замолчать. Наверное, я бы даже добавила: «Наверняка их еще и растягивали. Сразу видно, что это были ноги с выпирающей косточкой».

— А знаешь, — ответил мой мучитель, — это даже ничего. Положим в носки ваты, и ты сможешь ходить. Зато получится интересная походка.

— Да мои ножки поместятся поперек этих кораблей, — сделала я последнюю попытку избавиться от противных туфель.

Но Вадик был неумолим. И вот с серым старообразным лицом и тусклыми волосами, в сиротском халатике и огромных тапках я отправилась на встречу с неизвестным. А именно — была посажена в микроавтобус, где уже находились другие люди из обслуги. Надо сказать, что остальные девушки выглядели миловиднее и платья на них сидели лучше. Вадик строго проинструктировал всех присутствующих, напомнив каждому его обязанности, после чего мы поехали.

Конечным пунктом нашего путешествия оказалось место с трогательным названием «Садоводство „Родник“». Но трогательной тут была только табличка. Потому что ветхих домиков с огородами и летними сортирами здесь и в помине не было. Вдоль дороги тянулись колоссальные заборы. Некоторые из них были совсем глухими и очень высокими, и сверху можно было увидеть лишь верхушки деревьев, произраставших на участке. Другие выполняли скорее эстетические функции. Мы подъехали к воротам дома, огороженного как раз таким забором.

«Что ж, это, наверное, хороший признак», — сказала я себе и сделала глубокий вдох.

Дом оказался большим, но красивым. Архитектор постарался как бы распластать его по земле, поэтому здание выглядело разлапистым, а благодаря толстенным бревнам, из которых оно было сложено, еще и диковатым. Первый этаж был обширным, второй — гораздо скромнее, возможно, там находились помещения более интимного назначения.