Дресс-код для жены банкира

Глава 6

Самое трудное было дождаться назначенного времени. Процесс одевания, причесывания и подкрашивания удалось растянуть на два с лишним часа, но, учитывая, что встала я рано, этого было явно недостаточно. Пришлось методично обзванивать все знакомые салоны красоты, дабы записаться на маникюр таким образом, чтобы подгадать завершение процедуры к началу встречи, разумеется, с поправкой на время просушки лака. Конечно же, везде все было занято, потому что всем именно сегодня захотелось продемонстрировать миру свои ухоженные руки. Наконец после долгих переговоров искомый вариант отыскался и можно было двигаться в город.

Выглядела я самым что ни на есть изысканным образом. Пригодились обновки — черные брюки и серая шелковая блузка. Еще на мне были тупоносые серо-голубые лодочки из кожи питона на высоком, но устойчивом каблуке, и легкий шерстяной кардиган асфальтового оттенка. Некрупные бриллиантовые сережки, светлый лак на ногтях и кожаная сумка формата папки от Valextra — скромное изделие из тисненой кожи цвета морской волны без лишней металлической фурнитуры и прочих украшательств, стоившее диких денег, — довершали мой исполненный благородства облик, который я явила на суд публики, собравшейся в этот час в «Астории» выпить чаю из чашечек, расписанных кобальтовой сеткой — фирменным орнаментом Императорского фарфорового завода, больше известного как Ломоносовский.

За столиком, удобно расположенным у окна, сидел Павел Викторович и тоже выглядел весьма импозантно в сером, в едва различимую тонкую полоску, костюме, сиреневой рубашке и глубокого бордового оттенка шелковом галстуке. Оба соседних столика были заняты мрачного вида молодыми мужчинами, попивавшими минеральную воду, то есть охраны было много.

— Добрый вечер, — поприветствовал меня Павел Викторович и, заметив мой интерес к своему наряду, продолжал: — Вот подобрали мне вчера в любимом магазине на Старо-Невском довольно смелый по моим меркам ансамбль. К костюму претензий у меня нет, но сомнения вызывает цвет сорочки. А вы что скажете? — И, не дав вставить ни слова, продолжил: — Продавец, правда, настаивал на розовой или хотя бы белой в розовую клетку, с таким, знаете, жестким крупным воротничком, который подпирает подбородок. Еле отвертелся. — Он добродушно хохотнул. — Эти молодые щеголи, которые там работают, могут уговорить клиента надеть юбку да еще скажут, что костюмчик получился консервативный и не мешало бы добавить сочных деталей. Я, правда, держался стойко и вот взял эдакую персидскую сирень.

— Вам очень идет, особенно с этим галстуком, — успела промямлить я.

— Но я все-таки вам признаюсь. Розовую клетку пришлось тоже взять, потому что это, видите ли, тренд сезона. А я совсем не хочу прослыть угрюмым консерватором… или, хуже того, мрачным жестоким старцем, губящим все живое. Собственно, поэтому-то я вас сюда, моя дорогая, и вызвал.

Подошла официантка.

— Закажу вам чаю. Какой предпочитаете — черный, зеленый, фруктовый?

— Черный, пожалуйста.

— Вот это правильно. Черный чай, к нему эти симпатичные баночки с джемами, мед, печенье, — стал наставлять официантку мой собеседник и, когда девушка отошла, резко изменив тон, сказал: — Уехать вам надо как можно быстрее. Скоро от вашей теплой компании мокрое место останется. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Не хотел предупреждать, но вот дал слабину, пожалел хорошенькую беспомощную женщину, да и грех не хочу брать на душу.

Беспомощную женщину нашел. Да у меня на руках, страшно сказать, четыре мужика, это как минимум. Псевдо-Антонов, на данный момент абсолютно беспомощный, беспомощный же Никита, беспомощный по жизни Юра, Вадик, которому страшно, ну и Ольга Арсеньевна тоже нуждается в поддержке.

— Если есть виза, поезжайте в Италию, во Францию, искать вас не будут, вы — не фигура. А нет визы — поезжайте хоть в Сочи, тоже ничего. Да я даже профинансирую все это дело, — продолжал развивать мысль Павел Викторович.

— А можно мне сказать? — Я даже руку подняла, как в школе.

— Говорите, будьте так любезны.

— А что конкретно станет с нашей теплой, как вы выразились, компанией. Всех постреляете?

— Вот это не ваша забота. Впрочем, все получат по заслугам, не сомневайтесь.

— Можно еще сказать?

— Ну, что там еще у вас?

— Что же, вы, такой могущественный человек, не можете решить вопросы отъема чужой собственности как-нибудь по-вегетариански, ну, то есть бескровным путем? Ведь когда мокрое место останется, это же необратимый процесс! А если потом окажется, что все зря было? — Я все никак не могла подобраться к главной теме моего выступления, а Павел Викторович тем временем утратил благодушие и стал проявлять нетерпение:

— Лелечка, дорогая, могущественные люди, как вы это называете, не занимаются скучной и грязной работой. Если вы себе нафантазировали сюжетец, как ваш покорный слуга во главе небольшого войска головорезов лично руководит захватом какого-нибудь там завода во глубине сибирских руд, так это полная чушь, девушкины бредни! И знайте я даже разочарован, мне казалось, что вы более сообразительная особа. Если интересно, то собственность, фигурирующая в нашем деле, уже сменила хозяина без подобных постановочных эффектов.

— Все ясно, — выпалила я, — тут все дело в личных мотивах.

— Что ж, угадали. Беру назад свои слова насчет сообразительности и прошу меня извинить за резкость.

Похоже, момент откровения настал. Мне даже стало весело, и я очень уверенно произнесла:

— Вам еще многое придется отыграть назад, могу вас заверить. И попросить прощения тоже случай представится. Счастье, что вы еще не успели сделать это самое мокрое место, прошу прощения за невольный каламбур.

— Вы блефуете! — Павел Викторович даже обрадовался. — Что же, я приятно удивлен, знаете ли. Получается очаровательно. Когда будете уезжать, оставьте координаты — пожалуй, закончится вся эта заварушка, я к вам присоединюсь.

— Нисколько я не блефую. И откуда вы взяли, что для путешествия куда бы то ни было я выберу именно вашу компанию, совершенно не понимаю.

— И что же это такое вам известно, позвольте поинтересоваться, что вы так непочтительны?

— Один, так сказать, ключевой момент.

— Напрасно вы затеяли эту игру. Это было бы весьма мило, если бы не конечная цель. — Павел Викторович как-то резко помрачнел. — Хотите защитить своего дружка, так вот что я вам скажу. Эта мразь не заслуживает, чтобы ради его спасения предпринимали даже такие вот игрушечные усилия.

Последние слова были произнесены каким-то особенным, леденящим душу тоном. Усилием воли я заставила себя спросить:

— Антонов совершил нечто страшное?

— Страшное. И вам незачем об этом знать. Давайте разойдемся, я вас предупредил…

— Страшное совершил Алексей Антонов… — почти выкрикнула я. — Но в тюрьму вы посадили не его!!!

— Что вы там опять придумали… У меня нет времени на эти фантазии. — Мой собеседник сделал нетерпеливый жест, и охранники начали подниматься.

Ой, как же все неудачно обернулось. Ничего не оставалось как схватить его за руку и в бешеном темпе выложить всю историю про Никиту, его сбежавшего брата и псевдо-Антонова.

— Это шутка? — Павел Викторович махнул рукой охранникам, и они опустились обратно на стулья.

— Это — чистая правда. Клянусь. Никита мне все рассказал в минуту душевной слабости.

— То есть действительно правда? Ваш дружок, оказывается, авантюрист?

— Действительно, действительно! Обыкновенный безбашенный авантюрист. Давайте скорее отменяйте свои приказы об убийствах или что там у вас запланировано. Вы еще даже и не знаете, сколько хороших людей пострадает.

— Этого не может быть.

— Почему не может? Все очень просто. Никто ведь не знал, кроме Никиты, ну и того, настоящего. А ваши осведомители, или как там они называются, просто не заметили подмены. Ну, одного худощавого брюнета заменили другим, подумаешь, ерунда.

— Послушайте, давайте попросим еще чаю, — прервал меня Павел Викторович.

Мне совсем не хотелось никакого чаю. И так внутри все булькало, потому что в течение разговора я выпила две полные чашки. Впрочем, чай все равно был заказан, и мы молча смотрели на синие с золотом чайники.

— Пока мы будем выяснять, подлинна ли ваша информация, вам придется побыть здесь, — наконец сказал Павел Викторович.

— Как это здесь? Я буду бесконечно пить чай?

— Зачем же бесконечно? В этом отеле, насколько мне известно, можно прекрасным образом завтракать, обедать и ужинать. Снимем для вас приятный номер с видом. Вы какой предпочитаете — на Исаакий или на Мариинский дворец? Поживете здесь, пока все не выяснится, много времени это не займет. А я обязуюсь вас навещать. Помните, как славно мы проводили время в Крыму?.. Да, кстати о Крыме. Ваша версия о безбашенном авантюристе многое объясняет. Только не имевший масштабных проблем с законом, я имею в виду уголовный аспект, выбрал бы местом для осуществления сомнительных проектов Ялту.

— А чем плоха Ялта, кроме, конечно, отвратительного сервиса и подозрительной еды? — Я слушала его не слишком внимательно, потому что мои мысли занимала перспектива вынужденного заточения в «Астории». Интересно, все расходы включены? Если да, то здесь есть отличный СПА-центр и можно славно коротать время там… Я даже хотела осведомиться насчет оплаты СПА-процедур, но подумала, что это будет выглядеть некрасиво, тем более что рассуждения Павла Викторовича становились все интереснее.

— Ялта, моя милая барышня, плоха тем, — продолжал он, — что в сезон там собирается дурное общество. И состоит оно из персон, которым по разным причинам не светят визы в приличные страны, да и в неприличные тоже. И вот, как вы уже можете догадаться, в качестве места летнего отдыха они выбирают Ялту, потому что податься больше некуда. Каждый, кто имеет какое-то отношение к преступному миру, осведомлен о специфике этого, с позволения сказать, курорта. А люди чистые и наивные, вроде вас, Лелечка, делают круглые глаза, хотя по многим прямым и косвенным признакам можно было догадаться, что город переполнен братками. По манерам и туалетам окружающих, по репертуару ресторанных ансамблей, в конце концов.

— Да-а… — протянула я. — Значит, ненаивные люди, получается, знали, что в Ялте опасно. Получается…

— Что же получается?

— Получается, что Никита об этом знал. И Ирина тоже, наивной она не выглядела. И… может, они хотели подстроить так, чтобы Лекса там убили.

— Почему вы так думаете? — живо спросил Павел Викторович.

— Никите это могло бы быть выгодно. Если бы Лекса убили, то о Никитином предательстве никто бы не узнал, а круглая сумма, которую он получил за молчание, осталась бы при нем. Судя по всему, Лекс очень похож на его брата, раз все это время никто ни о чем не догадывался. Его бы похоронили, и дело с концом. А с Ириной у них было полное взаимопонимание и любовь… И тут каким-то образом вмешались вы (кстати, зачем?), и Лекс, как я теперь поняла, весьма удачно попал в тюрьму.

— Интересная версия.

— И, заметьте, вполне реальная. Непонятно только, почему убили Ирину и кто это сделал. Вы случайно ничего не знаете?