Дресс-код для жены банкира

Глава 5

Романтическая девушка — трудный случай, ибо она неисправима. Со временем она превращается в романтическую тетеньку, потом в романтическую бабушку, при этом теряя очарование и становясь все более нелепой. Вот и я романтически считала, что Никита немедленно набросится на меня, подобно необузданному чудовищу. Но он вовсе не собирался оскорблять меня действием, а, наоборот, мучил полным бездействием. Проживали мы все в том же садоводстве «Родник» в компании охраны, очень редко сталкиваясь и почти не разговаривая. Когда же мы все-таки встречались, Кит вынимал из кармана пачку купюр и спрашивал: «Шмотки нужны?» Я молча поднимала брови: кому демонстрировать свои приобретения?

Бродя по дому, я вспоминала, как Лекс засек мое несанкционированное появление на той знаменательной вечеринке, в сущности, как было мило с его стороны подыграть в этой нелепой сцене. Мог бы и просто вышвырнуть вон. Или, если уж я так ему приглянулась, просто без церемоний пригласить в койку. Мне было грустно, и я вовсю старалась отогнать от себя мысли о том, что Алексей сейчас в тюрьме И ведь я точно знала, что он не мог прирезать эту чертову Ирину, но вместо того, чтобы твердо об этом заявить, вела себя как последняя… Ну, в общем, как непорядочная женщина.

Однажды мне повезло. Кит явился домой совершенно пьяный и даже устроил на кухне небольшой погром. Звон разбитой посуды был отличным поводом спуститься вниз и попробовать завести разговор.

На кухне я увидела взъерошенного Кита, который ногой заталкивал под стол осколки стакана. На столе стояла бутылка «Чиваса»: Лекс предпочитал этот сорт виски, и в доме всегда имелся изрядный запас его излюбленного напитка.

— Вот решил выпить, уронил стакан, — вполне дружелюбно сообщил Кит и полез в шкафчик за другим. — Присоединишься?

— Отчего же нет. — От волнения я впала в церемонный тон, и Кит сразу же среагировал:

— Началось. — Он скорчил гримасу и поставил передо мной стакан, куда щедро плеснул виски. — Лед? Кока-кола?

— Спасибо, не надо, — автоматически отказалась я, раздумывая, как бы половчее начать разговор.

Неразбавленный виски обжег мне горло так сильно, что на глазах выступили слезы.

— Ну что ты смотришь на меня, как на врага? Боишься, что стукну бутылкой по голове? — мрачно осведомился Кит.

— А что мне остается делать? — Я шмыгнула носом.

— Думаешь, что я последняя сволочь — подставил брата и все такое?

— А что, разве не подставил? Или, может быть, я не в своем уме, как полагает этот странный следователь? Теперь у него, кстати, есть повод отправить меня в психушку: не помню, с кем жила, с кем спала и так далее. Может быть, вы так и поступите, чтобы все вышло шито-крыто?

— А может быть, он мне совсем и не брат, — прервал мои причитания Кит.

— Конечно, какой он тебе брат, ведь для тебя не существует нормальных человеческих отношений и вообще нет ничего святого…

— Да я вообще недавно с ним познакомился, позже, чем ты, — тихо проговорил он.

— Какая разница, когда познакомился…

Тут я запнулась. Потому что отчетливо вспомнила, что в справке, составленной экспертами Павла Викторовича, было сказано, что братья довольно давно сошлись и крутили общие дела.

— Как это позже, чем я? Что ты несешь?

— Он не мой брат, не Антонов Алексей.

— А где же твой брат?

— Смылся за границу под чужим именем. Он все и устроил.

— Кто он?

Кит посмотрел на меня с некоторой долей снисходительности, после чего снизошел до кратких объяснений:

— Когда мой настоящий брат Леха, придурок и слабак, приехал к вам в Питер, он каким-то образом скрошился с этим, ну как ты его зовешь, с Лексом. А тот уж наверняка был в курсе дела насчет банка и какой Леха придурок и сам вышел на него. Мой-то всегда всего боялся, и если бы не я… Ну, это не важно. Когда Лекс предложил ему левую командировку типа в университет и кое-какие баксы на жизнь да, наверное, немного попугал, тот с радостью согласился уехать. И вот Леха сейчас как будто бы в университете, а этот стал Алексеем Антоновым и так далее.

— Но почему подлог не вскрылся? — Я была вне себя то ли от удивления, то ли от восхищения.

— Ну чем-то они внешне похожи… Да и раньше никто из наших в Леху особенно не вглядывался. Послали его сюда, потому что выглядел нестрашно, чтобы местные бухгалтеры не пугались. Инструкции ему дали, держали связь, а он и тут оказался полным придурком.

— И что дальше?

— Дальше все было хорошо, этот все делал как надо, деньги приходили, все сюда ездили оттягиваться с балеринами и моделями. А чего с них взять, рядовое мясо. Но потом денег стало как-то поменьше. Видимо, твой стал кое-что отчислять в свою пользу. У нас решили, что мой братец сильно расслабился и забыл что к чему. Ну, меня и послали его взбодрить. Я выдвигаюсь сюда и вижу: Леха — это не Леха. Хотел этого чужого сразу и пристрелить, но он быстро объяснил, как мне это невыгодно и что меня тоже начнут подозревать, все-таки брат. Потом пообещал мне долю в доходах. Я и согласился.

— Тяжело, наверное, было изображать братьев?

— Спрашиваешь! Но ради денег можно было и напрячься, сам я столько никогда бы не заработал. Да и жизнь была интересная, что хотел, то и творил. — Он радостно заржал, видимо вспомнив самые выдающиеся свои подвиги. — Опять же, встречи с интересными людьми. Это я тебя имею в виду.

— И никто ничего не заметил?

— Да вроде нет. Правда, тут оказалось, что Ирка кое-что знала про нашего умника, что-то там из прошлой жизни.

— И пришлось ее убрать.

— Никто ее не убирал. Мужик ейный скорее всего это сделал. — Кит посмотрел на меня. — Я так думаю. Мне-то вообще жалко ее, хорошая была тетка. Правда, болтала много.

— Что болтала?

— Ей все казалось, что найдется кто-то, кому пригодится эта история о том, что Леха — не Леха, а по пьяни особенно. Вот и приходилось все время быть при ней.

— А тебе даже понравилось.

— Понравилось, — спокойно сказал Кит. — Я даже пытался ее уговорить забыть эту фигню насчет компро, компро…

— Компромата?

— Ну, типа того. Но она ни в какую. А перед тем как все случилось, познакомилась в баре с какими-то непонятными людьми, нажралась с ними, ну и потом ее нашли в номере…

— А ты куда смотрел?

— Не туда, — мрачно ответствовал Кит.

— Но почему обвинили Лекса, а ты оказался вообще ни при чем?

— Не знаю, вообще ничего не понимаю. Тогда в гостинице какой-то мент сказал, мол, проживаете в санатории, так и отправляйтесь туда. Я подумал, что это неспроста, и поехал к вам. Ну, остальное ты знаешь. Ну, вот еще когда приехали в Питер, пришел какой-то чел и сказал, что, если хочу, чтобы мои деньги оставались моими, надо молчать и не рыпаться. Я и не рыпаюсь. Если наши узнают — разорвут на кусочки.

— Но они же в курсе, что твой лжебрат в данное время находится в следственном изоляторе.

— Знают они. Но только то, что он якобы прирезал бабу.

— А это у вас считается вполне нормальным делом.

— Ну, типа того. То есть все это некстати, но с другой стороны — должностей он не занимал. А дело-то налажено, твой законный муженек Юра чист как стеклышко и все что надо подписывает, я как будто бы приглядываю.

— Как будто бы?

— Ну да. Толком-то я ничего не понимаю. Особенно насчет того, куда и как левые бабки уходили.

— А зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ну, — протянул Кит, — у вас же любовь была, может, ты че знаешь… Могли бы что-нибудь замутить. Наш-то все равно крепко влип.

— Не проще ли все у меня разузнать и прикончить? — выпалила я и сама испугалась своих слов.

— Не проще, — мрачно ответствовал Никита.

Вместо того чтобы обрадоваться по поводу того, что имеются хоть какие-то гарантии сохранности моей персоны, я спросила:

— Но почему? Вроде бы я — довольно неудобный и непонятливый свидетель…

— А не знаю я, — зло отозвался Кит, — и вообще, почему ты считаешь, что мне обязательно всех нужно убивать? Я вроде бы тебе ничего не сделал.

— Ну, не обижайся, пожалуйста, — промурлыкала я как можно мягче. Ссориться с единственным на данный момент союзником было нельзя.

— Ладно, пошли спать. — Кит тяжело поднялся.

— Я еще посижу, может, чаю выпью, — промямлила я на всякий случай.

— В свои комнаты пойдем спать, — проницательно уточнил Кит, — так что можешь чаем не давиться.

— Ну, извини, — сконфузилась я, — но сразу уверовать в то, что ты внутри белый и пушистый, у меня не получается.

— Как знаешь.

И он с достоинством покинул кухню.

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, полученная информация не прибавила спокойствия. С другой — я ликовала по поводу того, что не ошиблась в любимом человеке. Самооценка подскочила на сто пунктов вверх. Он оказался даже лучше, чем я себе придумала. Смелый, блистательный, талантливый авантюрист, можно сказать, почти Робин Гуд. Обвел вокруг пальца каких-то дремучих бандитов, которые решили, что весь мир принадлежит им. А сколько сделал добра! Осчастливил Юру, его безумную мать и ее сумасшедших филологов, баловал меня… Надо срочно написать ему, может быть, добиться свидания.

Я помчалась в свою комнату и стала сочинять письмо. На всякий случай нужно были прикинуться дурочкой, ведь мое послание наверняка прочитают. В результате получилось вот что.

Любимый!

Невыносимо думать, что ты сейчас в мерзкой тюремной камере. Верю, что ты ни в чем не виноват. Но даже если это произошло и ты как-то связан со смертью бедной Ирочки (уверена, что не по твоей воле), знай, нет ничего такого, чего бы я не знала и чего не могла бы простить. Не могу забыть твои поцелуи.

Навеки твоя

Леля

Мое дурацкое имя было в этом случае как нельзя кстати, Леля — классическая бандитская подружка. Оставалось надеяться, что за сложносочиненными оборотами Лекс заметит: я намекаю на то, что кое-что знаю, и при этом всецело его поддерживаю.

На следующее утро я заявила Киту, что собираюсь отнести передачу в тюрьму. Он ответствовал, что я могу делать все, что вздумается. Я отправилась в хороший суши-бар и заказала порцию суши навынос С упакованным в элегантную деревянную коробочку самым большим набором, а также с бумажным мешочком, где лежали палочки, бутылочка с соевым соусом и мое послание, я явилась к окошку, где принимали передачи. Несмотря на то что время приема уже прошло, посылку у меня взяли и даже вполне вежливо заверили, что мой ненаглядный получит все сегодня же. Это не показалось подозрительным. Наверняка дружки Кита не бросили его лжебрата на произвол тюремной администрации и всем кому надо заплатили, по крайней мере, насколько мне известно, так предписывают классические правила.

Кстати, это повествование ведется не для того, чтобы рассказать о том, как делаются большие капиталы, о тайных слияниях и недружественных поглощениях. Такие вещи всегда будут оставаться в секрете, иначе все кто попало бесконечно сливались бы и что-нибудь поглощали. Что бы тогда было с нашим миром? Но, в конце концов, еще со времен графа Монте-Кристо традиция предписывает представлять этот процесс весьма романтичным. Традиция также предписывает наличие некоторого количества чудесных случайностей (говорят, что такое иногда происходит и в реальности), необъяснимых совпадений и других непросчитываемых вещей, ну и обязательно — невероятного главного героя. Главный герой между делом чуть не потерялся, но, к счастью, все-таки остается главным героем.