Дресс-код для жены банкира

И она поднялась навстречу приближавшемуся в сопровождении охранников Жарову.

— Несчастная, — тихо сказала Глафира. — Это я про Ядвигу. По крови она настоящая пани, а приходится изображать какую-то наседку. Это дедушка так решил, считает, так для меня лучше. А на самом деле она гордая и такая надменная, подбородок вверх, и слова лишнего не скажет. А видали, какая у нее спина прямая? Мне нравится, когда она иной раз забудется и тогда становится такой вот… Тогда от нее так приятно веет холодом, покоем… — Она запнулась, видимо собираясь произнести слово «смерть». — Я готова, дед, — обратилась она к подошедшему Павлу Викторовичу.

Внушительной группой, прихватив с собой и двуличную, как оказалось, Ядвигу, мы сели в машину и отправились в поездку по центру города. Впрочем, утренние пробки не дали возможности устроить полноценную экскурсию, и, потыкавшись в разных направлениях, мы решили продвигаться в сторону резиденции Вадика. Приехали как раз вовремя — маэстро был уже на месте.

— Лелик живой, вот это радость, — в своей излюбленной манере начал он, но осекся, увидев, что я в странной компании. — Твои друзья? Очень, очень-очень рад знакомству.

Буквально пропев последнюю фразу, он приблизился и грамотно склонился над ручкой Ядвиги Стефановны, после чего хотел уже проделать то же самое с Глафирой, но та шарахнулась за спину своей сиделки. Не растерявшийся Вадик, ограничившись чем-то средним между поклоном и книксеном, выпрямился во весь рост и уже в сугубо деловой манере пожал руку Павлу Викторовичу. Последовало церемонное представление. Покончив со знакомством, Вадик сделал пару шагов назад и обратился уже ко всем:

— Чем могу быть вам полезен?

— Видите ли, молодой человек, — ответствовал Павел Викторович, — этой юной барышне, которая приходится мне внучкой, нужно немножко обновить гардероб.

— Нет ничего проще, сейчас я что-нибудь подберу…

— Вадим, — вмешалась я, — Глафире нужно сначала присмотреться к вещам, понять их, поразмыслить без помех. Спешить нам некуда… покажи ей что-нибудь из твоих закромов…

Вадик, надо отдать ему должное, понял мой месседж и быстро сориентировался.

— Марья! Марья! — театрально заголосил он, призывая свою ассистентку — незнакомую еще мне тощую рыжую дылду в коротком цветастом сарафане и зеленых колготках, которая и так была в двух шагах. — Скажи девочкам, чтобы привезли все, что есть сейчас на складе Сколько там у нас кронштейнов? Восемь? Вот пусть и привезут. Я намерен показать все в лучшем виде, — обратился он к нам.

Когда кронштейны с одеждой прибыли, Вадик ловко соорудил из них некое подобие лабиринта, сделал в сторону Глафиры приглашающий жест и сразу как будто бы о ней забыл, переключив свое внимание на Ядвигу.

— А для мадам у меня есть подарок, — обратился он к ней.

— Сразу подарки? — удивился Жаров. — Не слишком ли расточительно вы ведете дела?

— Уважаемый Павел Викторович, — начал Вадик, — без покупки вы отсюда не уйдете, вот и Валерия подтвердит. Так что выгоду я свою не упущу, не сомневайтесь. Но! — Он сделал театральный жест. — Я еще и художник. И раз уж такая красивая дама надела такой хороший, но все-таки чуть-чуть безликий, согласитесь, костюм… я должен что-то сделать. — Он подошел к Ядвиге. — Прекрасная шерсть. Шили на заказ? Идея, конечно же, ваша, но исполнители, я вижу, вас недопоняли…

— Не могу с вами не согласиться, — прервала молчание Ядвига, — добиться должного исполнения всегда трудно…

Получилось это у нее с большим достоинством. Вот я, когда тот же Вадик высказывает замечания по поводу моих туалетов, сразу же начинаю оправдываться, что-то объяснять, потом, конечно, злюсь на себя. А Ядвига правильно отреагировала, хотя по поводу ее серого костюмчика с бесформенным мешковатым пиджаком оправдываться и оправдываться.

— Да-да, если бы вы знали, сколько сил я потратил на то, чтобы собрать у себя квалифицированных конструкторов, которые чувствуют пропорции, — продолжал тем временем Вадик. — А вы не возражаете, если мы буквально самую малость, так сказать на полупальцах, поработаем над вашим пиджаком?

— Сделайте милость, — вмешался Павел Викторович, — нам интересно будет, да и время есть.

— Марья! — тут же призывно провозгласил Вадик. — Зови Исаака Израилевича.

Исаак Израилевич, маленький сухонький старичок в смешных очках, был местной достопримечательностью. В советское время он работал в спецателье, которое обслуживало партийные власти города, и костюмы шил изумительно. Мог «посадить» пиджак на любую фигуру, независимо от ее недостатков и половой принадлежности. А какие брючные костюмы мужского фасона он шил для женщин, у которых проблем с фигурой не было! Марлен Дитрих обзавидовалась бы. А какие брюки «строил» Исаак Израилевич любимым клиенткам дома «V. Kurakin», снимая при этом всего три мерки! Вадик, который, надо отдать ему должное, разыскал легендарного портного, когда тот остался не у дел и жил тем, что зарабатывал на дому, говаривал: «Израилевичу сантиметр не нужен, он женскую попу глазами замеряет и никогда не ошибается, можешь мне поверить».

В сопровождении личной помощницы прибыл Исаак Израилевич, который торжественно был представлен присутствующим и усажен в кресло. А пока продолжалась суета, вызванная появлением старика, Глафира, о которой все позабыли, тихонько скрылась среди кронштейнов с одеждой и стала перебирать вещи, и я поразилась, насколько удачно Вадик все устроил.

— Исаак Израилевич, дорогой, — обратился к патриарху портновского дела Вадик, — что бы нам с вами по-быстрому придумать вот с этим пиджаком?

Он указал на Ядвигу.

— Могу я попросить даму встать? — продребезжал Исаак Израилевич и поднялся сам. — Прошу вас к зеркалу… Ну, что тут можно сделать… Перво-наперво убрать подплечики… даме квадратные плечи не нужны, гм… тогда, конечно, рукав опустится, но это ничего, подберем.

— Длина тоже нехороша, — вставил Вадик.

— Нехороша-то она нехороша. Так ведь вырез тоже низкий, под нее подогнан.

Он задумчиво посмотрел на Вадика.

— А мы сейчас вот что сделаем… Под новую моду его приспособим, чтобы с ремнем можно было носить.

— Исаак Израилевич, вы абсолютно гениальный человек! — воскликнул Вадик. — И как я не додумался, это же просто. Чуть приталить, подкоротить немного, как раз на штрипочки для широкого ремня хватит.

— Ладно уж, не скромничай. Додумался бы ты и сам, — снисходительно проворчал Исаак Израилевич. — Но как все сделать, чтобы еще и изделие не угробить, не догадался бы, это точно. Взял бы да новый сшил жакет. А ведь тут материя хорошая, по всему видать. Спасать такой материал надо…

— Вы правы насчет материала, — сказала Ядвига Стефановна, не проронившая во время этого разговора ни слова. — Это еще у отца отрез на костюм был отложен.

— Я же говорю, качество — высший класс, — удовлетворенно проговорил старый портной. — А теперь, ясновельможная пани, если я правильно догадываюсь… Правильно я догадываюсь, а? Проходите в примерочную, переодевайтесь в халатик, там висит. Потому что мы и юбку тоже подправим, с вашего позволения.

— Марья! — уже привычно вступил Вадик. — Проводи клиентку.

— Расшумелся-то как, — пожурил его Исаак Израилевич. — Лучше скажи, подходящий кожаный ремень найдешь мне? Сделать из того же материала не смогу, не хватит его. Ну, пойду я, работы тут мы напридумывали немало. Валерочка, — обратился он ко мне, — пару брючек бы вам к сезону. Время идет, когда заказывать будете? Сейчас талия пошла опять высокая, как я люблю. Так посадим на вас брючки, никто мимо не пройдет, это я вам говорю.

— По такому случаю я специально зайду, Исаак Израилевич.

— Уж будем ждать, — многозначительно заключил он и с достоинством удалился.

— Мне, Вадим, весьма импонирует ваш принцип подбора кадров, — заявил Павел Викторович. — Если бы я знал, что у вас имеется такой специалист, я бы не покупал эти итальянские изделия. — Он указал на свой пиджак.

— Пожалуйста, милости просим. Но если честно, Исааку Израилевичу с дамами интереснее. Видимо, устал за свою жизнь от, прошу прощения, партийных задниц и теперь хочет получать удовольствие от профессии. А так как у него есть привилегия самому выбирать клиентов… — Вадик не договорил. — А где, кстати, наша молодая дама?

Все обернулись в сторону кронштейнов с одеждой.

— Глашенька, — позвал Павел Викторович, — ты там часом не заснула?

Из глубины лабиринта осторожно выглянула Глафира.

— Можно мне… я могу вот это примерить? — В руках у нее была охапка одежды.

— Конечно, конечно…

Вадик сделал приглашающий жест в сторону примерочных.

— Но кто-то ведь должен помочь, — заволновался вдруг Жаров. — Как бы нам позвать Ядвигу Стефановну?

— Дед, — вдруг прервала его Глафира, — ты что, не понял, что она всю одежду отдала и сидит теперь в халате. А ты когда-нибудь видел Ядвигу в халате? Что молчишь? Не видел, значит. Даже я редко вижу ее неодетой. Зачем человека в неловкое положение ставить? Ей же придется выйти, если она узнает, что это ты просишь.

— И не отпустит ее Исаак Израилевич, — подхватил Вадик, — им же нужно примерки делать время от времени. Так что вы уж сами, а если что, зовите Марью. Марья!! Вечно она в наушниках и ни черта не слышит.

Глафира, с благодарностью взглянув на Вадика, скрылась в примерочной, а ее дед, чтобы скрыть неловкость, продолжил ранее начатый разговор:

— Откуда же у вашего Исаака Израилевича такая галантность?

— Говорят, что это у него наследственное, по отцовской линии. Отец его был в свое время известным военным портным и держал большую мастерскую на Литейном проспекте. Есть легенда, что мундиры у него заказывали не только строевые офицеры, отправлявшиеся на русско-японскую войну, но и актрисы варьете и дамы полусвета, чтобы затем выступать в них на разных маскарадах и в приватных представлениях. Говорят, что он так ловко сажал мундиры разных родов войск на дамские фигуры, что мужчины сходили с ума, посмотрев на таких вот офицеров. А это были, знаете ли, такие дамочки в стиле модерн, весьма фигуристые, так что папа нашего Исаака Израилевича был настоящим мастером кроя. И дамы, видимо, испытывали к этому кудеснику большую симпатию. Так, по крайней мере, утверждает Исаак Израилевич. После революции пришлось его папе обшивать коммунистов. Представляете, это после ладных таких офицеров да аппетитных красоток, кургузые, наверняка немытые пролетарии. Ужас! — трагически закатив глаза, закончил Вадик.

— Я слышала, что потом, при нэпе, он возобновил свое дело, — вмешалась я.

— Шить он и не переставал. А вот с дамами продолжил работать уже при нэпе, это точно. И клиентура была самая элегантная. Внучка бывшего генерал-губернатора Каретникова, которая тогда пела в ресторане отеля «Астория», одевалась у него. Она из кровати только к вечеру вылезала, и старик к ней единственной на примерки ездил на дом. И остальные клиентки были тоже роскошные, с другими он иметь дело отказывался. А Израилевич дело отца продолжает, хотя по молодости брюки-дудочки для стиляг строчил. Я, кстати, об этом услышал еще до того, как принял его на работу. Одна из моих первых клиенток рассказала и про папу, и про Исаака. Он в начале восьмидесятых такой клуб по интересам придумал: выезжал на своей «Волге» с любимыми клиентками в Нарву — ткани выбирать, там с этим лучше было. После шопинга шли элегантно проводить время — пить кофе и есть взбитые сливки; ну, Эстония — это же была наша заграница. Под кофе шли истории про выдающихся женщин эпохи и еще всякие полезные советы, как окручивать мужиков. Я как про это узнал, весь город взрыл, а старикана себе в дом добыл.